Юрий Гребеньков - Тайна горы Сугомак
О приезде приказчика барину доложили. Дородыч о заводских делах полный доклад представил. Потом заводчику о новой обувке рассказал. Тот сразу слугу кликнул. Велел ему каменные лапти обуть и по огненным садовым кострищам пройти. Слугу, конечно, в оторопь бросило. Но ослушаться не посмел. Обулся в лапти — и в костер. Сперва-то боязливо по угольям вышагивал. Потом осмелел. По-резвому забегал. Не горела в огне каслинская обувка, а только белой, как снег, делалась.
Тут дочь-то заводчика и углядела из окна, что ее отец очередной потехой занимается. Слугу по горячим угольям бегать заставляет. Ну и выкатилась на крыльцо. А когда узнала, в чем дело, капризничать стала. Потребовала подать ей мастера, что лапти сплел. Хочу, дескать, на него посмотреть и для себя несгораемые сапожки заказать. Хочу теми сапожками на балу гостей удивить.
Дородыч в тот же вечер обратно в Касли подался. Чтобы как можно быстрее Степана Торокина к заводчику доставить. В Каслях сразу к его избушке свернул. О господском желании Степану объявил. Дал на сборы полдня.
На другой день приезжает приказчик к парню, а тот к заводчику ехать наотрез отказался. На любые приказчиковы уговоры не идет. Не на кого, дескать, полоумную мать оставить.
Тогда приказчик стражников позвал. Те свалили парня, связали. На приказчикову телегу положили. Так связанного к заводчику и повезли. До господского дома путь не близкий. Да и погода-то дождливая. Степана на телеге, как варнака, стерегли. Чтобы окончательно не замерз, рогожины набросали. Даже путы не разрешал ослаблять приказчик. У Степана-то руки и ноги синевой налились, когда его к господскому дому доставили.
Завидела дочь заводчика их — во двор выбежала. Велела развязать парня и встать ему приказала. А Степан от пут обезножил. Господской дочери это невдомек. Показалось, что издевается над ее словами парень. В руках у нее дорогой зонтик был. Изготовлен китайскими мастерами. Весу в зонтике порядочно. Ручка-то целиком из чистого золота. Шелковые клинья драгоценными камнями отделаны. Барышня и принялась бить Степана зонтиком по голове. Лежачего-то хлестать сподручней. Избитого парня заводские женки с трудом на постоялый двор увели.
Не успел Степан от побоев отойти, как за ним снова стражники приехали. Ведь господская прихоть еще не выполнена. А хворь мастеровых в расчет не принималась. Дочь заводчика возле отца вертится. Рядом каслинский приказчик стоит. Степан, понятно, обиды не оказывает. Хоть неможется ему, но поклонился барам, как положено.
Заводчик сам разговор повел. О великом желании своей дочери Степану объявил. Нужно, мол, несгораемые сапожки сплести. Чтобы плетенка на тех сапожках редкостным узором удивляла. Сроку назначил месяц. Даже на дорогу ни дня не накинул. И тут же на Степана прикрикнул:
— Что встал балбесом?! Мерку с ног моей дочери снимай!
Степан на это слова не сказал. Тут же мерку снял. За что пинок ногой в лицо получил. А сам думает:
— За битого двух небитых дают.
Потом, когда господа ушли, попросил у Дородыча, чтобы ему старую работу вернули.
Увез приказчик Торокина в Касли господский заказ выполнять. А тот каменные лапти с собой захватил.
Засел Степан за работу. На уме свое держит. Никому своих мыслей не доверяет. Даже сна от работы лишился. Узор за узором на сапожках перепробовал. Но что-то все не так, как надо, выходит. Парень над заказом душу надрывает, но не получается задумка.
А у Степана хоть руки Изувеченными были, но девчонки его не обегали. Особенно соседская Акулинка норовила перед окошками его глазами посверкать и позубоскалить. Она первая и узнала о том, как дочь заводчика над парнем измывалась. В сумерках к Степану забежала. О чем они говорили, одни стены слышали. Но сказывают каслинские старики, будто девчонка Акулина и присоветовала Степану, какие для господской дочери из каменной кудели несгораемые сапожки сплести.
Степан заказ в срок выполнил. Сапожки получились на загляденье. Искусная плетенка в три ряда сложена и между собой крепко-накрепко соединена. На сапожках внутренний ряд сплетен елочкой. В среднем ряду плетенка треугольниками выполнена. А на лицевой стороне вроде стальной кольчужки — кольцами. Те кольца размера разного. То они побольше, то поменьше. В самой же середине сапожек в девичий портрет сбиваются. На портрете дочь заводчика изображена. Редкостной такой красавицей. Если на сапожки в тени смотреть, тогда красавица добрая и улыбчивая. Но стоит только солнечному лучу по сапожкам пройтись, как господская дочь становится похожей на ведьму.
