Фрэнсис Бёрнетт - Маленькая принцесса
— Сара, — спросила Эрменгарда робко и чуть ли не с ужасом в голосе, — ты… ты мне никогда не говорила… я не хочу быть назойливой, но… ты иногда бываешь голодна?
Это была последняя капля. Больше Сара не могла притворяться. Она отняла руки от лица.
— Да, — отвечала она со страстью. — Да, бываю! Вот сейчас я так голодна, что готова тебя съесть. А когда я слышу бедную Бекки, мне становится еще хуже. Ведь ей еще больше, чем мне, есть хочется.
Эрменгарда открыла рот от ужаса.
— А я-то, — произнесла она горестно, — я-то и не подозревала!
— Я не хотела, чтобы ты знала, — сказала Сара. — Я бы тогда была словно уличная попрошайка. Я знаю, что похожа на уличную попрошайку.
— Вовсе нет! — закричала Эрменгарда. — Вовсе нет! Конечно, платье у тебя немного странное — но на уличную попрошайку ты совсем непохожа. У тебя лицо совершенно другое.
— Мне один маленький мальчик подал однажды монетку, — сказала Сара и невольно засмеялась. — Вот она.
И она вытащила тонкую ленточку, которая висела у нее на шее.
— Он бы мне ее не подал, если бы не решил, что я в ней нуждаюсь. Значит, у меня такой вид!
Монетка словно утешила их. Они немного посмеялись, хотя у обеих в глазах стояли слезы.
— А что это за мальчик? — спросила Эрменгарда, глядя на монетку, словно это был не обыкновенный шестипенсовик, а что-то совершенно поразительное.
— Милый такой малыш, он как раз шел в гости, — сказала Сара. — Он из Большой семьи, знаешь, такой маленький с толстыми ножками, — я его еще Гаем Клэренсом зову. У него, верно, в детской было полным-полно рождественских подарков, корзин с пирогами и всяких вкусностей, а у меня ничего не было, и он это понял.
При этих словах Эрменгарда вдруг подскочила на месте. В ее встревоженном сознании всплыла какая-то мысль.
— Ах, Сара! — вдохновенно вскричала она. — Как глупо, что я об этом не подумала!
— О чем?
— Нет, это чудесно! — отвечала Эрменгарда с волнением. — Как раз сегодня тетушка прислала мне посылку. В ней столько всего вкусного! Я еще ничего не трогала, я за обедом пудинга переела и так волновалась из-за этих книг. — Она торопилась все сказать побыстрее и едва договаривала слова. — Там сладкий пирог, пирожки с мясом, булочки, тартинки,[16] апельсины, а еще смородинная настойка, инжир и шоколад. Я тихонько сбегаю в свою комнату и вмиг все принесу.
Сара чуть не потеряла сознание. Когда от голода кружится голова, даже простое упоминание о пище производит такое странное действие. Она схватила Эрменгарду за руку.
— Ты думаешь… тебе удастся? — вскричала она.
— Конечно, — отвечала Эрменгарда.
Она подбежала к двери… осторожно приоткрыла ее… высунула голову и прислушалась.
— Свет потушен, — сказала она, подходя к Cape. — Все спят. Я пойду тихо-тихо, никто не услышит.
Это было так замечательно, что они обнялись, — глаза у Сары заблестели.
— Эрми! — воскликнула она. — Давай представим себе, что у нас званый вечер! А… ты пригласишь узницу из соседней камеры?
— Да! Да! Давай постучим сейчас же в стену. Тюремщик не услышит.
Сара подошла к стене. Бекки все еще тихо плакала у себя в комнатке. Сара постучала в стену четыре раза.
— Это значит, — пояснила она, — «Иди ко мне через тайный проход под стеной. Мне нужно тебе кое-что сказать».
Бекки стукнула в ответ пять раз.
— Идет, — сказала Сара.
Через секунду дверь отворилась и Бекки вошла в комнату. Глаза у нее были заплаканы, чепчик сбился набок. Увидев Эрменгарду, она растерялась и принялась тереть лицо фартуком.
— Не бойся меня, Бекки! — воскликнула Эрменгарда.
— Мисс Эрменгарда приглашает тебя на вечер, — сказала Сара. — Она сейчас принесет сюда кое-что очень приятное.
Бекки так разволновалась, что чепец чуть не свалился у нее с головы.
— Это съестное, мисс? — спросила она. — Приятное на вкус?
— Да, — отвечала Сара, — и мы представим себе, что у нас званый вечер.
— Еды будет вволю, — вставила Эрменгарда. — Я сию минуту вернусь!
Она так заторопилась, что, выбегая из комнаты, уронила свою красную шаль. Никто этого не заметил. Бекки не помнила себя от радости.
— Ax, мисс! Мисс! — шептала она. — Я знаю, это вы попросили ее пригласить меня. Я… я прямо заплачу сейчас.
