Эсфирь Эмден - Конец оловянного генерала
— Сережа, иди, — сказала Таня, — а потом ты поможешь мне.
Но Сережа крепко держал сестренку за руку.
— Я боюсь оставить тебя тут одну, — сказал он.
И вдруг порыв ледяного ветра снова налетел на детей. Они прижались друг к другу, но ветер хлестал в лицо, сбивал с ног, а человек в бесцветном плаще махал им издали руками и что‑то выкрикивал. Слова его сливались с завыванием ветра, и их нельзя было разобрать.
— Он хочет помочь нам, — сказала Таня. — Сережа, иди ты первый! — И она выпустила руку брата.
Сразу утих ветер, и человек в бесцветном плаще перестал махать руками.
На уроках физкультуры Сережа был всегда одним из первых. Он осторожно и ловко прошел по скользкому мостику.
Теперь надо было найти хорошую палку и протянуть ее Тане.
Но вдруг человек в бесцветном плаще взмахнул руками. Сразу подул резкий ветер, и мостик обрушился вниз!
— Что же вы сделали? — задохнувшись, крикнул Сережа. — Моя сестра там осталась!
Человек в бесцветном плаще обернулся и посмотрел на Сережу. Ух, каким ледяным взглядом он смерил его с ног до головы!
— А не все ли тебе равно? — сказал он наконец.
— Как вы можете так говорить! Ведь она там одна осталась!
— Думай только о себе, — холодно отчеканил человек в бесцветном плаще и зашагал дальше. — Дом с волшебными окнами уже близко, — глухо сказал он не оборачиваясь.
И тут Сережа увидел, как за деревьями что‑то засияло, заискрилось, заблестело. Какой дворец стоял там! Весь в хрустальных узорах, весь в переливах звезд!
За окнами сверкала елка, и Сереже показалось даже, что мама стоит на крыльце в своей теплой серой шубке и машет ему рукой…
— Мама! — Сережа так и кинулся к ней.
Но вдруг в ушах у него зазвенело. С треском, с хрустом, со звоном рассыпался на кусочки дворец. И вот уже нет ничего, а все еще что‑то дребезжит и скрипит — это издевается, хохочет незнакомец.
От этого смеха Сереже стало так страшно, что он даже зажмурился и закричал:
— Таня, где ты? Я иду за тобой!
А когда он открыл глаза, человека в бесцветном плаще уже не было и только почему‑то раскачивались верхушки великанов — елей.
А Таня прыгала на той стороне, похлопывая варежками.
— Танюшка, это ты? — радостно закричал Сережа. — Никуда не уходи, я сейчас переведу тебя!
— Только скорей, — крикнула Таня, — холодно!
— А мне почему‑то стало теплее, — сказал Сережа.
Глава шестая
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МИХАИЛОМ ИВАНЫЧЕМ
Тут дети услышали знакомый стук топора, и им сразу стало веселее.
— Дедушка Морозко, ау! — крикнула Таня.
А Морозко уже шел по лесу, топоча своими подшитыми валенками, и вез за собой санки, полные блестящих, покрытых инеем дровишек. А на дровишках лежали две длинные тонкие жердочки.
— Дедушка Морозко! — снова крикнула Таня. — Смотри, у нас мостик провалился!
— А я‑то что ж, — ворчливо отозвался Морозко, — а я тут при чем?
— Дедушка, постыдитесь! — сказал Сережа. — Что вам стоит! Дайте мне эти жердочки!
— Ну, а я что ж, не даю? — покряхтев, сказал Морозко.
Сережа быстро перекинул жердочки через овраг, а Морозко подул на них, и жердочки сразу превратились в крепкий ледяной мостик.
— Что, хороша работка? — похвалился Морозко.
Сережа молча кивнул головой, и оба они протянули Тане руки.
— Ишь ты, как замерзла! — посочувствовал Морозко, когда Таня с их помощью перешла мостик. — Садись‑ка теперь в мои санки, а ты, милый, помоги сестренку везти.
Таня забралась в санки. Сережа и Морозко взялись за веревку, и санки понеслись по ледяной дорожке.
— Карр! Карр! — закричала, свесив голову, ворона. — Харроший старрикан! Харроший!..
— Заморожу! — крикнул Морозко замахиваясь.
И ворона с испуганным карканьем улетела.
А в конце дорожки, меж высоких снежных елей, показался бревенчатый приземистый дом.
Вот санки остановились у крыльца, и большой бурый медведь показался на пороге.
— Добро пожаловать, гости! — сказал он грубым голосом.
Санки остановились у крыльца, и большой бурый медведь показался на пороге.
А из‑за медведя осторожно выглядывала остренькая рыжая мордочка.
— Здравствуте, миленькая девочка! — сказала лисичка. — Входите, входите, пожалуйста. Ой, мои бедненькие, как вы озябли! А у нас тепло — тепло. Входите, мои золотые!
