Владимир Сутеев - Петя Иванов и волшебник Тик-Так
– Социалист! Безбожник! Негодяй! Преступник! Революционер в моем классе! О боже!.. – застонал «Верблюд», хватаясь за голову. – Убрать немедленно!
– Иван! – визгливо крикнул учитель.
– Я здесь, ваше благородие!
В дверях класса появился усатый гимназический служитель в черном мундире с золотыми галунами.
– Держи этого мерзавца… Я сейчас приду с директором. – И «Верблюд» выбежал из класса, держась за голову и все время повторяя: «Боже мои, боже мой, боже мой!..»
Класс зашумел, задвигался… Петя стоял в растерянности. Служитель
Иван с растопыренными руками приближался к Пете. Но Петя очнулся, кинулся ему навстречу и ударил его головой в живот.
Служитель качнулся и упал навзничь. Петя, перепрыгнув через его распростертое тело, распахнул дверь и выбежал в коридор.
Петя со всех ног бежал по улицам старой Москвы. Позади него раздавались свистки городовых, улюлюканье и тяжелый топот толпы.
– Держи! Держи! Не уйдешь, голубчик! Михальчук, заходи слева! – слышались грубые голоса.
Навстречу Пете выбежали двое городовых и несколько бородатых молодцов – дворников в косоворотках, со зверскими лицами.
Кольцо люден окружило Петю и скрыло его от зрителей. Слышны голоса:
– Кого поймали?
– Вишь, кого надо, того и поймали!
– Осади назад, чего напираешь!
Холеный жандармский офицер в голубой шинели в сопровождении двух сыщиков в темных очках и одинаковых гороховых пальто растолкал толпу и крикнул:
– Отведите этого негодяя ко мне в участок! Разойдись!..
Толпа расступилась, и показался жалкий, растрепанный Петя, поддерживаемый с обеих сторон двумя великанами городовыми с бычьими шеями, сизыми носами и огромными, как у тараканов, усами.
Офицер подошел к Пете, хлопнул хлыстом по своим лакированным голенищам и прошипел, выкатив рачьи глаза:
– Революцией занимаешься, мерзавец! Я тебя…
Жандарм со свистом замахнулся хлыстом на Петю и замер.
Замерли все персонажи этой сцены. Как истуканы стояли неподвижные фигуры городовых, дворников и сыщиков.
Время остановилось.
Поняв, что он свободен, Петя выбежал из круга своих преследователей, облегченно вздохнул и беспокойно стал оглядываться по сторонам.
В кадр вбежал Тик-Так, таща на длинной цепочке заветные часы…
– … Ты… Тик-Такчик дорогой… Как я рад… – прошептал счастливый Петя, беря Тик-Така на руки. – Ты спас меня…
– Я побежал за тобой. Часы очень тяжелые, – сказал Тик-Так, – но я успел вовремя… А теперь вернемся к твоей школе, чтобы попасть на второй урок. А мы ведь не доехали на целых пятьдесят лет.
– Но меня могут еще схватить, – опасливо сказал Петя.
– Не беспокойся, я выключил время. Мы пойдем по неподвижной Москве 1910 года.
Минуя застывшую фигуру жандарма с замершим хлыстом в руке, Петя и Тик-Так двинулись по мертвой, неподвижной улице.
Удобно устроившись на Петином плече, Тик-Так давал объяснения.
Мимо них длинной панорамой проходили, словно застывшие, картинки старой дореволюционной Москвы.
Городовые, калеки-нищие, чиновники, пьяные босяки…
Вот толстый купец со свиным рылом стоит на пороге своей грязной мелочной лавочки с вывеской:
КАЛАНЕАЛЬНЫЕ ТОВАРЫ Т. Г. ХАПОВАЛОВ
Вот фабрикант в цилиндре едет в собственном нелепом, допотопном автомобиле с женой, обвешанной побрякушками, утопающей в лентах, перьях, цветах и кружевах.
Вот архиерей в черном клобуке в карете с лошадьми, накрытыми попонами, запряженными цугом…
…Лицеисты, гусары, дамы, пожарники в медных касках, институтки в пелеринах, каторжники с бритыми лбами под конвоем конных казаков, монахини, модистки с картонками. Вот двухэтажная конка, полная пассажиров…
Извозчики, ломовики, фуры, ландо, кареты…
Церкви, лавки, заборы, покосившиеся домики, особняки, магазины с зеркальными окнами…
Керосиновые фонари и тумбы на булыжной мостовой…
– Прямо как в музее, – вырвалось у Пети. – Неужели это все было при дедушке?
– Было и прошло, –сказал Тик-Так. – А теперь я пускаю время вперед. Мы должны быть в школе ко второму уроку. Внимание!
