Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 2
– Отец, почему на улицах сегодня так много людей, и куда они едут?
– А это, сынок, – объясняет садовник, – у нас в городе есть богатый купец Сабирбай. Он недавно ездил куда-то торговать и привез девушку, на которой хочет жениться. А она потребовала, чтобы свадебный пир сорок дней длился. Вот и устраивает Сабирбай пиршество. Сегодня уже тридцать восьмой день пируют.
Как услышал Гуль, что Сабирбай любимую жену его у него отнять хочет, так разволновался, что целую ночь не спал. На рассвете пошел он в сад и сделал букет из самых красивых цветов. За завтраком Гуль попросил садовника:
– Отец, окажите мне одну услугу!
– А что тебе нужно, сынок? Говори.
– Я вас вот что попрошу, – говорит Гуль. – Сядьте на ишака, возьмите за пазуху эти цветы и поезжайте к дому купца. Когда выйдет к вам прекрасная женщина, отдайте ей эти цветы, только так, чтоб никто не видел. А если она спросит у вас: «И сам Гуль здесь?», – «Здесь», – скажите.
Садовник сел на ишака, спрятал за пазухой те цветы, что Гуль нарвал, подъехал к дому Сабирбая и стал кричать, как нищий:
– Люди добрые, подайте кусочек хлеба!
Вышла из дома красавица, вынесла ему кусок лепешки. Когда она передавала садовнику лепешку, он незаметно отдал ей цветы. Девушка сразу поняла, что эти цветы Гуль прислал, и спрашивает:
– И сам Гуль здесь?
– Здесь! – отвечает садовник. – Он невредим сюда прибыл.
Обрадовалась красавица и говорит:
– Если так, то сегодня же приведите его сюда.
Вернулся домой садовник и передал слова девушки Гулю. Гуль, долго не думая, переоделся нищим и вместе с садовником отправился в дом Сабирбая.
Обрадовалась жена, что увидела мужа, повела его в дом. И Гуль и она даже заплакали от радости.
– Любимый мой, – сказала жена Гулю, – мне Сабирбай сказал, что вы погибли от рук разбойников, и потребовал, чтобы я стала его женой. Я ему ответила, что если он хочет на мне жениться, то должен на сорок дней пир устроить. А за это время я надеялась от вас весточку получить. Вот вы и нашли меня. Завтра как раз сорок дней кончается – и сделают меня женой Сабирбая. Что нам делать?
Подумал Гуль и говорит:
– Прежде, чем вас объявят женой бая, вы скажите людям: «Сабирбай пир на сорок дней устроит. Но прежде, чем я стану его женой, он должен исполнить еще одно условие: пусть он расскажет повесть про Гуля и Сунбуля. А если сам рассказать не может, пусть найдет человека, который эту повесть знает!» А ведь кроме меня никто ее не знает.
– Хорошо, – сказала жена. – Я так и скажу завтра, как вы советуете.
Когда на следующий день пир к концу подходил, красавица вышла к людям и сказала то, чему научил ее Гуль. Растерялся Сабирбай, потому что ничего не знал о Гуле и Сунбуле. Пошел он к шаху и рассказал ему про требование девушки.
Заинтересовался шах и подумал: «Что это за повесть обо мне и моем любимом брате?»
Но вслух сказал только:
– Ну что ж, завтра созовем народ со своего города и спросим. Найдется, наверно, такой человек, что эту повесть знает.
На следующий день шах Сунбуль созвал народ и приказал спросить:
– Кто знает повесть про Гуля и Сунбуля?
Все молчали. Не нашлось среди собравшихся ни одного человека, который мог бы рассказать эту повесть.
Тогда шах спрашивает:
– А есть ли кто-нибудь, кто не явился сюда?
Тут вышел один человек и сказал:
– Падишах! Не пришли только ваш садовник и юноша, что у него живет.
Сунбуль тотчас же послал за ними. Гуль пришел в старом халате, на голову шапку надел, и Сунбуль не узнал его.
– Знаешь ли ты историю Гуля и Сунбуля? – спросил шах у Гуля.
– Знаю, – отвечает Гуль.
И Гуль начал рассказывать про все, что с ним случилось, и рассказал про охотника. Вызвал шах из толпы этого охотника. Стал Гуль дальше рассказ вести – и миршаба позвали. Дошел рассказ до Сабирбая. Шах его тоже вызвал. Сидят охотник, миршаб и Сабирбай и дрожат от страха.
А Гуль, прежде чем закончить рассказ, подозвал к себе ту женщину, которая его из топки вытащила и ноги ему лечила а потом и садовника, который вытащил сундук из воды.
