Александр Милн - Винни-Пух
— Вот и я так думаю.
Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал:
— Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь?
— Наверно, — сказал папа.
— А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья?
— Ни капельки, — сказал папа.
Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни-Пух поднимается по лестнице: бум-бум-бум.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой Винни-Пух пошёл в гости, а попал в Безвыходное Положение
Как- то днем, известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни-Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку.
Ему было чем гордиться — ведь эту песенку-ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни-Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так:
— Тара-тара-тара-ра!
А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так:
— Тара-тара-ой, караул, трам-пам-па!
Ну, вот так и сочинилась песенка-ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала и до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:
Тара-тара-тара-ра!
Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!
Тири-тири-тири-ри,
Трам-пам-пам-тиририм-пим-пи!
И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя — а размышлял Винни-Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни-Пухом, а кем-нибудь совсем-совсем другим, — наш Винни незаметно дошёл до песчаного откоса, в котором была большая дыра.
— Ага! — сказал Пух. (Трам-пам-пам-тарарам-пам-па!) — Если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, то дыра — это нора, а нора — это Кролик, а Кролик — это подходящая компания, а подходящая компания — это такая компания, где меня чем-нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И всё такое прочее!
Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:
— Эй! Кто-нибудь дома?
Вместо ответа послышалась какая-то возня, а потом снова стало тихо.
— Я спросил: «Эй! Кто-нибудь дома?» — повторил Пух громко-громко.
— Нет! — ответил чей-то голос- И незачем так орать, — прибавил он, — я и в первый раз прекрасно тебя понял.
— Простите! — сказал Винни-Пух. — А что, совсем-совсем никого нет дома?
— Совсем-совсем никого! — отвечал голос. Тут Винни-Пух вытащил голову из норы и задумался.
Он подумал так: «Не может быть, чтобы там совсем-совсем никого не было! Кто-то там всё-таки есть — ведь кто-нибудь должен же был сказать: «Совсем-совсем никого!»
Поэтому снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал:
— Слушай, Кролик, а это не ты?
— Нет, не я! — сказал Кролик совершенно не своим голосом.
— А разве это не твой голос?
— По-моему, нет, — сказал Кролик. — По-моему, он совсем, ну ни капельки не похож! И не должен быть похож!
— Вот как? — сказал Пух.
Он снова вытащил голову наружу, ещё раз задумался, а потом опять сунул голову обратно и сказал:
— Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Кролик?
— Он пошёл в гости к своему другу Винни-Пуху. Они знаешь какие с ним друзья!
Тут Винни-Пух прямо охнул от удивления.
— Так ведь это же я! — сказал он.
— Что значит «я»? «Я» бывают разные!
— Это «я» значит: это я, Винни-Пух!
На этот раз удивился Кролик. Он удивился ещё больше Винни.
— А ты в этом уверен? — спросил он.
— Вполне, вполне уверен! — сказал Винни-Пух.
— Ну хорошо, тогда входи!
И Винни полез в нору. Он протискивался, протискивался, протискивался и наконец очутился там.
— Ты был совершенно прав, — сказал Кролик, осмотрев его с головы до ног. — Это действительно ты! Здравствуй, очень рад тебя видеть!
— А ты думал, кто это?
— Ну, я думал, мало ли кто это может быть! Сам знаешь, тут, в Лесу, нельзя пускать в дом кого попало! Осторожность никогда не повредит. Ну ладно. А не пора ли чем-нибудь подкрепиться?
Винни-Пух был всегда не прочь немного подкрепиться, в особенности часов в одиннадцать утра, потому что в это время завтрак уже давно окончился, а обед ещё и не думал начинаться. И, конечно, он страшно обрадовался, увидев, что Кролик достаёт чашки и тарелки. А когда Кролик спросил: «Тебе чего намазать — мёду или сгущённого молока?» — Пух пришёл в такой восторг, что выпалил: «И того, и другого!» Правда, спохватившись, он, чтобы не показаться очень жадным, поскорее добавил: «А хлеба можно совсем не давать!»