Санки оставили у крыльца, и Морозко, Сережа и Таня вошли в медвежий дом.
А у медведя в доме и правда было очень тепло. В большой печке потрескивали дрова, и отсветы огня плясали на темных бревенчатых стенах. А по стенам был развешан всякий нужный в хозяйстве бобыля инструмент: пила — одноручка, топор, рубанок. Сережа сразу заметил их и с интересом смотрел на медведя. На нем большой рабочий фартук. Что же он мастерит?
А Михайло Иваныч как только впустил гостей, так сейчас же ушел в угол и принялся за работу. Он подчищал рубанком длинные белые палки с загнутыми концами. От. палок хорошо пахло свежим деревом.
— Лыжи! — сказал Сережа. — Вот здорово! Михайло Иваныч лыжи делает!
Сережа с уважением смотрел на медведя и так и не отходил от него. И Таня примостилась тут же на лавочке.
— Михайло Иваныч, — а вы только лыжи делаете? — спросил Сережа.
Медведь помолчал, подумал.
— А что ж еще?
— А можно такие большие лыжи сделать, с санками, чтобы впереди — лыжник, а сзади, в санях, пассажир?
— Это какой же, например, пассажир?
— Да вот она, например. — И Сережа показал на сестру.
— Такие санки с умом надо делать, — сказал медведь подумав, — а то тяжелы будут, не свезепй». А сам не пробовал сделать?
Сережа замялся.
— Он пробовал! — воскликнула Таня. — Он знаете какую машину делает: она и летает и плавает… Ой, Сережа, ты что толкаешься?
— А ты не болтай!
— Что ж за машина такая? — заинтересовался медведь. — В лесу проедет или как?
— Она еще не готова, Михайло Иваныч, — вздохнул Сережа, — а нам очень нужно спешить, мы очень торопимся!
— Это куда же? — осведомился медведь.
— К маме! — сказала Таня. — В дом с волшебными окнами!.. Ой, Сережа, ты что это сегодня толкаешься?
— А ты не болтай!
Но медведь сделал вид, что ничего не слышал. Он продолжал строгать, и дети не спуская глаз смотрели на его работу.
— Сколько стружек! — тихонько сказала Таня. — И какие они хорошенькие, желтые!
— А хотите, миленькая девочка, я вам этих стружек в корзиночку насыплю? — засуетилась лисичка.
Таня вопросительно посмотрела на Сережу.
— Ерунда! — засмеялся Сережа. — Зачем нам стружки?
— Ну, тогда яблочков покушайте! Вкусненьких! Мороженых! — И лисичка побежала в погреб.
А Сережа попросил не без робости:
— Михайло Иваныч, можно мне построгать немножко эти лыжи?
— Отчего же, — помолчав, согласился медведь. — Построгай малость. Быстрей справимся.
Михайло Иваныч оставил работу, отошел к печке и стал раскуривать от уголька свою черную трубку. Сидит у печки, раскуривает трубочку, а сам одним глазом смотрит на Сережу.
А Сережа с увлечением принялся строгать.
Чши! Чши! — запел рубанок в Сережиных ру-
tfax.
Чши! Чши! — запел рубанок в Сережиных руках
Потрескивают дрова в печке, медведь трубочку покуривает, Сережа строгает лыжи, а Таня на ла — вочке сидит и то на огонь смотрит, то на Сережу. Хорошо бы он поскорей лыжи сделал! Очень к маме хочется!
А Морозко согрел у печки руки и стал большой иглой зашивать дыру в валенке.
- ”Не полагается»! — ворчал он, разглядывая валенок. — Ишь ты,”не полагается»… Сколько служу, а новых валенок не выслужил…
Михайле Иванычу, видно давно надоела Морозкина воркотня, и он громко запел:
Я лыжи детям делаю,
Прочней вам не сыскать.
Секрет таков: лишь смелые
Их могут надевать.
Трусишка в яму упадет,
А смелый на гору взойдет!
— А куда на них можно дойти? — тихонько спросила Таня.
— А это смотря по тому, кто наденет, — подумав, пробасил медведь.
— Да куда хочешь, милая, — сказал Морозко.
— А если я надену? — сказала Таня. — Я ведь еще плохо езжу. — Она посмотрела на брата и вздохнула.
— Не беда — дорога Паучит, — пробурчал медведь.
— Научит, научит, — подтвердил Морозко, откусывая нитку.
— Нам ведь торопиться надо, дедушка, — сказала Таня. — Мы очень торопимся! Нас мама ждет, — прошептала она, оглядываясь на Сережу, который продолжал строгать.
Морозко повертел в руках валенок — ох, и старый же! — и, словно нехотя, словно ни к кому не обращаясь, посоветовал:
— А вы Михайла Иваныча попросите, он вам самые быстрые лыжи даст!
