Владимир Аникин - Русские народные сказки
— Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою старуху — чиновницей?
— Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя — чиновницей.
Воротился он домой. Едет по деревне — все шапки снимают, все его боятся. Двор полон слуг, старуха его разодета, как барыня.
Пожили они небольшое время, захотелось старухе большего.
— Велико ли дело — чиновник! Царь захочет — и тебя и меня под арест посадит. Поди, старик, к птичке, попроси — не сделает ли тебя царем, а меня — царицей.
Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начинает рубить это дерево. Выскакивает птичка:
— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?
— Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царем, а старуху мою — царицей?
— Ступай домой, будешь ты царем, старуха твоя — царицей.
Приезжает он домой, а за ним уж послы приехали: царь-де помер, тебя на его место выбрали.
Не много пришлось старику со старухой поцарствовать — показалось старухе мало быть царицей:
— Велико ли дело — царь! Бог захочет — смерть пошлет, и зароют тебя в сырую землю. Ступай, старик, к птичке да проси — не сделает ли она нас богами…
Взял старик топор, пошел к дереву и хочет рубить его под корень. Выскакивает птичка:
— Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?
— Сделай милость, птичка, сотвори меня богом.
— Ладно, ступай домой — будешь ты быком, а старуха твоя — свиньей.
Старик тут же обратился быком. Приходит домой и видит — стала его старуха свиньей.
Кривая уточка
(В обработке А. Н. Толстого)
или-были дед да баба. Они пошли за грибами в лес и нашли уточку. А та уточка была кривая. Они ее взяли и принесли домой. Назавтра встали и опять пошли за грибами, а ей сделали утечье гнездышко из перьев.
Они ушли, а уточка обернулась девушкой, избу вымыла, воды наносила и пирогов испекла.
Дед и баба пришли и спрашивают:
— Кто это у нас так все прибрал?
А соседи им говорят:
— У вас тут кривенька девушка воду носила.
Вот дед и баба и назавтра ушли да и спрятались в чулан. Уточка обернулась девушкой и пошла за водой. А дед да баба выскочили да ее перышки и бросили в печь. Перышки все и сгорели.
Тут пришла девушка и заплакала. Стала просить у деда, у бабы золотую прялочку. Села на крылечко и прядет куделю. Тут летит стадо гусей-лебедей. Она и говорит:
— Гуси мои любезные, дайте мне по перышку.
А те говорят:
— Другие летят, те дадут.
Опять летит стадо гусей-лебедей.
— Гуси мои любезные, дайте мне по перышку.
— Другие летят, те дадут.
Тут летит одинокий гусь, он и бросил ей перышки. Стала она опять уточкой и улетела.
Поплакали дед с бабой, да ничего не выплакали.
Чернушка
(Из сборника А. Н. Афанасьева «Народные русские сказки», в обработке В. П. Аникина)
ил-был барин; у него была жена добрая, а дочь красавица — звали ее Машею.
Только жена-то померла, а он на другой женился — на вдове; у той своих было две дочери, да такие злые, недобрые! Заставляли они бедную Машу на себя работать, а когда работы не было, приказывали ей сидеть у печки да выгребать золу; оттого была Маша всегда и грязна и черна, и прозвали они ее Чернушкой.
Вот как-то заговорили люди, что их князь жениться хочет, что будет у него большой праздник и что на том празднике выберет он себе невесту.
Так и случилось. Созвал князь всех в гости. Стали собираться и мачеха с дочерьми, а Машу не хотят брать: сколько та ни просилась — нет да нет!
Вот уехала мачеха с дочерьми на княжий праздник, а падчерице оставила целую меру ячменя, муки и сажи — все вместе перемешано — и приказала до их приезда разобрать все по зернышку, по крупинке.
Маша вышла на крыльцо и горько заплакала; прилетели два голубка, разобрали ей ячмень, и муку, и сажу, потом сели ей на плечи — и вдруг очутилось на девушке прекрасное новое платье.
— Ступай, — говорят голубки, — на праздник, только не оставайся там долее полуночи.
Только взошла Маша во дворец, так все на нее и загляделись; самому князю она больше всех понравилась, а мачеха и сестры ее совсем не узнали.
Погуляла, повеселилась Маша с другими девушками; видит, что скоро и полночь, вспомнила, что ей голубки наказывали, и побежала поскорей домой. Князь — за нею; хотел было допытаться, кто она такова, а ее и след простыл!
На другой день опять у князя праздник; мачехины дочери о нарядах хлопочут да на Машу то и дело кричат да ругаются.
