О'Санчес - Осенняя охота с Мурманом и Аленушкой
У кота Васьки свое законное, только ему принадлежащее место на сарайном ночлеге: дождался, пока Лёха устроится поудобнее — и клубочком у него в ногах, неслышно мурлычет на одеяле, об ауру молодого хозяина своею аурой трется. Кикимора Мулька и домовой Прокопыч в головах устроились, всяк на своей стороне: Прокопыч слева, а Мулька справа, Прокопыч якобы дыхание Лёхе бережет, храп от него отгоняет, а Мулька будто бы колтуны в прическе распутывает… да только откуда колтунам взяться в коротком ежике волос? Нет, нет и нет, просто всем им радостно питаться от спящего Лехи его колдовской сутью, силой, очень мощной, всесокрушающей, но для них отнюдь не злой и даже целебной.
Мурман словно бы низвергнут в пропасть из этой маленькой придворной иерархии, сослан вниз от лежанки, на пол, но это всего лишь иллюзия, ибо каждому понятно без малейших сомнений: Мурман здесь главный, захочет Мурман — всех посторонних шуганет прочь от Лёхи, сам-один будет охранять, но… уж коли они в гостях заночевали, пусть хозяева тоже порадуются… Ух, и славно они сегодня в прятки да в салочки-догонялочки поиграли…
Во дворе есть еще один сарай, хорошо утепленный в преддверии зимы, там живет-ночует коза Хиля, удойная и хитрая коза, но — обычное животное, без волшебства, потому ни ей, ни обычной собаке Ряшке допуска к «ночному дозору» возле спящего Лехи нет. В дворовые игрища — обе преотлично годятся, а в важные колдовские дела — сукном не вышли.
* * *У Лёхи есть жилье в Петербурге, он исправно платит за коммунальные услуги, за лифт, свет и газ, даже за телефон, ежегодно проверяет внутреннее состояние квартиры, но сам в ней не живет и сдавать никому не желает. Откроет входную дверь, войдет, потопчется в прихожей, в комнаты ни единым шагом не заступая — и вон оттуда!.. И дорога она ему, счастливой памятью детства, и ненавистна, почти по той же причине. Квартира содержится в относительном порядке, потому что Лёха нанимает под это дело домработницу, бывшую односельчанку, та ежемесячно «проводит влажную и сухую уборку», осматривает старательно — плинтусы, вентиляцию, щели в окнах — нечисть ненужная не завелась ли?… А сегодня Лёха даже и домой решил не заходить… очень уж неохота, да и некогда. Но вот лучше он пройдет насквозь Московский проспект, выйдет к Сенной, а там… по чутью.
День стоит сумрачный, однако не по-ноябрьски теплый и сухой, зонт болтается без дела за спиной, в чехле, Лёхе почему-то нравится носить его именно так, на ремешке, за спиной или за плечом. Колдовством и без зонта можно обойтись, что Леха и делает, когда припрет: ни дождю, ни граду, ни снегу не прорваться сквозь простейший магический купол, но Лехе чем дальше, тем чаще нравится чувствовать себя по пустякам — именно простым человеком, да и, к тому же… Обычные люди внимания не обратят на колдовские штучки-дрючки, засверкавшие вдруг посреди Московского проспекта, зато все остальные существа непременно заметят… даже безмозглые голуби… Это все равно как синее мигающее ведерко себе на голову прилепить!.. На фига, спрашивается? Какое-нибудь мелкое, сиюминутное колдовство — еще туда-сюда, это можно, выпендриваться же постоянным магическим экраном не стоит. Колдовать Лёха любит, с превеликою охотой узнает старинные заклинания, не устает у бабушки выспрашивать, выдумывает новые, от себя… но чтобы на каждый чих откликаться волхованием да колдованием… Это неразумно.
— …нет, извините, некурящий!..
Еще во времена Лехиной юности, Лёха отлично это помнит, горожане сплошь и рядом стреляли друг у друга покурить… И ныне такое случается, но — гораздо реже. Город меняется, люди меняются, грязи на улицах стало меньше, равнодушия и жадности больше.
Справа закончился «Парк победы», слева, чуть дальше через дорогу, общежитие, где Лёхе не раз доводилось бывать в гостях, в хорошей компании… Проплывает мимо дворец культуры — почему-то там, в районе Московских ворот, особенно сильно пахнет алчностью, деньгами…
Лёха поймал себя на том, что вылущивает взглядом из толпы молодых девиц, особенно в мини-юбках… И не редко, между прочим, улавливает ответные благосклонные взоры… Безо всякого приворота, на голом человеческом обаянии! В деревне с этим делом несколько напряжно: встретишься с дифчонкой, либо с молодицей, раз да другой, так она уже хомут для тебя сплела, уже чуть ли не в свадебное путешествие собирается… В Пскове насчет удовольствий попроще, а в Питере и подавно, да только не хочет он в городе жить…
Лёха зазевался, сместился к краю тротуара, возле самой проезжей части — и в ту же секунду какая-то затрапезная иномарка на полном скаку обдала его грязью из лужи. Лёхе даже показалось, что это они нарочно так сделали, намеренно подшутили над прохожим. Проверил — точно, двое парней, с ними две девицы, водила в кураже, остальные тоже хохочут… вроде бы, все четверо умеренно трезвые… Лёха не стал сердиться и решил никого не наказывать: послал воздушный шелобан им вослед — тачка в этот миг стояла на красном светофоре — лопнули одновременно четыре ската… Но и это еще не весь ваш секс, дорогие друзья: до самой полуночи салон в вашей тележке будет пахнуть загаженным вокзальным туалетом… и сивухой, и никакое проветривание не поможет. Леха подумал, было, понос пожиже на водилу наслать, да в итоге поленился.
