Русская сказка из древних времен и до наших дней - Балаян Наталья

По прошествии лет женщина возвращается, осознав, что настоящее счастье – не в сохранении молодости, а в том, чтобы быть с любимыми.

Архетипы Взрослой (Старой, Зрелой) и Молодой (Юной) женщины – это устойчивые образы, которые символизируют разные стадии жизни и опыта женщины. Взрослая женщина представляет мудрость, опыт и проницательность, в то время как молодая девушка символизирует красоту, свежесть и потенциал.

Эти архетипы имеют глубокие корни в мифологии, литературе и искусстве различных культур. В древнегреческой мифологии, например, существует диада – Персефона (молодость, свежесть) и Деметра (ее мать, богиня плодородия). В многих культурах, включая египетскую и индийскую, молодая женщина ассоциируется с плодородием, жизненной силой и красотой. В этих культурах молодость и красота часто воспринимаются как символ обновления и возрождения, а старость (зрелость) – как источник мудрости и гармонии.

В русской мифологии мы обращаем свой взор на богиню Ладу – символ жизни и красоты, семьи, деторождения и плодородия. И как ее пару в значении Зрелость – Молодость мы находим в славянской мифологии ее дочь – богиню Леля.

Это слово сродни в русском языке словам «ляля» – кукла, дитя, совсем еще юная красавица.

Сказка «Молодость и старость» преподносит нравственные уроки, связанные с больной для многих темой возраста и неизбежного старения.

Семейная идиллия купеческой семьи, состоящей из мудрого отца, красивой матери и их маленькой доченьки, нарушается тем, что молодая женщина теряет покой. Это – центральный конфликт сказки.

Именно поэтому в сказке есть эпизод, где жена купца тревожно прислушивается к кукушке, ведь та наглядно считает оставшиеся годы жизни, намекая на то, что молодость заканчивается.

От беззаботной весенней юности к зрелому лету, от заслуженной осени к зимнему увяданию и смерти – такие же циклы проживает человек, семья, племя, государство. И кукушка неизменно напоминает об этом. Не случайно по поверьям древних греков в эту птицу превращался сам Зевс, у древних индусов кукушка провозглашала решения бога Индры, кому сколько жить, у германцев – служила громовержцу Тору.

Купеческой жене не хватает мудрости, уверенности в себе и внутренней гармонии для того, чтобы принять неизбежное: изменение тела, старение. Так, она решает отправиться с мужем в путешествие в волшебную страну, где люди не болеют и не стареют – хотя проницательный читатель может понять, что такая страна на самом деле была бы адом, ведь там ничего не меняется.

Сбегая с корабля, она оказывается под дурманящим действием чар мечты – остаться вечно молодой, и не может заставить себя вернуться домой. Отец же, будучи мудрым, находит в себе силы развернуть корабли и ехать домой, чтобы растить дочь.

Девушка подрастает, жизнь ее идет своим чередом, и вот уже и у нее пробиваются седые пряди и начинаются те перемены, которые когда-то так напугали ее маму.

Возможно, и ей бы не хватило сил принять в себе изменения, спокойно пройти через все необходимые возрастные инициации, но все меняет возвращение ее матери – уже старой, но счастливой тем, что она наконец добралась до дома и может провести остаток жизни с любимыми.

Дочь принимает свою мать с любовью и прощением, понимая, что настоящий рай для нее – это дом, где любят и ценят. Главный урок, который выносят обе – это то, что погоня за вечной молодостью не приводит ни к чему хорошему и конструктивному, она заведомо обречена на провал. Для того чтобы достичь настоящего счастья, человек должен пройти все этапы жизни, радоваться им, принимать с благодарностью и заниматься тем, для чего и предназначен тот или иной возраст – расцветать и хорошеть, создавать семью или тешиться с любимыми внуками.

