Константин Поздняков - Сказки народов Африки, Австралии и Океании
Едва солнце поднялось, Сабоньума отправился на поле с мешком проса.
Не успел он провести первую борозду, как все поле от края и до края покрылось красивыми ровными бороздами.
— Ах, мой добрый друг Гиннару! — воскликнул Сабоньума. — Как я благодарен тебе за помощь! Твои борозды гораздо ровнее моих. А теперь начнем сеять просо.
Сабоньума взял горсть семян и пошел бороздой. Глядь, а мешок с семенами уже пуст! Поле уже засеяно!
Обрадовался Сабоньума и направился домой.
— Ты так быстро управился с севом? — спросила жена.
— Да, — кивнул Сабоньума.
— А почему не купил хвороста?
— Погоди немного! Скоро я куплю тебе гору хвороста и нескольких ослов, чтобы доставить его домой.
— Интересно, на какие деньги ты собираешься покупать ослов? — вздохнула жена. — А куда делось просо?
— Не жалей о просе, — ответил Сабоньума. — Оно на дело пошло.
Миновали дни, и Сабоньума сказал жене:
— Пойдем, я тебе кое-что покажу. Я ведь не зря говорил, что мы скоро разбогатеем.
Привел Сабоньума жену на поле, а там всходы зеленеют — густые, дружные. Любо-дорого посмотреть!
— Ой, что это? — воскликнула жена.
— Моя работа, — гордо ответил Сабоньума. — Моя и моих друзей.
— Друзей? — насторожилась жена.
Чтобы успокоить ее, Сабоньума рассказал все как есть и попросил духа Гиннару подтвердить его слова.
Испугалась жена — какие еще духи-помощники? — и бросилась бежать в деревню.
Вернулся Сабоньума домой, а люди глядят на него с опаской и обходят стороной.
Просо между тем росло дружно. Когда пришло время полоть грядки, крошечные духи опять помогли Сабоньуму. Дело спорилось, и Сабоньума не мог наглядеться на своих новых друзей.
Зерно наливалось, и сердце Сабоньума радовалось будущему урожаю.
Все бы хорошо, но неподалеку от поля опустилась огромная стая птиц. Что делать? Как бы птицы не склевали весь урожай! Понял Сабоньума, что поле надо охранять, но случилось так, что он заболел.
— Ой, беда, беда! Что делать? — сокрушался Сабоньума. — Птицы погубят весь урожай. Как защитить от них мое просо? Что делать?
Жена вначале не обращала внимания на эти вопли. Она была не в силах преодолеть недоверие ко всему, что касалось злополучного поля, но под конец все же не утерпела:
— Ладно, не огорчайся! Я пойду на поле и сгоню птиц!
Обрадовался Сабоньума:
— Поверь, едва дух Гиннару увидит, что ты прогоняешь птиц, он кликнет своих друзей, и они быстро очистят все поле.
Подошла жена к полю и видит, что птицы тучей опустились на посевы. Как страшно ей было ступить на поле! Ведь это поле духов, а она боялась их больше всего на свете.
Швырнула она в птиц горсть камешков, и птицы неохотно поднялись на крыло.
— Мы сейчас тебе поможем, не волнуйся! — послышался серебристый голосок духа Гиннару.
Крошечные духи кинулись спасать урожай. Если бы не они, беда! Не уберечь бы поле!
— Ох, как я устала, — вздохнула жена. — И как хочется есть! Пойду срежу несколько стебельков да пожую.
Не успела она сорвать стебелек и поднести к губам, как по полю будто пронеслась огромная коса. Раз — и поле скошено!
Стебелек выпал из рук изумленной женщины.
— Что я наделала?! Что скажет теперь мой муж?! Ведь зерно еще не вызрело! А вот и он идет. Сабоньума! Я не виновата…
— В чем дело, жена? — спросил Сабоньума, который еще не видел, что произошло на поле.
— Ой, ой! Я сделала все, чтобы защитить поле от птиц. Но почему-то в один миг просо оказалось скошенным. Не иначе, духи твои! Уверяю тебя!
Вот беда так беда! Зеленые просяные стебли, еще не зрелые, лежали валками на земле.
— Я срезала стебелек, хотела перекусить, и вот что получилось из-за этого.
— Она говорит правду, — послышался нежный голос духа Гиннару. — Твоя жена срезала один стебель проса.
— А остальные? — забормотал Сабоньума. — Кто их срезал? Они ведь еще незрелые!
— Мы! — гордо ответил дух Гиннару. — И очень быстро, уверяю тебя.
— Как? Это сделал ты… и твои друзья?
— Конечно! Нет ничего на свете, что бы мы не могли сделать для тебя. Я увидел, что ты поручил жене срезать просо, и мы решили помочь тебе.
