Арабские сказки - Книга тысячи и одной ночи
И, окончив говорить, я заплакала, а мой муж, услышав стихи и видя, что я плачу, еще больше разгневался и произнес:
"Любимого бросил я не от пресыщения —
Напротив, свершил он грех, приведший к разлуке нас.
В любви пожелал придать он мне сотоварища.
А вера души моей не знает товарищей".
Когда же он окончил эти стихи, я стала плакать и умолять его и сказала про себя: "Обману его словами: может быть, он избавит меня от смерти, хотя бы даже взял все, что я имею". И я пожаловалась ему на то, что чувствую, и произнесла такие стихи:
"Когда б справедлив ты был, клянусь, не убил бы ты
Меня, но разлуки суд всегда ведь пристрастен.
Заставил меня нести ты бремя любви, но я
Слаба и бессильна так, что платье ношу едва.
И я не тому дивлюсь, что гибну, — дивлюсь тому,
Как тело мое узнать возможно, когда вас нет".
И окончив эти стихи, я заплакала, а мой муж посмотрел на меня, и стал кричать и ругать меня, и произнес такие стихи:
"От нас отвлеклись совсем, сдружившись с другими, вы
И явно нас бросили — не так поступили мы.
Но вот мы оставим вас, как вы нас оставили,
И будем терпеть без вас, терпели как вы без нас.
Займемся другими мы, раз вы занялись другим,
Но связи разрыв мы вам припишем, никак не нам".
И, окончив свои стихи, он закричал на раба и сказал ему: "Разруби ее пополам и избавь нас от нее: нам нет в ней никакого проку". И пока мы спорили стихами, о повелитель правоверных (а я была убеждена, что умру, и отчаялась остаться в живых и вручила свое дело Аллаху великому), вдруг вошла та старуха и бросилась в ноги юноше и поцеловала их и заплакала и сказала: "О дитя мое, ради того, что я тебя воспитала и ходила за тобой, прости эту женщину! Она не совершила проступка, который требовал бы всего этого! А ты — человек молодой, и я боюсь за тебя, если ты совершишь против нее грех; ведь сказано: всякий убийца будет убит. И что такое эта грязная женщина? Оставь ее и выкинь из ума и сердца". И она заплакала и до тех пор приставала к нему, пока он не согласился и не сказал: "Я прощаю ее, но я непременно должен оставить след, который был бы виден на ней всю остальную ее жизнь".
Он приказал рабам, и они потащили меня и положили в растяжку, предварительно сняв с меня одежды, и сели на меня, а потом юноша поднялся и принес ветку айвы и стал наносить мне ею удары по телу, и до тех пор бил меня по спине и бокам, пока я не лишилась сознания от сильных ударов и не отчаялась остаться живой. Он велел рабам, когда наступила ночь, унести меня и взять с собою старуху, которая проведет их к моему дому, и бросить меня в тот дом, где я жила раньше. И рабы сделали так, как приказал им их господин, и кинули меня в моем доме и ушли, а я пробыла без сознания, пока не засияло утро.
И стала я осторожно лечить себя мазями и лекарствами и вылечила свое тело, но ребра у меня остались точно побитые плетью, как ты видишь. И я пролежала больная и брошенная на постель, леча себя в продолжение четырех месяцев, пока не очнулась и не поправилась. Я пошла к тому дому, где со мной все это случилось, и оказалось, что он развалился, а переулок я нашла разрушенным от начала до конца, и дом стал кучей мусора, и я не знала, что случилось. И я пришла к моей сестре, вот Этой, что от моего отца, и нашла у нее этих двух черных собак, и я приветствовала ее и рассказала, что со мной произошло, и все, что случилось, и она сказала мне: "О сестрица, кто же спасся от превратностей судьбы? Слава Аллаху, что дело окончилось спасением". И она произнесла:
"Всегда такова судьба — так будь терпеливым к ней,
Когда пострадаешь ты в деньгах иль в делах любви".
Потом она рассказала мне о себе и о том, что у нее случилось с двумя ее сестрами и чем это для нее кончилось, и я стала жить с нею. А затем к нам присоединилась Эта женщина, закупщица, и она каждый день выходит и покупает нам те припасы, которые нам нужны на день и на вечер, и мы пробыли в таком положении до той самой ночи, что миновала. И наша сестра вышла, по обычаю, кое-что нам купить, и с нами случилось то, что случилось благодаря приходу носильщика и этих трех календеров. Мы поговорили с ними и ввели их к нам и оказали им уважение, и когда прошла лишь небольшая часть ночи, мы встретили трех почтенных купцов из Мосула, и они рассказали нам свою историю, и мы поговорили с ними и поставили им условие, а они нас ослушались. Но мы хорошо отнеслись к ним и расспросили их, что с ними случилось, и они рассказали нам свою историю, и мы их простили, и они ушли от нас. А сегодня мы не успели опомниться, как уже оказались перед тобой. Вот наша история".
И халиф удивился этому рассказу и велел его записать и хранить его в сокровищнице…"
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятнадцатая ночьКогда же настала девятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф приказал записать эту историю в канцеляриях и хранить ее в казне государства, а потом он сказал первой женщине: "Есть ли у тебя сведения об ифритке, которая заколдовала твоих сестер?" — "О повелитель правоверных, — отвечала женщина, — она дала мне несколько своих волос и сказала: "Когда ты захочешь, чтобы я явилась, сожги из этих волос один волосок, и я быстро явлюсь к тебе, даже если бы я была за горой Каф". — "Принеси мне, волосы", — сказал халиф.
И женщина принесла их, и халиф сжег волосок, и все услышали гуденье и треск, и вдруг появилась та джинния, а она была мусульманка. И она сказала: "Мир тебе, о преемник Аллаха!" И халиф отвечал: "И с вами мир и милость Аллаха и благословение его!" А джинния сказала: "Знай, что эта женщина оказала мне милость, и я не могу ей воздать за нее. Она спасла меня от смерти и убила моего врага, а я увидала, что с ней сделали ее сестры, и сочла нужным отомстить им и заколдовала их в собак, после того как я хотела убить их, но побоялась, что это будет ей тяжело. А теперь, если тебе хочется освободить их, о повелитель правоверных, я их освобожу, в уважение тебе и ей, — я ведь принадлежу к мусульманам". — "Освободи же их, — сказал халиф, — а потом мы примемся за дело этой избитой женщины и расследуем ее историю, и если мне станет ясно, что она сказала правду, я отомщу за нее тому, кто ее обидел". И ифритка сказала: "О повелитель правоверных, вот я освобожу их и укажу тебе, кто совершил это и обидел ее и взял ее деньги. Это самый близкий тебе человек".
Потом ифритка взяла чашку воды и произнесла над ней заклинания и проговорила слова, которых нельзя понять, а затем брызнула в морду собакам и сказала: "Вернитесь в ваш первоначальный человеческий образ!" — и они снова приняли тот образ, который имели. И после Этого ифритка сказала: "О повелитель правоверных, тот, кто побил эту женщину, — твой сын аль-Амин, брат аль-Мамуна[46]. Он услыхал об ее красоте и прелести, и, расставив ей ловушку, взял ее в жены дозволенным образом. На нем нет вины, что он ее побил; он поставил ей условие и взял с нее великие клятвы, что она ничего не сделает, и он думал, что она нарушила клятву, и хотел ее умертвить, но убоялся великого Аллаха и избил ее этими ударами и вернул ее на ее место. И такова история второй девушки, а Аллах лучше знает".
И, услышав слова ифритки и узнав о причине избиения женщины, халиф пришел в полное удивление и воскликнул: "Да будет прославлен Аллах высокий, великий, который ниспослал мне это и освободил этих двух девушек от колдовства и мучения и даровал мне историю этой женщины! Клянусь Аллахом, я совершу дело, которое будет после меня записано!"
Он позвал к себе своего сына аль-Амина и спросил его об истории второй женщины, и аль-Амин рассказал ему все. А после этого халиф призвал судей и свидетелей и велел привести трех календеров и первую женщину и се двух сестер, тех, что были заколдованы, и выдал всех трех замуж за трех календеров, которые рассказывали, что они сыновья царей, и сделал их своими придворными, и дал им все, в чем они нуждались, и назначил им жалованье и поселил их в Багдадском дворце. А побитую женщину он вернул своему сыну аль-Амину, и возобновил его брачную запись с нею, и дал ей много денег, приказав отстроить тот дом еще лучше, чем он был. И халиф женился на закупщице и проспал с нею ночь, а наутро отвел ей помещение и невольниц, чтобы прислуживать ей, и назначил ей помесячные выдачи и предоставил ей жилище среди своих наложниц. Народ дивился великодушию халифа, кротости его души и его мудрости, и после того халиф приказал записать все их истории".
И Дуньязада сказала своей сестре Шахразаде: "О сестрица, клянусь Аллахом, это хорошая и красивая сказка, равной которой никогда не было слыхано, но расскажи мне другую историю, чтобы мы могли провести остаток этой бессонной ночи". — "С любовью и охотой, если позволит мне царь!" — ответила Шахразада, и царь воскликнул: "Рассказывай свою историю и поторапливайся!"
