Олег Осадчий - Восемь розовых динозавров
— А мы не в него! — Мальчишка снова кинул в Вольку снежок. Волька увернулся, но другой снежок попал прямо за шиворот. И тогда Волька кинулся на незнакомого мальчишку и повалил в снег. Мальчишки не ожидали нападения и растерялись: ведь они были года на два старше! Несдобровать бы Вольке, но тут один из них, в заячьей шапке, сказал, поднимаясь из сугроба и стряхивая с себя снег:
— Саньк, постой, не тронь его, я ведь его знаю.
Волька взглянул: ба! Да ведь это же Ромка!
Ромка подошел к нему и спросил:
— Ты чего лезешь?
— Вы первые…
— Первые-первые…, а ты не лезь. — Ромка повернулся к товарищу. — Я его знаю, я его в Боровом видел, на даче.
— Дай ему по шее, — предложил товарищ.
— Не надо, — примирительно сказал Ромка. — Ты в какой школе?
— В тридцать седьмой.
— Понятно. Поэтому я тебя раньше не видел. Чего ты здесь делаешь?
— Я тут живу, — Волька кивнул на дом, в котором жил. — Я тебя тоже давно не видел. Ты правда нашел дорогу в Птичий лес? Помнишь, ты говорил, что нашел. Мы с Никишкой — ты помнишь? — к тебе подходили.
— А-а! Птичий лес… Нашел!
— А про динозавров ты наврал. Они давно вымерли. Я про них книжку читал.
— Хочешь верь, хочешь нет — мне все равно. Я сам их видел. Своими глазами. Это все враки, что они вымерли. Ты про Несси читал? Про Лохнесское озеро?
— Не читал.
— Он ничего, кроме «Пионерской правды», наверное, не читает, — сказал Ромкин товарищ. — Ладно… — Он презрительно махнул на Вольку рукой. — Пошли.
— Я читаю, — обиделся Волька.
— Ты «Следы невиданных зверей» читал?
— Нет, — признался Волька.
— Я же говорил — ничего он не читает. Он безграмотный, — заявил Ромкин товарищ. — Про Несси не читал! Первый раз вижу такого темного человека. Несси, если хочешь знать, настоящий динозавр!
— И в Птичьем лесу такие есть, — сказал Ромка. — Сам видел.
— А зимой… как же они зимой? Подо льдом живут?
— Они впадают в анабиоз. Ты знаешь, что это такое?
Волька покачал головой.
— Первый раз вижу такого человека, — ухмыльнулся Ромкин товарищ. — Айда, Ромк, отсюда. Связался не знай с кем. Он под стол пешком ходит, а ты ему — анабиоз!..
И оба исчезли за гаражом.
7
Дни стали длиннее; небо над Боровым было белесым и низким; солнце показывалось редко, но в распахнутую форточку тянуло южным ветром с запахом талого снега; с крыш капало, с карнизов тихо шлепались мягкие и влажные комья снега.
Наконец-то Елка получила письмо из города. Она сразу догадалась: от Вольки! Письмо было на десяти страничках из тетради в линейку и какое-то странное, будто вовсе не Волька его писал. И начиналось оно так:
«Здравствуй, Елка!»
Я пишу тебе письмо. Лох-Несс — озеро на севере Шотландии. На земле тысячи таких озер. Но популярности Лох-Несса может позавидовать сам Тихий океан. Вот уже больше двадцати пяти лет, как его название не сходит со страниц западной прессы. То в одном, то в другом журнале или газете появляется заметка об этом озере и его чудовищном обитателе, который привлек к небольшому озеру внимание всего мира.
Это старая история. С давних пор Лох-Несс пользуется у шотландцев дурной славой. Ходят слухи, что в этом озере живет…»
Вначале Елка ничего не понимала. При чем тут какое-то озеро? Но чем дальше читала, тем было интереснее. Оказывается, в этом озере обитает… динозавр! Настоящий, живой! У него даже есть имя — Несси.
Письмо оканчивалось неожиданно:
«Тайна Несси — это лишь частица большой тайны, большого вопроса о возможном существовании на земле допотопных чудовищ. Старина Несси не одинок. С разных концов земного шара приходят обескураживающие сообщения о таинственных ящероподобных созданиях, скрывающихся якобы в глубине уединенных озер и в дебрях дремучих лесов. Типерь найдихоть одну ошибку. В твоем письме я тоже не нашел. Досвиданья, Волька».
И Елка поняла, что Волька просто-напросто переписал несколько страниц из какой-то интересной книжки. Но зачем? Наверное, он боялся сделать ошибки. Но ведь они все равно есть! Надо писать не «типерь», а «теперь». А «до свиданья» пишется раздельно. Ну и Волька! Написать ему об этом? Нет, не нужно, а то обидится и больше не напишет. А ведь это так хорошо — получать письма!..
8
Когда начались каникулы, Волька пристал к маме:
— Мам, в Боровое хочу!