Она подошла к Саре и остановилась, глядя на нее с обожанием.
В глазах у Сары вспыхнул знакомый огонек — воображение заработало. Черная ночь за окном, чердак и холод и грязь на улицах, по которым она только что брела, воспоминание о маленькой попрошайке с голодными глазами — все вдруг преобразилось, словно по волшебству. Это было так чудесно, так весело! Она даже вскрикнула от радости.
— Когда доходишь до самого края, — сказала она, — тебя всегда что-то спасает в последнюю минуту. Словно какое-то волшебство. Я должна это запомнить. Самое плохое никогда не случается!
Она весело тряхнула Бекки.
— Ну хватит, не плачь, — сказала она. — Надо поскорее накрыть на стол.
— Накрыть на стол, мисс? — спросила Бекки, оглядываясь. — А что на него постелить?
Сара обвела глазами чердак.
— Да, вроде бы нечего, — сказала она, усмехаясь. И вдруг увидала на полу красную шаль Эрменгарды.
— Ах нет, шалью! — вскричала она. — Я знаю, Эрменгарда не рассердится. Это будет такая чудесная красная скатерть!
Они выдвинули старый стол на середину комнаты и накрыли его шалью. Красный цвет — такой теплый и нарядный. Комната словно ожила.
— Вот бы еще красный ковер на пол, — воскликнула Сара. — Давай представим себе, что он лежит здесь.
И она окинула голые доски пола восторженным взглядом. Ковер уже лежал на полу.
— Какой он толстый и мягкий! — сказала Сара и тихонько засмеялась знакомым Бекки смехом. Она подняла ногу и осторожно попробовала что-то, лежащее на полу.
— Да, мисс, — отвечала Бекки сосредоточенно и серьезно. Она всегда относилась серьезно к Сариным фантазиям.
— Что же еще? — сказала Сара, останавливаясь и закрывая глаза руками. — Если я подумаю и подожду, что-нибудь придет мне в голову. — И призывно шепнула: — Волшебство мне подскажет.
Сара любила фантазировать и была уверена, что мысли только и ждут, чтобы их «позвали» (так она это называла). Бекки не раз видела, как она стоит и ждет, закрыв глаза руками, а потом вдруг отнимет руки и поглядит на нее просветленным смеющимся взглядом.
Так случилось и сейчас.
— Есть! — воскликнула Сара. — Вот оно! Знаю! Надо поискать в старом сундуке, что остался у меня от тех лет, когда я была принцессой.
Она бросилась в угол и опустилась на колени. Когда-то сундук поставили на чердак — не для Сары, а просто потому, что внизу для него не было места. В сундуке хранилась всякая рухлядь. Впрочем, Сара не сомневалась: что-нибудь она там найдет! Воображение никогда ее не подводило.
В уголке сундука лежал небольшой сверток, такой скромный с виду, что никто не обращал на него внимания; Сара его сохранила. В свертке была дюжина носовых платков, Сара с радостью схватила их и подбежала к столу. Что-то чуть слышно приговаривая, она разложила их на красной скатерти так, чтобы они легли кружевной обшивкой к краю стола, и пригладила ладошкой. Воображение продолжало свою работу.
— Это тарелки, — говорила Сара. — Они золотые. А это роскошно расшитые салфетки. Их вышивали монахини в испанских монастырях.
— Неужели, мисс? — прошептала, воспаряя, Бекки.
— Нужно только себе все представить. Если хорошенько представить, то все и увидишь!
— Понимаю, мисс, — сказала Бекки.
Сара отошла к сундуку, а Бекки попыталась осуществить это предложение. Ей так хотелось увидеть все, о чем говорила Сара!
Случайно оглянувшись, Сара с изумлением посмотрела на Бекки. Та стояла возле стола и строила, зажмурившись, какие-то странные гримасы. Руки ее были опущены и плотно прижаты к бокам. Казалось, она пытается поднять огромную тяжесть.
— Что с тобой, Бекки? — воскликнула Сара. — Что ты делаешь?
Бекки вздрогнула и открыла глаза.
— Я… старалась… «переставить», мисс, — отвечала она застенчиво. — Я хотела все увидеть, как вы. И уже почти увидала. — И она с надеждой улыбнулась. — Только на это надо много силы.
— Должно быть, это с непривычки, — утешила ее Сара. — А попрактикуешься, будет легко. Вот увидишь! А пока я буду просто тебе все описывать. Вот смотри!
И она подняла старую украшенную цветами шляпу, которую выудила с самого дна сундука.
— Вот цветы, чтобы украсить стол, — сказала Сара и оторвала со шляпы гирлянду цветов. — Чувствуешь, как они пахнут? Дай-ка мне кружку с умывальника, Бекки. И захвати мыльницу — мы ее поставим посредине.
Бекки почтительно подала ей кружку и мыльницу.
— А что это будет, мисс? — спросила она. — Кажись, они из глины… только я знаю, что это не так.