– Вот и весь рассказ, – говорит Гуль. – Вот кто добро мне сделал, кто помогал мне в беде, – эта женщина и этот садовник. А вот те, что погубить меня хотели, – этот охотник и стражник-миршаб. А вот и купец Сабирбай, который, чтоб жену у меня отнять, запер меня в сундук и в реку бросил, а потом пир на сорок дней и ночей устроил.
Тут Гуль сбросил с себя старый халат, сбросил шапку с головы и воскликнул:
– Смотрите! Я вовсе не нищий! Я и есть тот самый Гуль! А вы, падишах, мой старший брат Сунбуль.
Подошел Сунбуль к брату и крепко обнял его. А потом приказал охотника, миршаба и Сабирбая повесить. Садовника же и ту добрую женщину, которая Гуля из топки спасла, благодарить стал, дал им много золотых монет, велел им хорошие дома построить, почет и уважение оказывать. С тех пор стали садовник и эта женщина для Гуля и Сунбуля как отец с матерью. Шах брата своим визирем назначил. А по случаю того, что Гуль жену свою нашел, устроил пир. И длился этот пир сорок дней и сорок ночей. Так братья достигли исполнения своих заветных желаний.
Перевод А. Мордвилко.
ПАСТУХ АЛИ
Говорят, жил когда-то кровожадный хан. У хана было сорок жен, но только самая молодая из них родила ему сына. Вырос он во дворце под присмотром всяких нянек и мамушек.
Хан трясся над ним, следил, чтобы даже дуновение ветерка не коснулось его лба.
Ханский сын вырос не в отца, жизнерадостным и добрым юношей. Он часто уходил из дворца и бродил по улицам города, раздавал милостыню вдовам и сиротам, беседуя с простыми людьми. Хан не считал нужным препятствовать этим встречам, но едва юноша удалялся, как его собеседников хватали ханские палачи и предавали лютой смерти.
В один из дней во дворце была получена весть, что близ столицы появился дикий кабан. Он топтал посевы, пожирал урожаи и нанес большой ущерб дехканам. Немало погубил он и охотников, которые пытались его убить.
Узнав об этом, ханский сын по доброте своего сердца решил избавить дехкан от горя и несчастья.
Украдкой от отца он переоделся и, взяв оружие, собрался в лес. Привратнику он сказал:
– Если через три дня вернусь, значит вернусь, а если нет – считайте, что я умер.
В лесу сын хана вступил в схватку с кабаном. Два дня и две ночи продолжалась битва, и на третий день кабан одержал верх. Сын хана нашел свою гибель.
Тем временем хан забеспокоился и послал в лес людей искать сына. Долго они искали его, наконец в одном месте увидели разбросанную одежду и оружие юноши. Бездыханное тело его лежало под одиноким деревом. Ужас обуял ханских людей, ибо хан предупредил, что тому, кто принесет плохие вести, он прикажет распороть живот и налить туда расплавленного свинца.
От страха никто не знал, что и делать.
В тех горах жил певец – пастух Али. Ханские люди рассказали ему обо всем случившемся и попросили:
– Теперь ты нам укажи выход, как мы должны известить хана о несчастии.
Пастух Али им ответил:
– Не печальтесь. Я избавлю вас от злой участи.
Пастух взял вырезанный из одного куска дерева дутар, повязал свой халат поясным платком, надел свою меховую шапку и заявил:
– Ну, пойдемте к ханскому порогу.
Когда пришли ко дворцу, пастух взял в руки дутар и начал тихонечко перебирать на нем струны.
Дутар застонал, заплакал. Пел дутар о том, как юноша пошел в лес, как сражался с кабаном и как, наконец, погиб. Стоны дутара достигли ушей хана, и он понял, что сын его погиб.
– Палач! – завопил в гневе хан. – Распори животы людям, пришедшим из лесу, и налей в них расплавленного свинца.
Но пастух возразил:
– Эй, хан, ты совсем потерял разум. Ведь печальную весть не мы, а дутар тебе принес.
Хан растерялся и не знал, что ему делать. В ярости он заставил палача влить расплавленный свинец в дутар.
А люди, благодаря мудрости пастуха Али, избавились от тиранства жестокого хана и сохранили жизнь.
Перевод М. Шевердина.
ЗУМРАД И КИММАТ
На краю оврага стоял маленький домик. Жили в домике четверо: старик со своей дочерью Зумрад и жена старика со своей дочерью Киммат.
Старуха свою родную дочь Киммат любила, а падчерицу Зумрад ненавидела. Бедную Зумрад она и била, и ругала, с утра до вечера работать заставляла, ни минуты покоя ей не давала.
А Зумрад была девушка красивая, приветливая, умная. Увидишь ее – сколько ни смотри, не наглядишься; заговоришь с нею – сколько ни говори, не наговоришься.
Киммат была совсем на нее не похожа: ленивая, капризная, неприветливая. Целыми днями она ворчала, сердилась и ссорилась.