— А к тете Клаве, во Владивосток?
— Не хочу. В Боровом лучше.
В конце концов мама согласилась:
— Ладно, отвезу, если так хочешь.
Приехали они в Боровое вечером, когда в окнах уже горел свет. Добирались долго — почти весь день: сперва поездом, потом на автобусе. С дороги Волька немножко раскис и поэтому спал без задних ног.
Проснулся от птичьего грая за окнами. Наскоро попил молока — и на улицу к Никишке. Оказалось, того нет дома: еще вчера уехал к двоюродной сестре в Сергеевку, а вернется дня через два, не раньше.
Было досадно, что Никишки нет дома, — ведь всю зиму Волька мечтал: вот приедет в Боровое, встретит Никишку и скажет:
— Пойдем в Птичий лес?
— А как туда?
— Дорогу будем искать.
Никишка, конечно, согласится.
9
Елка сидела в палисаде и читала скучную книжку. В последнее время все книжки, которые мама приносит из библиотеки, почему-то скучные.
Елка отложила в сторону книжку и стала смотреть, как живет улица. Сегодня с утра на улице ничего особенного. На той стороне бродят утки, маленький козлик запутался в веревке, в топкой пыли купаются воробьи. Вон идет какой-то мальчишка в майке и трусах. Похож на Вольку, очень даже похож.
— Волька-а! — крикнула Елка. — Иди сюда!
Волька подошел.
— Ты когда приехал?
— Вчера.
— Ты письма мои получал?
Волька кивнул.
— А ты получила?
— И я получила. Про динозавров. Ой, как интересно! У меня все пятерки, а у тебя?
— Четверки есть, тройки.
— Тебе плохо.
— Почему мне плохо?
— У тебя тройки…
— Фи! Подумаешь…
— А у Никишки был кол. Ему поставили в дневник, а Никишка переправил кол на четверку. Чернила были другие, и все заметили. Ему потом влетело. Его даже на второй год хотели оставить. Но Никишка сказал, что ни за что не останется на второй год, и начал учить уроки. Ему за год по географии пятерку поставили! Он ведь капитаном будет, ему географию надо знать.
— Капитаном? Не… я не буду. А как же он — капитаном? Он ведь плавать не умеет! Он совсем плохо плавает и ныряет плохо. Он утонуть боится!.. Я ведь знаю, я сам с ним на речку ходил, я все про него знаю.
— Он научится плавать. Если он захочет, он все сможет. Так даже учительница сказала. Ты его уже видел?
— Он через два дня приедет.
— А Ромка приедет?
— Если не приедет, не очень жалко. Мы с Никишкой одни в Птичий лес пойдем.
— Ой, как здорово! Вы мне лилии принесите.
— Ладно. Там динозавры есть. Я знаю.
— А еще избушка, под полом — клад. А ты не забоишься?
— Фи! Это Никишка, может, забоится.
— Он туда давно хочет.
— Ты никому не говори, что мы туда пойдем.
— Я про вас никогда ничего не говорю. Никому! Даже маме.
10
Солнце июньское, на редкость щедрое, прокалило Никишку до костей. Стал он коричневый, как гречишный мед, только брови и волосы выгорели — белей белого. День деньской хмыщет Никишка на воле. А с того дня, как встретился с Вольной, совсем отбился от дома. Сколько ни помнит себя Никишка, ему всегда хотелось в Птичий лес — ведь про этот лес столько разных слухов!
— Не забоишься? — спросила у него Елка.
Никишка замотал головой:
— Нас ведь двое!
Из Елкиного палисада виден Птичий лес. Издали — как нарисованный, а вблизи, наверное, еще красивей…
— Надо сперва в разведку сходить, — сказал Волька. — Давай завтра утром пойдем.
11
На там берегу, от мостка шагов тридцать — шалаш из досок, обложенных дерном. Тут дед Никифор живет. У Вольки и Никишки с дедом давняя дружба.
Снаружи шалаш — будто зеленый холмик. Внутри — прохладно, пахнет рыбой, а на полу старые дедовы телогрейки, баночки из-под консервов со всякой рыболовной всячиной: крючки в них, пробковые поплавки, грузила…
Волька с Никишкой подошли к шалашу. Навстречу — дед:
— А-а, друзья-приятели, вы чего тут?
— Мы узнать пришли… — начал Никишка. Волька дернул его за руку. — Мы узнать хотели… — Никишка снова свое. — Как в Птичий лес попасть?
— Ишь ведь чего надумал! — Дед нахмурился. — Нет туда ходу. И думать не думайте, выбросьте из головы. Топь. Страшнее страху. Нешто я бы сам туда не пошел? Сказывают, есть там корень, от ревматизма лечит. Топь. Страшнее страху… На-кась тебе… — Дед сунул Никишке горсть зеленых гороховых стручков. — И тебе на. — Взял горох и Волька. — А про Птичий лес и думать не думайте!