— О я несчастный! — воскликнул Сабоньума. — Какой же я невезучий, самый невезучий во всей деревне! Видно, правы были старики, когда предостерегали тех, кто зарился на это поле. Я отказываюсь от нашего с тобой уговора, дух Гиннару. И больше никогда не приду на эту землю.
В ответ прозвучал серебристый хохот И исчез вместе с легким ветерком. А пустующее поле духа Гиннару вы и сегодня можете увидеть.
Исса Длинные Ноги в стране предков
Перевод В. Порхомовского
Сказка серер
авным-давно жил в маленькой деревушке мальчик Исса. Было ему двенадцать лет, и слыл он самым несчастным из всех деревенских мальчишек. Мать Иссы умерла, а мачеха всячески измывалась над ним. Заставляла его делать самую тяжелую и грязную работу, даже ту, которая пристала только женщинам. Он ходил за хворостом и за водой, работал в поле, убирал дом, стряпал у очага, а от мачехи за все это получал брань да колотушки. Вечно в лохмотьях, вечно голодный, худой, на тощих, длинных ногах, казался он выше всех своих сверстников. И за это прозвали его Исса Длинные Ноги.
Однажды отправился Исса к ручью за водой. Ненароком споткнулся о корень, упал и разбил кувшин. А кувшин был красивый, большой, и мачеха им особенно гордилась.
Когда вернулся Исса домой с черепками, злая женщина разъярилась, избила его палкой и выгнала:
— Убирайся прочь и не возвращайся, пока не найдешь мне вместо разбитого точно такой же кувшин!
Так покинул Исса Длинные Ноги свой дом и отправился куда глаза глядят.
Шел Исса весь день и сначала даже радовался нежданной свободе. Все позади — и насмешки, и унижения, и грязная работа. Птицы летают, кузнечики стрекочут, вода в ручьях свежая, плоды на деревьях сладкие — настоящий праздник!
К вечеру дошел Исса до широкой реки, и пришлось ему там заночевать. Утром проснулся и видит: серебряной лентой извивается река, стоят по ее берегам вековые деревья, но кругом ни души. Как переправиться на ту сторону? Неужто придется вернуться ни с чем в деревню? Нет, ни за что!
Побрел мальчик вдоль берега искать броду и вскоре увидел посреди реки остров. Пригляделся: остров-то плывет, а по острову ходят птицы и что-то склевывают. Понял Исса, что это бегемот подставил спину птичкам-чистильщикам, чтобы они избавили его от клещей.
Вежливо обратился Исса Длинные Ноги к бегемоту:
— Великий хозяин реки! Может, разрешишь мне помочь тебе? Я это сделаю куда лучше птиц, вычищу тебе и спину, и голову, не оставлю ни одного клеща, смою весь ил!
— Вот славно, давно я об этом мечтал! — обрадовался бегемот. — Ведь эти негодные птицы выклевывают только то, что им нравится!
И бегемот тотчас погрузился в воду, а вынырнул у самого берега. Тут Исса и прыгнул к нему на спину.
Пучком сухой травы и плоским камнем принялся он усердно скрести, тереть и отмывать спину бегемота — ведь у себя дома привык он к самой тяжелой и грязной работе. А спина бегемота была как кора старого дерева — вся в буграх и складках, и много там накопилось илу и водорослей. Мальчик стер себе пальцы в кровь, но бегемот остался доволен.
— Чем тебя наградить за это, человеческий детеныш?
— Ничего мне не надо, только перевези на тот берег, — сказал Исса Длинные Ноги.
— Э, зря ты об этом просишь! Туда-то я тебя перевезу, а вот обратно не смогу. На том берегу — царство крокодилов, а дальше — неведомая земля, оттуда никто еще не возвращался.
— Что поделаешь! — вздохнул Исса. — Назад мне все равно дороги нет, пока не найду того, что ищу.
— Ладно, будь по-твоему, — сказал бегемот и поплыл через реку.
На том берегу лежали неподвижно сотни крокодилов. Спокойно прошел между ними бегемот — никто не смел тронуть могущественного хозяина реки. Отошел он подальше от берега и спустил Иссу на землю.
— Прощай, малыш, — сказал с печалью. — Боюсь, что больше нам с тобой не увидеться. Слишком много опасностей подстерегает тебя.
И бегемот вернулся к реке. У берега спрашивают его крокодилы:
— Ты отвез человека в страну предков. Помнишь ли наш уговор?
— Помню. Если вернется, он ваш.
А тем временем Исса уходил от реки все дальше. Приближалась ночь, и ему становилось все тревожнее. Кругом было тихо: ни шороха листьев, ни крика птиц — мертвая тишина. С тоской вспоминал Исса Длинные Ноги родную деревню: воркование горлиц по вечерам, голоса детей, стук пестиков, толкущих зерно, даже ругань мачехи теперь казалась ему вовсе не страшной.
