Георгий Почепцов - Это мы не проходили
— А…
— Подожди, не мешай. Надо проверить, как с ветрами тут. Сквозняков не будет?
И отстранив Сашу, Евсей принялся готовиться к постройке. Площадь ему явно пришлась по душе.
И Саша решился на смелый поступок. Не страшась гнева мамы, он предложил:
— Евсей, а может, ты у меня поживешь? Пока.
— Зачем мне у тебя жить? — не оборачиваясь, отвечал Евсей.
— Ну как? Познакомишься с нашей жизнью. Все ведь изменилось. Ты думаешь, тысяча лет — это шутка? Кое-что надо и тебе посмотреть, подучиться, чтоб впросак не попасть.
— Ну ладно, — махнув рукой, согласился Евсей. — Сейчас дворец поставим и к тебе пойдем.
И тут Саша в страхе увидел, что поток машин, остановленный в центре площади невидимой рукой, двинулся назад.
— Ой, Евсей, не надо дворца. Ну совершенно нет времени. Вон видишь, наш троллейбус подходит. Бежать надо. Ой, Евсей, миленький, пошли домой.
Наконец-то они сели в троллейбус.
— Борода все время чешется, — бормотал Евсей, сидя на сидении.
— Да у тебя же ее нет, — удивлялся Саша.
— Это для тебя нет, а раз она у меня была, значит, и осталась, только никому не видна. А вообще тут хорошо. Удобные креслица, мягкие. И едет тихо. Никакого тебе цоканья копыт. Мне нравится. Как называется?
— Троллейбус, — радовался Саша, что еще раз удалось удивить Евсея.
Тут в троллейбус вошла грузная тетенька. Хозяйским оком окинув салон, она остановилась возле ребят.
Саша сразу вскочил, уступая ей место. Но тетеньке больше понравилось место Евсея, и она закричала на весь салон:
— Вот молодежь! Старикам даже места не уступают.
— Да вот же место, — бормотал Саша. А Евсей — тот даже оглянулся, не понимая, о ком идет речь.
— Это о тебе, о тебе я говорю, — возмутилась тетенька, потрясая в его сторону пальцем.
— Обо мне? — поднял брови Евсей.
— Ишь ты какой, молокосос!
— Обо мне? — снова переспросил Евсей. — Да мне, если хочешь знать, больше тысячи лет, а вот сколько тебе?
— Хулиганье! — заорала тетенька. — Обзывают!
— Никто вас не обзывает, — вступился Саша.
— Да тут их целая банда. Милиция!
Хорошо, что они как раз подъехали к остановке, и Саша, схватив за руку Евсея, вытащил его на улицу.
Дома
Евсей долго еще смотрел вслед отъехавшему троллейбусу.
— А вот мой дом! — попытался вывести его из раздумий Саша.
— Сам наколдовал? — задумчиво спросил Евсей, считая уважительно этажи.
— Что? А, да, сам. Было такое домашнее задание. В прошлой четверти. Типовой шестнадцатиэтажный. Я и построил себе.
Дорогой Саша принялся втолковывать Евсею, что у них не принято показывать гостя родителям, особенно мамам. И Евсей, став совсем маленьким, кряхтя забрался в Сашин ранец.
Уже в подъезде Саша постучал по ранцу:
— Евсей, жалко, ты лифт не видишь. Тоже хорошая штука, пришлось повозиться, пока придумывал. Но ничего — работает, между этажами ездит. Приехали. Теперь, Евсей, тихо.
Наскоро поев, Саша решил показать Евсею все достижения цивилизации.
— Смотри, Евсей, подлинное волшебство. По-нашему, телевизор называется. Что хочу, то вызываю. Сейчас в газетке только гляну, что идет. Ага, «Клуб путешественников». Прекрасно. Ахры-мухры!
И экран телевизора засветился таинственными красками, а оттуда еще вдобавок полился голос: «Дорогие друзья, сейчас мы с вами отправимся в Индию, чтобы воочию увидеть великий храм Тадж-Махал».
Евсей ошарашенно молчал, глядя на индийские достопримечательности.
— Ты великий волшебник, Саша, даже Кирьякий такого не может.
— Учимся понемногу, — скромно потупив глаза, отвечал Саша.
— А теперь реку хочу, — перебил его триумф Евсей.
— Реку?.. Понимаешь… Сейчас посмотрим. — Саша защелкал переключателем. — Вот тут — мультик. Ура! Это, Евсей, лучше реки.
Евсей увлеченно уставился на экран, пока Саша бегал к маме на кухню. Но стоило Саше вернуться, как Евсей тут же запросил:
— Я снова мультик хочу!
— Нельзя, Евсей, нельзя.
— Почему?
— Устали волк с зайцем бегать, понимаешь.
Неизвестно, как бы удалось выкрутиться Саше на этот раз, но тут послышался мамин голос:
— Ты делаешь уроки, Саша?
— Уже давно, мама.
— А с кем это ты разговариваешь?
— Это… телевизор это.
— Телевизор выключи. Что за уроки перед телевизором.
