Турмуд Хауген - Семь царских камней
Всех охватила тревога: может, и другие легенды тоже содержат истину? И тогда в мире можно ждать самых невероятных чудес?
Тревогу сменил страх: что же теперь ждет луну и ночь, людей, море и землю?
Олим и Алия, как могли, отвечали на все вопросы. Элиам было не по себе, когда она стояла рядом с Алией перед девяноста восемью служительницами женского храма.
Она не отрывала глаз от каменных плит, но чувствовала, что все смотрят на нее — Алия только что сообщила им об ее редком даре.
Алия говорила и о том, что сказанное в древних рукописях подтвердилось, а значит, необходимо хранить свою историю и нельзя сомневаться в правдивости легенд. Ибо нет различия между действительностью и мечтой. Им всем оказана особая милость — они свидетели того, как третий раз в истории их храма среди них появился Проходящий сквозь зеркало.
— Элиам откроет нам этот путь, и мы попадем туда, где сейчас находятся семь царских камней. Мы все пойдем вместе с ней, чтобы помочь ей найти камни. После восхода луны вам сообщат, когда нам предстоит пройти сквозь зеркало.
У Элиам потемнело в глазах. Пол закачался под ногами, и она испугалась, что сейчас упадет. Поблескивавшие каменные плиты колыхались, как волны. Первый раз она подняла глаза и встретилась взглядом с Люгой, но тут же отвернулась.
Алия ответила на все вопросы служительниц храма, и теперь им оставалось ждать только восхода луны.
Служительницы расступились перед Элиам и образовали длинный коридор. Она растерянно остановилась, но Алия тихонько подтолкнула ее вперед. Элиам быстро прошла мимо всех служительниц, еще недавно она была равной среди них, но теперь между ними пролегла невидимая граница.
В своей комнате она присела на край ложа, взгляд ее был устремлен в пространство.
«Мне не следовало поддаваться зову луны, — думала она. — Теперь бы я вместе со всеми закончила школу. Алия, конечно, согласна со мной, но не признается в этом. Если б я закончила обычную школу, может, лунный свет погас бы во мне. Теперь же уже никогда не будет, как раньше. Я никогда не буду только одной из всех. И мне придется заменить Алию, когда ее не станет».
Она подошла к полукруглому окну, глядевшему на темно-коричневую равнину, залитую солнцем.
Я не хочу быть верховной жрицей. Я не просила себе этого дара. Я не хочу быть Проходящей сквозь зеркало.
Рыдая, она упала на постель, не заботясь о том, что ее могут услышать. Но никто не вошел к ней, никто не прервал ее рыданий. Она не видела никого до самого вечера.
Когда луна прошла над первым каменным столбом, к Элиам постучала Алия. Элиам давно перестала плакать. Она немного поспала, и тело ее налилось тяжелым покоем. Но глаза были воспаленные.
В полукруглое окно лился серебряный лунный свет.
— Нынче вечером, Элиам… Так говорят лунные знаки и тени от монолитов.
— Сегодня вечером… — дрожа прошептала Элиам. — Но я не могу… Я боюсь… Я даже не знаю, что надо сделать, чтобы зеркало открылось.
Алия присела на низкую табуретку.
— Ты вообще ничего не должна делать. Все сделают живущие в тебе силы. Необходимо только одно.
— Что же?
— Там, куда ты пойдешь, тебя должна ждать перед зеркалом та женщина. Вы вместе откроете этот путь.
— Она тоже Проходящая сквозь зеркало?
— Не обязательно, но в ней может быть скрыт этот дар. И ее зеркала тоже должно быть посвящено луне. Их в мире немного, — и Проходящих сквозь зеркало, и лунных зеркал. — Алия встала. — Надо идти, Элиам. Пора сказать служительницам, когда мы пойдем.
— Я не смею. — Элиам тоже встала.
— Мне бы хотелось сказать то же самое, — прошептала Алия. — Но кто же тогда нас заменит?
Элиам пошла за ней по коридору в главный зал храма.
Николай проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. В комнате было темно. Он испугался, но тут же услышал шепот отца:
— Проснись, Николай!
— Что случилось?
— Я хотел спросить, не знаешь ли ты, где мама?
— Не знаю.
— Ее нет дома, а уже почти пять утра.
— Как нет дома? — растерялся Николай. — А ее чемоданы?
— Стоят у нее в комнате. Она говорила тебе, что собирается уезжать?
— Нет. Я не знаю, почему там оказались эти чемоданы.
— Только бы с ней ничего не случилось. — Отец выпрямился, он был одновременно и сердит, и напуган. — Почему она не оставила записки? Почему не позвонила, что задержится? Так страшно, когда ничего не знаешь.