Как князь Уткин семейство прославил

Был род князей Уткиных древний. Не то, чтобы самим Романовым родня, но так, кое-какие славные деяния предки совершали. Особенно прославился покойный брат старого князя, герой войны восемьсот двенадцатого года, бравый гусар, дошедший со своим полком до Парижа, а домой привезший много подарков, лихие истории да плохо зажившие раны, от которых вскоре и почил в бозе, недолго не дожив до рождения племянника.

Сынок у старого князя родился поздний, долгожданный, да, против ожиданий, растили его не как поздних детей – баловнем, отказу не знающим, – а в строгости. Старый князь справедлив был, да крут нравом и упорен. Всю жизнь в поместье своем прожил и его обожал, а на войну не пошел, потому что с детства был хром после перенесенной лихорадки.

В воспитании сына же он принимал самое прямое участие, с детских лет оттеснив на второй план даже жену свою, тихую женщину скромного нрава: учил сына премудростям, а всего пуще – царице наук, математике! Так и говорил:

– Запомни, сын: вырастешь – будешь имением управлять. Если не будешь считать грамотно и усердно – оберут тебя старосты и приказчики, догола разденут! Читай книги по математике. Может быть, доживу я до того времени, как имение наше под твоим управлением станет настолько совершенным, что приедет на него посмотреть сам царь-батюшка, государь Император!

Мечта была такая у старого князя, чтобы на его имение, его любовь и дело всей жизни, обратил внимание сам император.

У мальчика же другая мечта была, а вместе с ней – тайна жгучая, единственная, от папеньки любимого сокрытая. Дала ему как-то втихаря мама книжку – единственную,

которая не по математике. Ее из Парижа привез покойный его дядька, эпикуреец и балагур. И была та книжка – про волшебный лес, в котором сплошь деревья невиданные, а на них вместо цветов растут разноцветные шарики фруктового сорбета, а под деревьями отдыхают от полуденного зноя звери волшебные – единороги. И не лошади это, и не коровы, а колдовские создания с одним рогом, и живут они лишь в сказочном лесу, о котором и рассказано было в той книжке певучим, утонченным французским языком.

Очень любил юный князь мечтать о волшебном лесе, а иногда – был грех – забывался и на занятиях по устному счету, арифметике и геометрии, за что и бывал руган папенькой.

А однажды… Однажды попал он в чудесную страну. Так любил он ее, так ей грезил, что как-то раз заснул и попал в волшебный край – долго бродил по дорожкам, усыпанным лепестками цветов, срывал с деревьев шарики разноцветного сорбета, и ел, ел – и все никак не мог наесться холодным, сладким угощением, а как все-таки наелся – проснулся. Холод почувствовал и озноб. Оказывается, заболел юный князь инфлюэнцей. Ох и перепугались маменька и папенька, за лучшими лекарями в уезд послали – а дитё мечется в бреду, и все про каких-то единорогов бормочет по-французски. Жар к вечеру спал, как рукой сняло, и быстро пошел мальчик на поправку: говорил, что волшебная страна его спасла.

Прилично было бы юноше перерасти эдакую мечтательность, однако нет – так и осталась с юным князем страсть к прекрасным миражам – даже тогда, когда пришло ему время принимать имение в свои руки да налаживать работу огромного хозяйства.

Взялся князь за дело с размахом и со знанием – не прошли даром уроки отца. Просмотрел бумаги, призвал старост и приказчиков, потребовал полного отчета: в общем, стал вести хозяйство крепкой рукой. А самое чудное, отчего соседи даже перешептываться стали – крестьянам всем вольную дал. Да только зря шептались: «на вольных хлебах» не то что хуже те работать стали, а даже лучше им зажилось, да и его Светлость – князь от земельной аренды не в обиде остался.

Только чего-то не хватало его душе. Бывало, сядет на балконе, прикажет поднести себе чаю под вечер и долго-долго, мечтательно и задумчиво смотрит на закат, мыслит о чем-то важном. Думал-думал, и придумал. Поискал он по близлежащим деревням таланты и собрал крестьянский музыкальный театр. Сам сел пьесу написать, сам собрал плотников и заказал декорации, сам репетировал с театром – даже старост с приказчиками перестал стращать, впрочем, ненадолго.