Витезлав Незвал - Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт
Эхо исправно всё повторяло, и получилось вот
Жил-был один Король,
Король, пугливый столь,
Что не было персон
Пугливее, чем он.
За шахматной доской
Он трясся день-деньской,
Боясь, что верный мат
Таит любой квадрат.
Король терпел урон —
Лишился пешек он.
Потом в честном бою
Он потерял ладью.
А потеряв ладью,
Сказал второй — «адью!»,
Поскольку и она
Была обречена.
Напрасно вы, слоны,
На битву высланы, —
Король теряет в ней
Ещё и двух коней.
Впредь, королева, вы —
Не королева вы!
И ты уж не король,
Король, пугливый столь
Анечке-Невеличке понравилось, как Эхо повторяло за Соломенным Губертом каждую строчку, и она тоже стала говорить стихотворение, а Эхо снова усердно вторило:
Жил-был один звонарь, Жил-был один звонарь,
Он просо прятал в ларь, Он просо прятал в ларь,
А там сидела мышь А там сидела мышь
И ела с маслом шиш; И ела с маслом шиш;
От удивленья мышь От удивленья мышь
Себе сказала «кыш!» Себе сказала «кыш!»
И стала в выходной И стала в выходной
Коровою одной; Коровою одной;
Коровой? Почему? Коровой? Почему?
А потому что — м-му-у! А потому что — м-му-у!
- А будет ли Эхо себя бранить? — поинтересовался Соломенный Губерт и крикнул — Эхо — дурья башка!
«Эхо — дурья башка!» — сказало Эхо.
Анечке-Невеличке тоже захотелось проверить терпение Эха.
— Эхо — абрикосовый кнедлик! — крикнула она. «Эхо — абрикосовый кнедлик!» — послушно крикнуло Эхо.
Тогда, чтобы Эхо не обиделось, Анечка громко сказала, что Эхо — послушная девочка, и Эхо согласилось, что оно — послушная девочка.
Вдруг стоявшая посреди двора Карета ни с того ни с сего поехала и стала ездить ВОКРУГ ДА ОКОЛО.
— С чего это она? Да как быстро! Даже колёс не сосчитать! — удивилась Анечка. Соломенный Губерт не мешкая кинулся считать колёса.
— Сосчитал! — крикнул он, запыхавшись. — У неё на одно колесо меньше, чем надо! Всего три. Значит, где-то должно быть колесико, как ни вертись!
— А если его нету, как ни вертись?
— Тогда мы его найдём?
— Где же его искать?
— По всему Замку! — уверенно сказал Соломенный Губерт. Едва он это сказал, Карета перестала ездить и остановилась.
— Видали? — воскликнул Соломенный Губерт. — Она обрадовалась, что мы будем искать четвёртое колесо! Пойдёмте-ка для начала вон в ту дверь!
И Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом пошли вон в ту дверь. Что за ней оказалось? Что же за ней оказалось?
Глава сорок вторая, в которой Соломенный Губерт с Анечкой-Невеличкой ищут четвёртое колесо
ЗА ДВЕРЬЮ ОКАЗАЛАСЬ КОМНАТА, а в комнате не оказалось ничего, кроме двух скамеек, перед которыми стояло нечто странное. Соломенный Губерт решил было, что это какой-то неведомый зверь, однако Анечка-Невеличка назвала странный предмет Разувайкой.
— А для чего она? — спросил Соломенный Губерт.
— Чтобы разуваться! — сказала Анечка-Невеличка.
— Придётся разуться — на нас сапожки! — сказал Соломенный Губерт. — Мы же в приличном доме и можем наследить!
Он упёр в Разувайку сперва один, потом другой сапожок, и Разувайка тут же разула его. Потом Разувайка так же ловко разула и Анечку.
Едва с разуванием было покончено, сапожки — до колена, не выше — построились попарно и куда-то пошли.
— Опять ходят! Хоть бы мы к полу не прилепились! — испугалась Анечка.
— Пошли за ними! А то уйдут! — сказал Соломенный Губерт.
Они последовали за сапожками, и те привели их к каким-то дверям с надписью «ЛАБИРИНТ».
— Кажется, вы потеряете меня! В Лабиринте легко заблудиться, — сказал Соломенный Губерт.
— Может, не входить? — испугалась Анечка, но двери отворились, и за ними в полумраке послышался приятный голос, пропевший следующее:
В Таинственном Замке Шкатулку найдёшь, Волшебную Дудку В шкатулке возьмёшь, Дудеть в неё будешь — Русалку пробудишь!
— Вы когда-нибудь видели Русалку? — спросила Анечка.
