Геннадий Дворянинов - Путешествие по лунной дорожке
Они понеслись быстрее ветра, стелясь над верхушками волн, почти не касаясь их.
Но небо чернело, волны бушевали, а ветер ревел.
В этот момент раздался громкий крик. Кричали, предупреждая, солдаты:
— Смотрите, смотрите!.. Да, нет!.. Сзади!.. Какой ужас!
Дашенька повернулась, куда указывали солдаты, и обомлела. Её охватил жуткий страх.
Догоняя их, заслонив половину неба, на них двигалась гора — знаменитый девятый вал. Волна была выше церковных крестов и даже выше самой длинной каланчи. Она надвигалась не просто вертикальной стеной, а наклонилась вперёд, пожирая в пучине всё, что попадалось на её пути.
Богомол, обернувшись, крикнул:
— Дашенька, Жемчужина! Держитесь крепче за кафтаны рыб-Солдат! А мы не пропадём! Мы умеем плавать.
Но было слишком поздно. Гора захватила карету вместе с её седоками, подняла до небес и швырнула с высоты со страшной силой в бездну океана.
Всё было кончено… Исчезли карета, коньки, Богомол и даже летучие рыбки. Не было Дашеньки и Жемчужины. Всех поглотила темень бушующих волн…
В последний момент, уже перед тем, как погрузится в пучину, девочка увидела перед собой мелькнувшую голову Гиконы с раззявленной, трясущейся пастью. Эта тварь смеялась!.. Она была довольна собою!
Девочка услышала также и завывание ветра, похожее на торжествующее хихиканье, в котором звучали слова:
И девчонке, и стекляшке
Приготовь, кума, по чашке.
Ох, озябли они, змейка!
Ядом их, кума, согрей-ка!
И она испугалась. Очень. Но одновременно Дашенька услышала и призыв: «Де — е — е — ф!.. Де — е — е — еф!.. Помоги!..»
Это звала Жемчужина.
Морской дьявол или Манта. Бой Меч-Рыбы с Барракудой. Спасение
Даша знала, что так зовут друга Жемчужинки, принца дельфинов. Но ей ещё ни разу не довелось его увидеть. Она в этот страшный момент почему-то подумала: «Какой он?… Красивый, или добрый? Мне так и не пришлось встретить дельфинов, хотя живу на берегу моря. Почему они к нам не приходят?…»
В ту пору она не ведала, что дельфины могут жить только в чистой воде. А на её побережье море было замусорено, хотя жители полагали, что вода чиста, коль в ней ещё видны бычки и крабы. На самом деле и им уже стало совсем невмоготу от целлофановых пакетов и стиральных порошков. Дно его покрыл нефтяной гудрон, и в нём навсегда завязли маленькие улитки и рыбки.
Но девочка этого не знала, потому, что море не умело говорить по человечьи, а люди разучились обращаться с ним по человечьи.
В тот момент, когда Даша услышала призыв Жемчужины, её захлестнула волна и потянула вниз, в непроглядную темень.
Ей было бы совсем страшно, но внизу она увидела маленький фонарик, светящий голубоватым светом. Он удалялся вглубь. И Дашенька догадалась, что это Жемчужина.
Как только она это поняла, сердце её ещё сильнее сжалось от страха. Но теперь девочка боялась не за себя. Дарьюшка испугалась за Жемчужинку. Она знала, что её подруга не умеет плавать и всегда жила на дне. Раковины, в которых рождаются и вырастают жемчужины, тоже умеют только ползать по дну океана, или моря.
— Жемчужинка, милая, не покидай меня! Возьми уж лучше с собой! Я не хочу остаться без тебя! — вырвалось из её груди.
Она захлебнулась, но снова крикнула:
— Не покидай меня! Я так тебя люблю!..
И услышала злобный, издевательский ответ:
— Скажите, пожалуйста! Она её любит! Какие телячьи нежности! Кха — ха — ха!.. Может быть ты и меня любишь?
Девочка повернула голову и увидела перед собой змеиную пасть величиной с пещеру. Из неё выползало жало длиной с тропинку. А сама Гикона походила на дорогу, обвившую высокую гору. Так она была велика.
Жало оказалось совсем уже рядом, когда между ними возникло что-то большое. И одновременно послышались шипение змеи и чей-то возглас:
— Держись, девочка, за мой плавник! А ты, мерзкая, посторонись!
Это был большой морской дьявол — скат по имени Манта.
Её хоть и зовут дьяволом, но сердце у неё благородное. Что из того, что внешность немножко жутковата, да главное-то — характер. А он у неё добрый.
Жемчужинка про ската рассказывала и даже на песке рисовала. Поэтому Даша узнала его сразу.
Дьявол так же, как и все жители подводного царства, не любил Гикону. Та и мантам причиняла неприятности.
Дашенька ухватилась за рог, и скат легко понёс её вверх.
Змея злобно зашипела, но отступила, боясь ядовитого шипа на длинном хвосте дьявола.
