Михаил Чулков - Русские сказки, богатырские, народные
В продолжение слов старика королевич Мавранарский неутешно плакал. Кончина его родителя приключила ему столько горя, что старик, оставив свою повесть, принужден был утешать его.
– Милостивейший государь! – говорил он ему, – если я вверг вас в страдание столь печальным известием: то должен припомнить вам и радостную весть. Я помню наше предсказание при вашем рождении. Небо обещало вам после тридцатилетних несчастий все свои щедроты; а поскольку к этому времени вам уже наступил ныне 31 год, то и все несчастья ваши, очевидно, уже миновали. Если вам угодно, последуйте со мною к здешнему великому визирю. Он, будучи человеком добродетельным, представит вас нашей государыне, которая узнав о ваших злоключениях; наверное, окажет вам и пристойные вашей чести благодеяния.
Королевич со всем своим горем не мог отвергнуть такого предложения. Они оба пошли к визирю, который, едва лишь узнав имя королевича: выразил чрезвычайную радость всем своим видом.
– О небеса! – вскричал он, – Лишь вам возможно чудеса творить. Пойдем, ваше высочество, – сказал он Абакаю, – пойдем к моей государыне. Там узнаете вы причину моей радости.
С этими словами повел он его во дворец. По прибытии в покои визирь сообщил Абакаю, что оставляет его на короткое время, дабы предварить государыню о его достоинстве, почему она могла бы учинить приличный ему прием. Визирь исчез во внутренних покоях, и вскоре Абакай усмотрел шествующую к нему Королеву. Он подошел поцеловать полу её платья. – Но какое зрелище! – Королева взглянув на него, вскричала, и лишилась чувств. Абакай бросился ей на помощь и подхватил ее. Он устремил свои взоры на черты лица её.
– Боги! – возопил он, сжал её в своих объятиях, и слова исчезли в устах его. Между тем королева пришла в сознание.
– Дражайший Абакай! – сказала она, заключив его в своих объятиях, – можно ли быть живой от радости, каковую я ощущаю!
– Ах Динара! дражайшая моя супруга! – восклицал он, – не сон ли тревожит измученные чувства мои!
Но восторг этой четы удобнее вообразить, чем описать. Они говорили, прерывали слова, обнимались, и слезы радости проливались посреди нежнейших поцелуев.
После первого восхищения Абакай спрашивал у супруги о своих детях.
– Вы скоро увидите их, – ответствовала Динара. – Они нынче ж возвратятся с охоты, на которую выехали.
– Но скажи, любезная королева, – говорил Абакай, – каким образом ты стала обладательницей этого острова?
– Я расскажу вам, – сказала Динара, – каким случаем взошла на престол, который завтра вам оставлю; и полагаю, что мои подданные будут согласны, если я разделю его с вами.
– «Когда пленившие нас разбойники, оставив вас на острове, уехали со мною в открытое море: то не отъехали мы шести верст, как настала ужасная буря, которой, не взирая на искусство и все старания корабельщиков, принесло нас к берегам этого острова. Корабль наш разбило в щепы о камни. Спаслось только малое число невольников; разбойники же все потонули. Я не намерена была просить небо о своем спасении: ибо жизнь мне по разлуке с тобою была несносна. Я схватила только детей наших, желая умереть с ними вместе. Уже начали было мы погружаться в волны; но жители этого острова, приметившие крушение корабля, подоспели на лодках. Они вытащив из воды нас, полумертвых, отнесли в свои жилища; где стараниями их, мы скоро пришли в себя. Король этого острова, получив известие о крушении корабля, пожелал видеть спасенных, чтоб подать помощь в их несчастье. Он был лет девяноста, и по достоинству был любим своими подданными. Я не скрыла пред ним ничего, как о природе своей, так и обо всех наших приключениях. Он был весьма тронут моими несчастьями, и соединил слезы свои с текущими из глаз моих, от коих я не могла удержаться, воспоминая о тебе, дражайший супруг. Старый король с терпением выслушал мою повесть; а потом говорил мне: «Моя любезная дочь! Вам должно с терпением сносить несчастья. Небо испытывает тем наши добродетели. Если мы переносим их великодушно; то всегда после печалей следуют радости. Останьтесь при мне; я о вас и детях ваших буду заботиться, как о своих собственных, которых я не имею. Поверьте, что я сохраню к ним дружбу и любовь».