И тут он замолчал и долго-долго ничего не говорил, потому что рот у него был ужасно занят.
А спустя долгое время, мурлыкая что-то сладким-сладким голоском — голос у него стал прямо-таки медовый! — Пух встал из-за стола, от всей души пожал Кролику лапу и сказал, что ему пора идти.
— Уже пора? — вежливо спросил Кролик. Нельзя ручаться, что он не подумал про себя:
«Не очень-то вежливо уходить из гостей сразу, как только наелся». Но вслух он этого не сказал, потому что он был очень умный Кролик. Вслух он спросил:
— Уже пора?
— Ну, — замялся Винни-Пух, — я бы мог побыть ещё немного, если бы ты… если бы у тебя… — запинался он и при этом почему-то не сводил глаз с буфета.
— По правде говоря, — сказал Кролик, — я сам собирался пойти погулять.
— А-а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего.
— Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь.
— А разве ещё что-нибудь есть? — с надеждой спросил Пух, снова оживляясь.
Кролик заглянул во все кастрюли и банки и со вздохом сказал:
— Увы, совсем ничего не осталось.
— Я так и думал, — сочувственно сказал Пух, покачав головой. — Ну, до свиданья, мне пора идти.
И он полез из норы. Он изо всех сил тянул себя передними лапками и изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя некоторое время на воле оказался его нос… потом уши… потом передние лапы… потом плечи… а потом…
А потом Винни-Пух закричал:
— Ай, спасите! Я лучше полезу назад! Ещё потом он закричал:
— Ай, помогите! Нет, уж лучше вперёд!
И наконец, он завопил отчаянным голосом:
— Ай-ай-ай, спасите-помогите! Не могу ни взад ни вперёд!
Тем временем Кролик, который, как мы помним, собирался пойти погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу чёрным ходом и, обежав кругом, подошёл к Пуху.
— Ты что — застрял? — спросил он.
— Не-ет, я просто отдыхаю, — ответил Пух, стараясь говорить весёлым голосом. — Просто отдыхаю, думаю кой о чём и пою песенку…
— Ну-ка, дай мне лапу, — строго сказал Кролик.
Винни-Пух протянул ему лапу, и Кролик стал его тащить.
Он тащил и тащил, он тянул и тянул, пока Винни не закричал:
— Ой-ой-ой! Больно!
— Теперь всё ясно, — сказал Кролик, — ты застрял.
— Всё из-за того, — сердито сказал Пух, — что выход слишком узкий!
— Нет, всё из-за того, что кто-то пожадничал! — строго сказал Кролик. — За столом мне всё время казалось, хотя из вежливости я этого не говорил, что кто-то слишком много ест! И я твёрдо знал, что этот «кто-то» не я! Делать нечего, придётся сбегать за Кристофером Робином.
Кристофер Робин, друг Винни-Пуха и Кролика, жил, как вы помните, совсем в другом конце Леса. Но он сразу же прибежал на помощь и, когда увидел переднюю половину Винни-Пуха, сказал:
«Ах ты глупенький мой мишка!!» — таким ласковым голосом, что у всех сразу стало легче на душе.
— А я как раз начал думать, — сказал Винни, слегка хлюпая носом, — что вдруг бедному Кролику уже никогда-никогда не придётся ходить через парадную дверь… Я бы тогда очень-очень огорчился…
— Я тоже, — сказал Кролик.
— Не придётся ходить через парадную дверь? — переспросил Кристофер Робин. — Почему? Пожалуй, придётся…
— Ну вот и хорошо, — сказал Кролик.
— Пожалуй, придётся втолкнуть тебя в нору, если мы не сможем тебя вытащить, — закончил Кристофер Робин.
Тут Кролик задумчиво почесал за ухом и сказал, что ведь если Винни-Пуха втолкнуть в нору, то он там останется насовсем. И что хотя он, Кролик, всегда безумно рад видеть Винни-Пуха, но всё-таки, что ни говори, одним полагается жить на земле, а другим под землёй, и…
— По-твоему, я теперь никогда-никогда не выйду на волю? — спросил Винни-Пух жалобно.