Девочка уже видела над собой обрушивающиеся волны. Вот-вот и они вынырнут…
Но впереди мелькнула быстрая продолговатая тень. В Манту вгрызлось что-то зубастое и хищное. Оно терзало её так, словно встретило самого лютого врага в своей жизни.
От боли спасительница даже застонала, и по морю пронеслось: «Ы — ы — ы,… ы — ы — х!..»
Дарьюшка не дышала уже несколько минут, и её сознание помутилось. Она, как в тумане, увидела появление ещё более быстрой, как летящая стрела, узкой полосы, и …потеряла сознание.
Когда девочка пришла в себя, то поняла, что её кто-то, покачивая, несёт. А над ней склонилась милая её сердцу Жемчужинка. Рядом, как ни в чём не бывало, сидел Рак-Богомол. Слышалось завывание ветра, но вокруг было тихо. Небо, однако, по-прежнему занавешивали непроглядные тучи.
Заметив, что Дашенька приоткрыла глаза, жемчужина радостно воскликнула:
— Она жива! Богомол, Манта, она открыла глаза!
Девочка поняла, что лежит на Манте.
А Жемчужинка продолжала радоваться:
— Дашенька, ты меня слышишь?… Мы спасены. Ты меня слышишь?…
У девочки кружилась голова, и ей трудно было говорить, поэтому она просто кивнула головой в знак того, что понимает и слышит свою подругу.
Волны уже не так свирепствовали, хотя ветер по-прежнему ревел. Это её удивило, но не было сил спросить: почему стало тише.
А Жемчужинка от радости не переставала рассказывать, что произошло:
— Меня спасла летучая рыбка, а тебя Манта. Но, ты знаешь, что случилось потом?… Случилось вот что…
Когда вы были уже рядом с поверхностью океана, на вас напала зубастая Барракуда. Ты, наверное, слышала про щук? — Девочка кивнула, подтверждая, что она знает, кто такая щука. — Так вот, Барракуда, — это морская щука, только более свирепая и огромная. А эта была их предводительница.
Плохо пришлось бы вам, — продолжила Жемчужина, — но на помощь пришла Меч-рыба. Она пронзила своим длинным, острым носом пасть Барракуды и прогнала её.
Видишь, сколько у нас друзей! — подытожила подруга.
Дашенька уже почти пришла в себя и спросила о том, на что ещё в самом начале обратила внимание:
— Почему, хотя слышно как свирепствует Борей, здесь тихо и почти нет волн?
Подружка счастливо засмеялась, а ответил Богомол:
— Посмотри на небо, племянница! Видишь, вокруг тысячи чаек и альбатросов. Они окружили нас такой плотной стеной, что ветер не может прорваться. И сделали они это намеренно, защищая нас. Запомни это!
— Я запомню, дядя Богомол. А почему ты назвал меня племянницей?
Он серьёзно сказал:
— Ты теперь моя племянница, — зовёшь меня дядей! И мне это лестно. Только ты меня так называешь.
Когда Богомол говорил про чаек и альбатросов, они тоже слышали. Слышали и обещание девочки быть им подругой, не забывать о них. Это их обрадовало и подняло им настроение. Птицы стали кувыркаться и насмехаться над напрасными стараниями ветра запугать их. Они стремглав неслись к волнам, касались их, а затем стрелой взмывали вверх. Чего им было бояться? Море — их дом, их стихия. И чайки, резвясь, весело напевали шуточную песню:
Волны весело качают
На своих загривках чаек:
То их до небес уносят,
То с размаха в бездну бросят,
То накроет мощный вал,
Будто он с луны упал…
Страшно чайкам, просто жуть, —
Так бояться утонуть!..
Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Шутка это, чепуха!..
Песня и уверенность чаек нравились Дарьюшке. Ей сделалось легко. Все ужасы и переживания, случившиеся недавно, тут же забылись. А их место снова заняли мечты, мечты о сюрпризах и неожиданностях морских путешествий.
Нападение акулы-Молота
Северный ветер всегда боялся южных морей. Там тепло, и он быстро терял свою свирепость, становился вялым и даже сонным. А потом и вовсе, раскисая, затихал.
И в этот раз, когда Манта вынесла всю компанию в тёплое море, которое было уже недалеко от острова, и Жемчужина радостно сообщила: «Дарьюшка, мы совсем уже близко. Моя Родина вон там. Скоро увидишь, как она прекрасна!», Борей исчез. Он, обессиленный, поплёлся назад, еле унося ноги и изнывая от жары.
А всем было хорошо.
Море стало тихим, гладким, словно его прогладили утюгом. Чайки уже охотились за мелкой рыбёшкой, добывая себе пропитание. А альбатросы, помахав на прощание могучими, трёхметровыми крыльями, улетели в дальние океанские просторы. Они ведь там живут и на сушу прилетают лишь отложить яйца, чтобы вывести потомство, да и то только одни самки.