Николай сел в кровати и подтянул одеяло к самому подбородку. Он смотрел на отца невидящими глазами. Отец стоял в темноте, и у него не было ни лица, ни рук, ни туловища — смутное пятно на фоне раннего утра. Только голос его звучал отчетливо, но он принадлежал не тому человеку, которого Николай привык видеть днем или в сумерках. Интересно, какой отец, когда спит?
— Я… Я слышал, как вы ссорились, — сказал Николай.
— Ссорились? — удивился отец. — Ах да! Так ты все слышал? Ты не спал? Николай тихо вздохнул. А сам отец в детстве всегда спал по ночам? Николай сомневался в этом, Флоринда кое-что рассказывала ему.
— Мы вовсе не ссорились, — сказал отец. — Просто я сглупил…
Николай сел. Голос у отца был грустный. Может, ночью отец становится добрее, — чем днем?
Вдруг он вспомнил отца в вилле на Вангсвейен — отец стоял и смотрел на связанного пленника с черной повязкой на глазах.
Николай снова лег, он лежал, как всегда, на боку с закрытыми глазами.
— Все не так просто, — продолжал отец. — Сейчас нам нельзя обращаться в полицию. Надо подождать до утра. Тогда я позвоню в магазин. Ты пока поспи… Хорошо?
Николай был не в силах отозваться, хотя отец явно ждал ответа.
— Николай?
Николай пытался дышать ровно. Отец наклонился и погладил его по волосам. Его волосы не помнили такой ласки.
Когда отец ушел, Николай перевернулся на живот и спрятал лицо в подушку.
Наверное, Лидия ненадолго заснула. Она сидела в кресле в своей конторе. Сидеть было неудобно, но так все-таки лучше, чем лежать на полу.
Время от времени Лидия закрывала глаза, но тут же вздрагивала и снова открывала их. Как только подступал сон, ей слышались в коридоре крадущиеся шаги, кто-то осторожно нажимал на дверную ручку и почти неслышно входил в контору.
И все-таки она, должно быть, заснула, потому что, открыв глаза, вдруг обратила внимание на то, что за окном уже слышен ровный гул автомобилей. Лидия, прищурившись, взглянула на часы. Половина седьмого. Она с трудом встала — тело ныло, ноги не слушались.
Ей хотелось домой, хотелось принять горячую ванну. Днем дома никого нет. Она боялась встречи с Максимом, потому что не могла ничего объяснить ему, да и не хотела. Она с ужасом думала о разгроме, учиненном ею в его магазине. Теперь она не понимала, что на нее нашло.
Ей и с Николаем не хотелось встречаться. Ну что она может сказать ему? Она вдруг подумала, что вообще никогда не разговаривала с ним по душам. Эта мысль причинила ей боль. Она дрожала, зубы у нее стучали. Нет, что-то все-таки произошло в коридоре перед тем, как она заснула…
Лидия металась по конторе. Пять шагов туда, пять — обратно. Начав ходить, она уже не могла остановиться. Ей хотелось отвлечь мысли от своего положения: уехать нельзя, остаться — тоже.
Лидия громко считала шаги. Когда у нее перед глазами возникали пустые чемоданы, она повышала голос и ускоряла шаг.
Так прошло сорок пять минут, потом она схватила трубку и позвонила домой. Иногда Максим рано уезжает из дому, может быть, он уже ушел. Да и у Николая тоже уроки начинаются рано. Если они ей ответят, она просто положит трубку.
Никто не ответил. Лидия вздохнула с облегчением и поспешно покинула контору. Снег перестал, но утро было темное. Лидия задыхалась. Ей казалось, что облака лежат прямо на крышах.
Открыв глаза, Флоринда с ужасом обнаружила, что уже почти десять. Она привыкла просыпаться около шести. К тому же у нее сейчас было слишком много забот из-за этого ожерелья с царскими камнями. А что может быть хуже, чем начинать день с огорчений?
Она сердито откинула перину, встала и выглянула в окно. Серое, темное утро. Снег перестал. Низко нависли пузатые облака, все было затянуто туманной дымкой.
Флоринда спала без сновидений. Она не видела даже милых картин детства, а ведь она так любила возвращаться утром к действительности с зеленых берегов Ладоги.
Флоринда поспешно умылась, оделась, сама не понимая, почему так спешит. Видно, ей хотелось наверстать упущенное. Ведь этот день она собиралась использовать для разгадывания всех тайн. Вот только с чего начать?
В который уже раз она позвонила Владимиру, и в который уже раз он не снял трубку.
Потом она позвонила Анне Ульсен, но и там телефон звонил в пустом доме. Флоринда подумала об Анниных кошках и птице. Если Анна в ближайшее время не вернется домой, придется поехать туда и накормить ее животных. Флоринда надеялась, что кошки имеют возможность входить и выходить из дома в любое время.