И еще примечательность на сапожках была. Шнурки, что змейки, шелковые. Сумел Степан в несгораемую белую нить желтизны подпустить. Поэтому и стали похожи змейки на наших медянок. Тех, что к горному богатству дорожки показывают. Шнурки на сапожках тонкие, и головенки у змеек маленькие. Точь-в-точь натуральные.
К тому времени здорово занепогодило. К осени-то зима приближалась. В пасмурный день Степан приказчику свою работу принес. Глянул тот на сапожки и в неописуемый восторг пришел. Особенно ему портрет понравился. Сразу же в дорогу собрался. Про себя решил, что не годится к заводчику Степана брать. Ведь работа-то редкостная и материал особый. Вдруг Степан плату потребует?
Наутро приказчик один со Степановой поделкой к заводчику покатил. Всю дорогу о награде только и думал.
Степан тоже, узнав, что Дородыч из Каслей выехал, засобирался. К вечеру втроем в лес ушли. Мать с собой взял и Акулинку.
Дальше дело-то так развернулось.
Приехал каслинский приказчик в господский дворец. Пока в дороге был, ненастье кончилось. Денек выдался теплый и солнечный. У Дородыча на душе ликованье. Сапожки в атлас завернуты, под мышкой их держит. А на вопросы хозяина ответы припасены. Вздумает заводчик про мастерового спросить, то приплетку такую можно выкинуть:
— Зауросил, дескать, парень: в холодную за непотребные речи посажен.
Вскоре каслинского приказчика заводчик к себе потребовал. И до господской дочери слух долетел, что ее заказ выполнен. Она тоже выскочила на сапожки взглянуть.
Приказчик атлас развернул. На лице угодливость изобразил. Сапожки господской дочери подал. Та сразу кинулась примерять их. Сдавил сапожок ногу до боли. Слуги едва стащили. А тут солнечный луч портрет осветил. И вместо себя дочь заводчика ведьму увидела.
— Что такое! Ты что приволок?! — завопила красавица.
И бац, бац! Сапожками-то приказчика по лицу. А тому на портрете тоже отчетливо ведьма пригрезилась. Приказчика тут же сердечный приступ хватил.
Заводчик вовсе от страха побелел: скользнули шнурки со Степановых сапожков настоящими живыми медянками и запястья рук его дочери обвили.
С давних пор живет поверье на Урале. Если кого укусит медянка — лекаря не зови. Не избежать тут смерти. Медянки всегда с разбором кусают. Значит, злобная, ненавистническая душа у человека. А доброго да к людям отзывчивого не заденут.
ЛОСИНЫЕ РОГА
Прямо в заводской пруд глядели окна избенки, где Макар проживал. Как конь в упряжке, мотался Макар на работе. Руду дробил. Рудничную тачку катал. Домну кормом обеспечивал. Десятники, хозяйские прихвостни, старались во всем ущемить мальчонку. За Макара-то заступиться некому. Родители далеко, наезжали редко. Их за провинность в Шемахинский завод хозяин отправил. А тут нечаянно-негаданно появилась в Кыштыме старушка. Сколько ни билось лихое время над ней, а не согнуло. Ходила прямо, как молодица, и глаза горели по-девичьи озорно, как два зеленых малахитовых камня.
Известно, пришлому человеку где-то жить надобно. Вот и показали ей люди на Макарову избенку. Один, дескать, мальчишка живет. Сходи, бабушка, поговори с парнишкой, жить и пустит.
А с Макаром об этом и говорить не надо. Невесело ему в пустых стенах. Человеческого голоса не слышит. Он и пустил к себе старушку. А соседи прозвали ее Макарьихой.
Вставала Макарьиха до света. Сама маленькая да тоненькая. Вроде бы и силы-то большой в ней нету, но работа кипела в руках. Как управится по хозяйству, целыми днями пропадала в лесу. То грибы да ягоды собирает, то травы целебные ищет. В дружбе жила Макарьиха и с лесными зверями. У зверей тоже беды да болезни случаются. Однажды самому серому волку помощь оказала. Из железного капкана лапу его вызволила.
Зимой из хмурого сосняка к Макаровой избенке много звериных следов тянулось. Никому из зверей Макарьиха в еде не отказывала. А чаще всего лось-трехлеток приходил. Его бабка с Макаром лосенком спасли. Из трясины Кошачьей елани в троицын день вытащили. Совсем уже неживой лосенок был. Бабка Макарьиха на теплой печи его отхаживала и молоком коровьим отпаивала. А, как встал лосенок на ноги да подрос, вновь заманила его тайга уральская. Но от завода далеко не уходил. Вечерами поднимался на Сугомакскую гору и на синь окошек глядел, где его выкормили да вырастили. На самом краю гранитной скалы стоял. Сильный да гордый. Мастеровые у домен о работе забывали. На шихтовом дворе толпились. На лося смотрели.