— Вот видишь, — обрадовано выдохнул Саша и пробормотал: — Ахры-мухры, диктор пропади. Все!
Евсей откинулся в кресле:
— А я-то думал, ты слабый волшебник. Плохо вас учат. А теперь вижу, хорошо вас Мария Михайловна учит. Мультик — это здорово. А сейчас что делаешь?
— Задачки, то есть заклинания пишу. Задали нам три заклинания решить.
— Как это, решить?
— Ну, выучить.
— Выучить — это хорошо. Я тебе мешать не буду.
Весь вечер Саша учил уроки, а Евсей, чмокая от удовольствия крутил ручку радиоприемника. В комнату врывались разные голоса, звучала музыка. Найдя хорошую мелодию, Евсей, мурлыча себе что-то под нос, зависал над приемником в воздухе.
— Ух ты! — в конце концов не выдержал Саша. — Я тоже так хочу.
— У тебя какой вес? — деловито осведомился Евсей.
— Сорок восемь, — смущаясь, ответил Саша. — А зачем это?
— Как же подниматься, веса не зная? Говори «опеньки-мопеньки» пять раз. Если бы ты был тяжелее, значит больше пришлось бы говорить.
Вот чудо — Саша мгновенно завис в воздухе. Блаженство разливалось по всему его телу.
— А плавать можно?
— Попробуй!
— Евсей, ты чего за шкаф уплыл?
— Чтоб ты попробовал меня догнать.
— Сейчас. Ой, не могу, щекотно плавать в воздухе. Ой, не могу!
Но тут дверь открылась и в комнату заглянула мама.
— Сашенька! Что с тобой? — бросилась она к сыну. Краем глаза Саша успел заметить, что Евсей быстренько уплыл за шкаф, а сам он так и остался висеть в воздухе посреди комнаты.
— Я… — забормотал Саша. — Это… Зарядку делаю… Для космонавтов такая придумана. Вроде бы невесомость.
— Петр! — пронзительно позвала мать отца. Тот появился с газетой в руках.
— Что тут опять случилось? — обвел он глазами комнату и не заметил ничего странного, так как Саша висел наверху.
— Сын. Наш сын! — показывала мама.
— Даже вечером мне нет покоя. Что с тобой?
— Мама, перестань, — успокаивал ее Саша.
— Он же не может спуститься, — волновалась мама. — Наверное, в школе съел что-то не то. Саша, чем тебя кормили в столовой?
Мама изо всех сил тащила Сашу вниз. Но ничего не получалось. Он словно приклеился.
— Перестань, мать, — отец отложил газету в сторону.
— Как же перестань. Помоги мне. Я его тяну и ничего не выходит…
— Дай-ка я, — вышел на середину комнаты отец. — О-о! — изо всех сил схватился он. — Да не может быть! А ну еще разик!
— Я же тебе говорила, Петя, — всхлипывала мама. — Надо вызвать «скорую помощь». И немедленно.
— Ничего не понимаю, — тер лоб отец. — Это же грандиозное открытие — левитация, плавание предметов в воздухе.
— Это не предмет, а твой сын, — возмутилась мама. — Я иду вызывать «скорую помощь».
Тут с высоты чуть не зарыдал уже Саша:
— Мама, не надо. Папа, я тебя прошу.
— Действительно, подожди, мать. Сейчас мы сами. Я накину на него полотенце. Вот так. А ты тащи за ноги. Раз-два!
И они принялись тащить сына вниз. Оба покраснели от усилий, но Саша упорно висел под потолком.
— Пустите меня. Мне хорошо. Ну, пожалуйста, — просил Саша.
Но они, набросив на него два махровых полотенца, изо всех сил тянули книзу.
— Что вы делаете? Я прекрасно могу спуститься сам, — прокричал Саша сквозь треск рвущегося полотенца.
— Ну, пожалуйста, спустись, если ты нас любишь, — мама молитвенно сложила руки. — Родной, мы так за тебя беспокоимся.
— Сейчас, сейчас, — пыжился Саша, но, повторив заветные слова, он лишь поднялся еще выше.
Мама зарыдала. Папа побежал за валидолом, крикнув в сторону Саши:
— А тебе я принесу ремень, если ты сейчас же не спустишься. До чего мать довел…
— Евсей! — тихонько позвал Саша, испуганно поглядывая в сторону мамы, положившей голову на руки, когда за папой закрылась дверь.
Евсей шепотом стал руководить издалека:
— Говори теперь наоборот: мопеньки-опеньки. Пять раз и еще два, так как ты два раза еще добавил.
И когда папа пришел с валидолом, Саша уже начал постепенно снижаться.
— Он опускается! — вскочила на ноги мама, отводя руку с валидолом.
— Попробовал бы он не спуститься! — пробормотал папа, выразительно поглаживая свой ремень.
— Как это тебе удалось, сынок? — бросилась к нему мама, когда Саша приземлился на стул.
— Я и сам не знаю. Ух! — вытер он пот со лба. — Налетался!
— Как это ты делаешь? — не мог успокоиться папа.