— Никогда! А если Русалка такое же зловредное существо, как Сирены, я вообще предпочёл бы с ней не знакомиться!
Анечке, наоборот, очень захотелось познакомиться с Русалкой, и поэтому, когда обе пары сапожков зашагали туда, откуда доносился приятный голос, она, взяв за руку Соломенного Губерта, смело вошла в Лабиринт.
Двери позади моментально захлопнулись, и оба очутились в непроницаемой темноте.
— Видите, что вы натворили, вздумав знакомиться с Русалкой! — сказал Соломенный Губерт.
— Но ведь это вы первый захотели в Лабиринт.
— Откуда я мог знать, что в нём Русалка?
— Держитесь за меня, а то потеряемся! — сказала Анечка.
— Я не из тех, кто теряется! — ответил Соломенный Губерт и крикнул: — Если сейчас же не станет светло, я вызову темноту на единоборство!
В ту же секунду разлился такой ослепительный свет, что Соломенный Губерт даже прищурился. Анечка-Невеличка — та просто испугалась и закрыла глаза.
И все Соломенные Губерты стали ходить ВОКРУГ ДА ОКОЛО Анечек, жалобно глядевших одна на другую. При этом Соломенные Губерты гордо распевали:
Я малыш, вы говорите?
Вы на мускулы взгляните!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Слабый я, вы говорите?
Да от страха не помрите!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Глупый я, вы говорите?
И утопнете в корыте!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Что хотите говорите —
«Караул» не заорите!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Распевая, Соломенные Губерты становились в строй, останавливались на месте как вкопанные и опять шли вперёд, пока вдруг все куда-то не подевались. А когда они куда-то подевались, исчез и тот, который любил поговаривать «Я бы этого никому не советовал!» и всех вызывать на единоборство.
Как стало страшно! Анечки-Невелички остались совсем одни! Не зная, что делать, они всплескивали руками и горько причитали:
Горе нам, горе нам,
Не поверили мы вам,
Милые дружочки,
Кошки и щеночки!
Малые мы деточки,
Глупые мы девочки,
Беспонятливые клушки,
Помогите нам, лягушки!
Прыг-скок! За порог!
Эта выйди вон!
С последними словами грустной считалки Анечка-Невеличка указала на одну из бесчисленных Анечек. Та указала в свою очередь на неё, а все остальные стали указывать друг на дружку. Но так как все в конце концов указали на Анечку-Невеличку, она прыгнула — прыг-скок! — за порог, — и все Анечки вмиг куда-то подевались, а сама Анечка-Невеличка оказалась на красивой галерее рядом с Соломенным Губертом, который просто за бока хватался от смеха.
Над чем же он смеялся? Над чем он так смеялся?
Смеялся Соломенный Губерт над Мартышкой, которая сидела в большом кресле и что-то вышивала. Мартышка глядела то на иголку, то на нитку, не зная, вдеть ли ей нитку в иголку или иголку в нитку, пока наконец не разобралась и не вдела нитку в иголку. Стоило ей, однако, сделать стежок, как нитка выскочила из ушка, и Мартышка снова стала соображать, вдеть ли ей нитку в иголку или иголку в нитку.
Она так была увлечена, что не заметила Соломенного Губерта, хотя тот просто за бока хватался от смеха. Не заметила она и Анечку, когда Анечка появилась на галерее.
Между тем Соломенный Губерт встал перед Мартышкой, положил себе на голову пятак, приподнял его, будто шляпу, глубоко поклонился и сказал:
— Спокойной ночи!
Сказал он так потому, что Мартышка начала было подрёмывать над своим рукодельем.
Услыхав, что над ней смеются, она вытаращила глаза, скорчила рожу и замахнулась на Соломенного Губерта кулачком, в котором блеснула иголка.
Тот отступил на шаг, снова поклонился и сказал:
— Простите, что до сих пор не представился! Я — Соломенный Губерт.
Мартышка грозно осклабилась и погрозила лапкой, словно желая прогнать Соломенного Губерта с галереи. Он, однако, не обиделся, взял за руку Анечку-Невеличку и учтиво продолжал:
— А это, с вашего позволения, Анечка-Невеличка! Мартышка надменно прищурилась и взглянула на Анечку, после чего и ей пригрозила лапкой.
— Вы, Мартышка, полагаете, что можете безнаказанно нам угрожать? — заявил Соломенный Губерт. — Что ж, тогда я немедленно вызываю вас на единоборство.
От удивления Мартышка разинула рот и выронила вышивание. Соломенный Губерт ловко схватил его и развернул. А развернув, даже присвистнул, как присвистывали Маленькие Негритята.