— Эй, девка Чернушка! Переодень нас, платье вычисти, обед приготовь!
Маша все сделала, а вечером опять повеселилась на празднике и ушла домой до полуночи; кинулся князь за нею — нет, не догнал.
На третий день у князя опять пир горою; вечером голубки обули-одели Машу лучше прежнего. Пошла она во дворец, загулялась, завеселилась и забыла про время. Вдруг ударила полночь; Маша бросилась скорей домой бежать, а князь загодя приказал всю лестницу улить смолою и дегтем. Один башмачок ее прилип к смоле и остался на лестнице; князь взял его и на другой же день велел разыскать, кому башмачок впору.
Весь город обошли — никому башмачок по ноге не приходится; наконец, пришли к мачехе. Взяла она башмачок и стала примерять старшей дочери — нет, не лезет, велика нога!
— Нет, — говорят княжие посланные, — не годится!
Мачеха стала примерять башмачок средней дочери, и с этой то же самое было.
Увидали посланные Машу, приказали ей примерить; она надела башмачок — и в ту же минуту очутилось на ней прекрасное блестящее платье. Мачехины дочери только ахнули!
Вот привезли Машу в княжие терема, и на другой день была свадьба.
Свадьба была веселая, и я там был, мед-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.
Девушка в колодце
(Из сборника И. В. Карнауховой)
или-были мужик да баба. А у бабы была падчерица. Она пряла у колодца да и уронила веретёшко в воду. Домой идет, плачет. А мачеха и говорит:
— Чего плачешь?
— А я веретешко в воду уронила!
Ну, та ее и давай ругать, кричала, кричала и говорит:
— Ступай за веретешком, назад не возвращайся!
Девушка пошла да и бросилась в колодец. И попала на луг. Идет, идет, навстречу ей овцы:
— Девушка, подпаши под нами, подмаши под нами, дадим тебе овечку с баранчиком.
Она подпахала под ними, убрала, они и говорят:
— Домой пойдешь — мы тебя отдарим.
Она поклонилась и пошла. Идет дальше — навстречу коровы:
— Девушка, подпаши под нами, подмаши под нами, дадим тебе корову с нетелью.
Она подпахала под ними, подмахала, они и говорят:
— Спасибо, девушка, обратно пойдешь — долг не забудем.
Идет она лугом, долгим полем, навстречу ей жеребцы:
— Девушка, подпаши под нами, подмаши под нами.
Она и им все сделала. Они и говорят:
— Назад пойдешь, мы тебя не обидим!
Пошла она дальше и дошла до избушечки, к старику и старушечке. Тут ее веретешечко. Говорит ей старуха:
— Должна ты, девушка, веретешечко выкупить, верой-правдой нам год прослужить.
Она и давай служить. И так хорошо работала, что хозяева ее полюбили.
Три года она у них жила, на четвертый соскучилась.
— Отпустите меня, — просит хозяев, — домой к батюшке.
Они ее и пустили. Много ей всего надавали, а как стала она через ворота выходить, так ее всю золотом обсыпало.
Пошла она домой, навстречу ей пастухи, дали коровку, да овечку, да жеребчика. Пошла она домой с добром и вся как есть золотая. Дошла до ворот, собачка тявкает:
— Наша дочь пришла, тяф, тяф, добра принесла, тяф, тяф!
А бабка кричит:
— Молчи, давно ее черти съели!
Тут она и входит, вся в золоте.
Узнал про это народ, и стали ее сватать. Она за крестьянина не пошла, за дьячка не пошла, за барина не пошла, за дворянина не пошла, а посватал Иван-царевич, за него пошла.
Ух, бабка зла стала! Послала свою родную дочь в колодец, за веретенышком. Та прыгнула и упала. Встала и пошла. Идет, идет, навстречу овечки:
— Девушка, девушка, подпаши под нами, подмаши под нами, дадим тебе овечку!
А она была грубая, злая, и говорит:
— Вот какие! Не за тем я сюда попала, не за навозом пошла — за добром иду!
И идет. Шла, шла, навстречу коровы:
— Девушка, девушка, подпаши под нами, подмаши под нами, дадим тебе нетелку.
— Не за тем пошла — за добром пошла.
И идет. Шла, шла, навстречу жеребцы:
— Девушка, девушка, подпаши под нами, подмаши под нами!
— Не для того иду — за золотом иду!
Пришла она к избушечке — к старику и старушечке.
— Отдайте, — говорит, — мое золотое веретенце! (А какое оно золотое! Просто деревянное.)