Этот великодушный монарх не довольствовался оказанными мне великими благодеяниями; но всегда требовал советов моих в важных государственных делах, и брал с собою в тайный совет. Все слова мои он считал за премудрый устав, и расхваливал меня пред всеми. Все знали мою природу, и почитали меня, как настоящую королеву. Пять лет провела я при дворе его, по прошествии которых, сказал он мне: «Любезная королевна! время мне открыть вам, свое намерение. У меня есть желание, чтобы вы по смерти моей наследовали мой престол. А чтоб то было надежнее: должен я на вас жениться. Годы мои приводят вас в неопасность помыслить, чтобы вы изменили тем вашему супругу. Подданные мои, почитая ваши добродетели, похвалят выбор мой, и будут меня благодарить, что я вам по себе вручаю корону мою. – Польза и благополучие сынов ваших склонила меня принять это предложение. Свадьба наша, к великой радости всего народа, совершилась, которая удвоилась тем, когда Король в духовной своей объявил меня наследницей престола после своей смерти. Она следовала вскоре, словно этот благодетель наш за тем только и медлил на свете, чтоб совершить с нами свою милость. С того времени я благополучно владею островом, и могу похвалиться, что мое единственное утешение состояло в том, сделать подданных моих счастливыми».
Едва королева окончила свою речь, увидели они детей своих, возвратившихся с охоты.
– Идите к нам, мои любезные, – вскричала Динара, – поцелуйте своего родителя, которого небо вам возвратило.
Движение родственной крови не дозволило принцам усомниться в её словах. Они бросились к своему родителю, королевичу Мавранарскому, который заключил их в свои объятия.
Во время, как это дражайшее семейство оказывало друг другу чувствительные знаки взаимной радости и горячности, великий визирь, по повелению королевы, собрал вельмож, дворянство и народ. Он объявил им произошедшее с королевичем Мавранарским приключение и предложил им признать его королем своим. Все общество охотно на то согласилось, и единодушно возгласило Абакая своим монархом, который сообща с супругой своей правил этим местом столь благополучно, что можно сказать, что в то время возвращен был на этот остров золотой век.
Абакай и Динара, имели удовольствие, повидать царя грузинского, отца своего, и еще при жизни еще своей возвести на Мавранарский престол старшего своего сына Алманзора. Ибо король Гидда погиб во время бунта народа, озлобленного его жестокостями; что и способствовало без всякого кровопролития принять на престол законного Мавранарского наследника. Младший королевич, Богар, вступил после них во владение островом, где родители его показали пример добродетелей и благоденствия. Он подражал им и был счастлив.
Приключения Гассана Астраханского
В древние времена в Астраханском царстве, в городе Астрахани жил купец по имени Абдармон, торговля которого состояла в одном лишь пиве. Он имел сына шестнадцати лет по имени Гассан, которого природа одарила красотой и разумом. Сверх того он пел и играл на лютне столь совершенно, что всех слушателей приводил в восхищение. Искусство в музыке приносило великую пользу его отцу, потому что у него в питейной лавке каждый день собиралось великое множество народу, и был большой спрос на его напиток. К тому же он напиток свой в такие вечера продавал гораздо дороже, и благодаря тому время от времени становился всё богаче.
Однажды, когда молодой Гассан в удовольствие собравшегося народа играл и пел, пришел туда же некий славный каббалист[41] по имени Падманаб. Сколько ни дивился он игре Гассана, не меньше он и пленился, поговорив с ним, очарованный его разумом. После чего каждый день он начал посещать его лавку, и каждой раз давал ему по червонцу.
Чрез некоторое время, Гассан сказал отцу своему, что к нему ежедневно приходит взрослый муж, вид которого свидетельствует о том, что он человек непростой, что он всегда с ним по нескольку часов разговаривает, и при прощанье дает ему по червонцу.
– Сын мой, – говорил ему Абдармон, – тут скрыта какая-то тайна. Может статься, мнение этого мужа не совсем беспорочно. Такие люди, хотя и кажутся на вид простосердечными; но в душе у них всё далеко не то. Завтра, когда он придет, скажи ему, что я с ним охотно желаю поговорить, и приведи его ко мне. Из его слов я узнаю истину, как бы он ни притворялся, и настолько ли он чистосердечен, как кажется на словах.
Гассан поутру это исполнил, и пригласил Падманаба к своему отцу. Тот принял его со всевозможной вежливостью, и для него был приготовлен изрядный обед. За столом разговаривая, усмотрел купец в нем великий разум и постоянство. После чего осведомился он, из какой он земли, и где живет. Узнав же, что он чужестранец, пригласил его жить в дом свой. Падманаб принял предложение его с благодарностью, и переехал жить в дом его. Он одарил отца многими подарками, а сына начал любить более прежнего, так что в одно время сказал ему:
