Сказки старого Сюня - Рифтин Борис Львович

Лао Сань был самым метким стрелком, лучшим охотником из всей деревни. Только как подружился с соколом и черепахой, совсем перестал охотиться. Так он и братьям своим сказал:

— Для меня теперь зверь или птица — что живой человек. Услышу, как они между собой говорят, и рука не поднимается тетиву натянуть.

Но лук Лао Сань не бросал. Чтобы рука и глаз не потеряли меткости, он стрелял в цель и достиг такого искусства, что за пятнадцать шагов попадал в летящую муху. Мух ему было не жалко.

Вот стал Лао Сань хозяином в доме. Пришла весна. У братьев уже всё готово, — хоть завтра выходи в поле.

— Старший брат, — спрашивают старшие братья у младшего, — когда велишь идти пахать? Соседи уже три дня, как на своих коров ярмо надели.

— Погодите, — отвечает им Лао Сань. — Раньше чем съесть орех, надо скорлупу разгрызть.

Отправился он на поле, обошёл кругом, дошёл до ложбинки на краю участка и задумался. Еще при отце бил тут родник. Он давал воду и их земле, и землям соседей. С каждым годом родник становился всё меньше. Прошлым летом струйка была уже почти незаметной, а сейчас на этом месте так сухо, будто никогда родника и не бывало. Значит, ушла вода под почву.

Возвратился Лао Сань в деревню, обошёл все фанзы и в каждой рассказал то, что увидел. К вечеру на деревенской площади сошлись все жители. Стали сообща думать, что теперь делать.

Лао Сань сказал:

— Надо на месте пропавшего родника вырыть колодец.

— Хорошо, — сказали все, — завтра же начнём.

Наутро собралась вся деревня рыть колодец. Мужчины копают, женщины и дети отгребают в сторону землю.

Целый день рыли, глубокий выкопали колодец, а до воды так и не добрались. Земля и в глубине такая же сухая, как наверху.

Односельчане тяжело вздохнули, посмотрели друг на друга и молча разошлись.

Пошли домой и старшие братья — Лао Да и Лао Эр. А Лао Сань сел у сухого колодца, полночи думал, что дальше делать, потом сам не заметил, как задремал.

Разбудили его на рассвете друзья — сокол и черепаха.

— Вставай, братец Лао Сань. Пока ты спал, мы то место нашли, где родник прячется.

Лао Сань вскочил. Сокол и черепаха привели его на пригорок. Сокол припал к земле и очертил крылом широкий круг, а черепаха принялась лапами скрести. Нагнулся Лао Сань, потрогал землю, — она сырая.

Обрадовался юноша и побежал в деревню. Только в какую фанзу ни зайдёт, хозяева его и слушать не хотят.

— Некогда нам попусту время тратить. Если сейчас посеять, хоть что-нибудь да соберёшь. А день упустишь — земля совсем пересохнет, семена не взойдут.

Обошёл Лао Сань всё селение и вернулся, наконец, в свою фанзу. Рассказал обо всём братьям и спросил:

— Что делать станем?

А те отвечают:

— Ты у нас за старшего. Как скажешь, так и будет.

На следующее утро все трое взяли лопаты, пошли на пригорок и начали копать новый колодец.

Три лопаты — втрое больше, чем одна. Но три лопаты — в десять раз меньше, чем тридцать. Ни один мужчина деревни не пошёл с братьями, — вот и трудились они в три пары рук. Солнце встаёт — братья уже за работой, солнце садится — братья еше спины не разгибают. Чем глубже яма, тем больше влаги в земле, вот-вот и до воды доберутся. Но вдруг зазвенели лопаты о камень и сломались.

Делать нечего. Отправились братья домой. Ночь проспали, а чуть свет уже опять были на пригорке. На этот раз захватили они с собой тяжёлые молоты. Подошли к яме — и глазам своим не поверили. Ямы, что выкопали братья, как не бывало. На том месте, где они трудились, придавила землю огромная каменная глыба.

Старший брат, Лао Да, только пробормотал:

— Чудеса! — Он и всегда был неразговорчив.

Средний брат, Лао Эр, сказал:

— И правда чудеса! Никогда я не слыхал, чтобы камни росли.

А Лао Сань, младший брат, весело крикнул:

— Не будем гадать, откуда взялась эта глыба. Лучше разобьём её на куски!

Сказав так, он размахнулся молотом. Вдруг огромный камень зашевелился. Да и не камень это вовсе, а дикий разъярённый зверь. Он горбом выгнул спину, оскалил острые клыки, вытянул вперёд могучие лапы с кривыми когтями…

Братья отступили в испуге. Они не догадывались, что потревожили самого Духа камня. Он давно поселился у этого места. В те времена Дух камня был еще мал и слаб, но с каждым годом силы у него прибавлялись. Его каменное тело становилось всё больше и больше и, наконец, закрыло собой подземное русло источника. Дух камня злобно радовался: не будет вода поить поля, — они сделаются бесплодными, и люди перестанут досаждать ему суетой и шумом. Хорошо бы, думал Дух, всю землю превратить в камень, чтобы ничего живого не осталось на ней: ни птичьего щебета, ни детского смеха. Так он рос да рос, пока его покой не растревожили братья Лао.

Дух камня разгневался. Страшен был его вид, однако братья отступили только на мгновение. Первым опомнился Лао Сань. Он снова поднял молот, одним ударом разбил каменные клыки и крикнул братьям:

— Бейте смелее!

Лао Да и Лао Эр бросились на подмогу.

«Дан-лан, дан-лан!» — зазвенели их молоты о каменную спину чудовища.

Раздался скрежет — и узкая глубокая расселина прошла по глыбе. Казалось, сейчас каменное чудовище рассыплется на куски. Но справиться с самим Духом камня было не так-то просто. В глубине расселины что-то загрохотало и засвистело. Это Дух камня сзывал на помощь своих верных слуг. Откуда ни возьмись, по полю со всех сторон, шипя и извиваясь, поползли большие змеи, а за ними маленькие чёрные змейки. Было их видимо-невидимо.

Змей испугались даже храбрые братья Лао. Они бросились бежать. А змеи ползли по пятам, всё ближе и ближе. Вот-вот настигнут!

Тогда Лао Сань крикнул братьям:

— Бегите к дереву! Я задержу змей.

Лао Да и Лао Эр остановились и сказали:

— Жили мы вместе и умирать будем вместе. Как нам бросить младшего брата в беде!

— Только час назад вы меня звали старшим, — что же вы так скоро забыли об этом! — снова крикнул Лао Сань. — Я старший, и я говорю вам — бегите!

Братья побежали. А Лао Сань поднял молот и повернулся лицом к змеиному войску. И вовремя, потому что самый большой змей уже свернулся пружиной, чтобы броситься на юношу. Лао Сань взмахнул молотом — и змей лентой вытянулся у его ног. Но битва только начиналась. Убьёт юноша десять гадов, а на это место наползает сотня; убьёт сотню — наползает тысяча. Стали иссякать силы у Лао Саня. Вдруг слышит откуда-то сверху голос:

— Продержись ещё хоть минутку. Сейчас придёт к тебе подмога.

Взглянул Лао Сань вверх — это вьётся над головой его верный сокол. Взмыл сокол ввысь, крикнул призывный клич, и со всех сторон стали слетаться его сородичи — соколы да кречеты. Пока летели, — солнце закрыли крыльями, спустились к земле — мигом всех змей заклевали.

Увидев, что все верные слуги перебиты, а Лао Сань жив и невредим, Дух камня заскрежетал от злобы:

— Всё-таки я вас одолею!

И он начал вдруг расти. Ещё больше выгнулась каменная спина, с крутых боков лавиной посыпались камни, заваливая всё кругом. Каменные лапы вытянулись далеко вперёд и будто растеклись по земле. Под каменным телом исчезли и посевы, и травы, и цветы.

А из селения уже бежали с плачем крестьяне. С ужасом глядели они, как камень погребал землю, где трудились их отцы, где трудились они сами.

Отчаяние охватило даже мужественное сердце Лао Саня. Горькая слеза выкатилась из его глаз. Слеза упала на панцирь черепахи, которая, как всегда, отправилась из дому вслед за Лао Санем и только сейчас добралась до своего хозяина. Черепаха подняла голову и тоненьким голоском сказала:

— Не плачь, позволь младшей сестре дать тебе совет.

— Что можешь ты мне посоветовать? — печально ответил Лао Сань. — Ты ведь такая маленькая и беззащитная.

— А ты всё-таки выслушай. Разве ты не знаешь, что, когда я прячу голову и лапы в панцирь, я и сама становлюсь сродни камню. Потому мне и ведома тайна Духа камня. Тело его неуязвимо, но в середине каменной глыбы бьётся живое сердце Духа. Ваши молоты не напрасно поработали, — трещина глубока, мне слышно, как стучит в ней его злое сердце.