Часы зажужжали, и стрелки завертелись все быстрее и быстрее. Снова замелькали дни и ночи, и снова наши герои очутились в пелене времени. Перед ними, колеблясь, мелькали туманные обрывки событий.
Вот падают двуглавые орлы с кремлевских башен, вместо них загораются красные рубиновые звезды.
Вот скачет конница с пулеметами на тачанках…
Промелькнули фигура Чапаева в бурке и другие картины гражданской войны и борьбы с империалистами.
Вот электрические лампочки вспыхивают в избах,
Вот первые тракторы пошли по полям, перепахивая межи…
Возникают фабрики, заводы, пробегают новые линии железных дорог, взлетают самолеты.
И вдруг все потемнело, замигали красные зарницы, загрохотала канонада, завыли сирены, застучали пулеметы, заухали орудийные залпы, засверкали разноцветные каскады салютов…
– Мы проходим сквозь эпоху Отечественной воины, – прошептал Тик-Так.
Зазвенели фанфары. Заискрились фейерверки Победы, и сразу посветлело. И Петя увидел преображающуюся Москву.
Взлетели вверх могучие стальные каркасы высотных, зданий и тут же покрылись одеждой из мрамора, золота и гранита.
Широкие проспекты радиусами побежали во все стороны за окраины города. Впереди вздымались одни за другим мощные краны, за ними вставали кварталы новых красивых домов, которые быстро обрастали кудрявой зеленью скверов, садов и парков.
Через Москву-реку перекинулись новые красавцы мосты, на берегу ее возникла огромная чаша стадиона имени Ленина…
Затаив дыхание, Петя смотрел, как растет и хорошеет его родная Москва.
– Ура! Мы сейчас прибудем в свое время! – закричал радостно Петя.
– Мы не попадем в свое время, – вдруг мрачно произнес Тик-Так. – Ты сломал тормоз времени, и мы уже уходим в будущее.
– В будущее?! – спросил Петя.
– По моим расчетам, бег времени замедлился до нормального только к началу XXI века с небольшой разницей в двадцать-тридцать лет.
– А что же мне там делать? – с отчаянием в голосе сказал Петя.
Тем временем Москва преображалась. Поднимались гигантские аэро-башни, роскошные дворцы, красивые парки с прудами и фонтанами. В воздухе проносились воздушное корабли; как мухи над пирогом, кружились вертолеты…
В космос уносились мощные атомные межпланетные ракеты. Но Петю не радовали эти красивые картины
– Не расстраивайся, – утешал Петю Тик-Так. – Переходим в нормальную скорость времени. Здесь сделаем остановку, я отремонтирую обратный ход, и мы вернемся долгой. Внимание! Спокойно!
Снова причудливо замелькали дни и ночи, как кадры на экране. Теперь Петя и Тик-Так с нарастающей скоростью неслись в будущее…
Петя очутился в огромном светлом зале, полном солнца и воздуха, с прозрачными стенами и потолком. За огромными окнами виднелись верхушки пальм, а ветки апельсиновых и лимонных деревьев, полные спелых плодов, качались прямо над головой.
В зале было много детей в разноцветных легких костюмах. Все сидели за маленькими столиками из цветной пластмассы лицом к большому экрану, стоявшему в глубине зала.
Рядом с Петей сидел красиво одетый, чистенький мальчик, необыкновенно похожий на самого Петю.
Петя покосился на него и спросил Тик-Така, сидевшего у него на рукаве:
– Этот мальчик, наверное, тоже мой родственник?
– Конечно, – ответит Тик-Так. – Ты разве узнал его? Это твой внук.
– Внук? Значит, я теперь уже дедушка?
– Ну да.
– Он тоже Петя Иванов?
– Угадал!
– Здорово!
Вдруг над экраном выдвинулся золотой рупор громкоговорителя, который объявил:
– Внимание, ребята! Ввиду того что ваш преподаватель русского языка Лидия Петровна срочно вылетела на Всемирный слет учителей в Рио-де-Жанейро, ее урок заменяется…
Класс зашумел, потом замер, ожидая дальнейшего сообщения.
– …Уроком атомной физики, который проведет резервный механический преподаватель – Робот Электронович! Дети, будьте внимательны и послушны!
Между тем оба Пети уже познакомились. Наш Петя менял свои марки на старые билеты космических рейсов Москва – Венера.
– Новенький? – спросил Петю его новый сосед.
– Совсем старенький! Я, оказывается, твой дедушка. Ты Петя Иванов?
– Да. Откуда ты знаешь?
– Я сам Петя Иванов, а ты мой внук.
– Врешь ты все. Как это может быть?
– Я родился в 1950 году, а ты?
– Я?.. Я – в 2001 старой эры и в 84-м году эры коммунизма. Это выходит, что ты старше меня на пятьдесят один год? Врешь, дедуля…
– Сам врешь, внучек. Вот урок кончится – я тебе покажу на перемене. .