А грязь сама с одежды сошла, послушная очищающему проговору. Это все разовые штучки, от них уже через пять минут ни следов, ни ауры.
Погода — плюс шесть, полный штиль, если не считать легкого ветерка, бегущего навстречу Лехиным шагам, к полудню, вероятно, еще теплее станет. Сиди он сейчас в деревне — можно было бы и облака разогнать, хотя бы на часик, для настроения… Но в Питере… в Питере он будет вести себя тихо, не выискивая дополнительных приключений ни на какие части тела.
Позднее утро, понедельник, начало рабочей недели, однако тротуары все равно полны прохожих, а гужевой транспорт, личный и общественный, фигачит по проспекту сплошным потоком. Когда-то Лёхе казалась естественною вся эта суета, даже нравилась… Как же, все-таки, легко человек роняет одни привычки, поднимая взамен другие…
Лёха еще не завтракал, несмотря на бабушкины протесты, и твердо решил про себя, что сначала сделает то, зачем приехал, пусть даже натощак, а потом уже… Все равно иначе кусок в горло не пойдет.
Вот, взять бы большую такую тряпку, влажную, мягкую, в полгоризонта шириной, густоворсную, да протереть начисто все эти дома, деревья, поребрики, машины… Или дождя бы сюда погуще наслать… Нет, дождь сейчас ни к чему, тогда пусть, хотя бы, снег выпадет… Но снегу пока рано.
Леха шел, шел себе, куртка нараспашку, и оглянуться не успел, как город поймал его в свои сети — ловко, тихо, исподволь… Вроде бы уже и смог не такой едкий, и зелень в саду «Олимпия» не столь уж худосочна… если представить ее в летнем виде… И Фонтанка не грязнее Черной… Хорош, хорош Питер. А барышни так и улыбаются через одну… Может, это они всего лишь смеются над ним, опростившимся в крестьянском быту?.. Лёха наобум прикоснулся к мыслям одной из лапушек: «симпотный молодой мущщинка»… Мужчинка! Фу! Спасибо, что не мужичонка! Симп-потный, б-блин! Сколько раз ведь себе зарок давал: не лезь без крайней нужды в чужие мозги, особенно в девичьи… Впрочем, те тоже остались бы недовольны, доведись им заглянуть в мужские головы. Природа милосердна, не дав двуполому человечеству феномена телепатии… Алёнка? Алёнушка? Ты где, змеина подколодная?.. Кыс-кыс-кыс…
Слабый, еле ощущаемый ток Аленкиной ауры струился откуда-то оттуда… из под земли… Да, надо просто следовать за ним, строго на север, сообразуясь, понятное дело, с городской топографией, ибо он обычный человек, типичный людишок, и перепрыгивать через дома, либо изображать из себя Гарри Поттера на помеле он не намерен… Через Сенную, по Садовой до Невского, не мудрствуя лукаво, по Невскому до Малой Конюшенной… нет, она разворочена ремонтниками, лучше до Большой Конюшенной… Хрена там, она еще больше раскурочена!.. Лёха с большим сомнением посмотрел на горы глины и строительного мусора, заполнившие всю Большую Конюшенную насквозь, от Невского до Конюшенной же площади… Но если осторожно ступать… шлейф Алёнкин явно сюда тянется… немного левее бы…
Чутье подсказало свернуть с Большой Конюшенной налево, туда, в проходные дворы, ведущие к Капелле… Стоп. Леха несколько секунд пытался, шевеля губами, разобраться в огромных декоративных нотах, налепленных прямо по грязно-желтому брандмауэру… однако чтению препятствовали куда более сильные мысли и эмоции… Здесь! К гадалке не ходи: там она, внизу… она и еще кто-то…
Леха шаркнул взглядам по окнам двора-колодца — немыслимо учесть все возможные подгляды, если он вдруг соберется проваливаться сквозь землю… сквозь асфальт… а проще бы сквозь люк — прямо здесь…
Пришлось подойти к ближайшей парадной и шагнуть внутрь. Простейшая кодовая защита замка на двери не устояла перед простейшим заклинанием и вот там уже, в стенах дома, укрытый от досужих взглядов, Леха позволил себе проникнуть в подземное пространство городского коллектора…
