Илья Новак - Солнечная магия
– А все вы виноваты, – поддакнул Каланча.
– Не раскисай, Дылда, – попытался успокоить его Бобрик. – Дела еще наладятся. Ну, как вы все?
– Ой плохо… меня тошнит… у меня голова раскалывается… а я, кажется, мизинец вывихнул… – донеслось со всех сторон.
Бобрик сочувственно покивал.
– А я вот ничего не помню. Наверно, сознание потерял. То есть, не наверно, а точно. Что произошло?
– Да тебя, понимаешь, якорем ударило. А якорь размером с дом.
– Голова – самое крепкое мое место, – важно пояснил Бобрик, повторяя слова, услышанные когда-то от Куксы. – Где мы находимся?
– У них в трюме, – пояснил Дылда, безуспешно пытающийся поровнее утвердить на носу очки. – Понимаешь, когда они нас протаранили, корабли сцепились. Ну, они опустили трап и заставили нас перейти сюда. А тебя перенесли. Наверное, хотят продать нас в рабство. Что еще с нас взять, мы ж все средства на “Бабетту” потратили…
– Может, их сама “Бабетта” тоже интересует? Что, кстати, с ней? – спросил Бобрик.
Дылда невесело усмехнулся.
– Нас только снять и успели. А она пошла ко дну. Слушай, а где твой плащ?
– Плащ? – Бобрик оглядел свое тело. – Точно, они и плащ мой забрали. Ну, и корабля теперь нет, и плаща. Это совсем плохо…
Они помолчали, обдумывая ситуацию. Вверху круглый люк открылся и в него просунулась голова с ожогом на щеке.
– Во, это он самый и есть, главный пират! – прошептал Дылда, и Бобрик тут же закричал:
– Эй, дядя, ты куда нас везешь?
Купидор помолчал, со злым выражением разглядывая их, потом сказал:
– На этот остров со странным названием. Где девчонка?
Бобрик огляделся. Действительно, Куксы здесь не было.
* * *Кукса плыла на деревянном спасательном круге. Волнение постепенно стихало, тучи расступились и стало светлее. От холодной воды она почувствовала себя лучше и вовсю гребла руками и ногами, двигаясь в сторону острова, который уже хорошо был виден впереди.
Упав в воду вместе с кругом, она, перекатываясь с волны на волну, сумела разглядеть, как лилипутов переводят на другой корабль. Потом фрегат уплыл в том же направлении, куда теперь двигалась Заноза. Но он-то двигался куда быстрее и вскоре исчез из виду.
Когда до острова оставалось уже всего ничего, шторм окончательно прекратился. Князь-Солнце показался из-за туч и ярко озарил небольшую аккуратную бухту на берегу Лимбо, песчаный пляж, за ним луг, покосившийся одноэтажный дом на нем, и дальше – лес. Лес покрывал склон горы, вершина которой вздымалась посередине острова – того самого вулкана, извержение которого и стало причиной появления в Галактоне магии. Кукса увидела протаранивший их огромный фрегат, стоявший на якоре в бухте. На другой ее стороне виднелся еще один корабль, поменьше и с одной мачтой. Этот второй корабль непонятного почему был буро-зеленого цвета. Возле фрегата маячили фигурки команды, по широкому трапу на берег скатывались телеги с фургоном.
Поразмыслив, Кукса решила, что вначале надо разобраться, что к чему, и поплыла наискось, так, чтобы оказаться на берегу чуть в стороне от бухты, там, где ее не заметят.
Глава 2
Мармадук потер руки.
– Я решил изменить тактику, – довольным голосом сообщил он. Буду ловить на вас, как на живцов. Если правда то, что я слышал про акс, она обязательно придет, чтобы вас выручить.
Он вышел. Бобрик лежал под стеной, внутри сильно покосившегося деревянного дома, который обнаружился на берегу. Фрегат встал на якорь в небольшой бухточке, возле старинного, заросшего мхом корабля, который, судя по всему, находился тут уже множество лет. Наверное, команда покинула его и отправилась на остров, но назад уже не вернулась.
Дом – полуразрушенный, но довольно просторный – разделялся на две половины высокой перегородкой, и лилипуты сейчас находились во второй половине.
А страус опять подевался неизвестно куда. Сначала его, больше, чем людей, мучимого океанской болезнью, снежником удалось взять в плен. Но уже на берегу он неожиданно воспрянул духом и, голенастыми ногами разлягав трех ведущих его на поводу снежников, с победным курлыканьем умчался в лес.
Бобрик завозился и, упираясь в пол пятками и затылком, стал поворачиваться. В конце концов он устроился головой на охапке соломы, которая валялась под стеной.
Свет, проникающий внутрь сквозь широкие щели между бревнами, из просто тусклого постепенно становился очень тусклым. Снаружи снежники обустраивали временный лагерь, а из-за перегородки иногда доносились неразборчивые голоса лилипутов.
– Хорошо у нас отпуск проходит. Мне нравится. Надо их подбодрить как-нибудь, – решил Бобрик. – Эй, друзья! – заорал он. – Эй, как слышно?
Бормотание за перегородкой стихло, донесся приглушенный голос Дылды:
– Бобер, это ты?
– Я, точно я! – обрадовался Бобрик. – Что поделываете?
– Да вот, в карты решили сыграть. У Каланчи колода нашлась.
– Так вы не скованы? – удивился мальчишка.
– Скорее, связаны, – это заговорил Верзила. – Были… Мы ж актеры. Фокусники и лицедеи. В своей репризе “Гном богоборец борет богов” я выбирался из заколоченного ящика, сверху опутанного веревками и опущенного на дно бассейна с водой. Нам развязаться – как чихнуть.
– Так что ж вы там сидите? – поинтересовался Бобрик. – Чего мне не поможете и наружу не вылезете?
– Пробовали. Перегородка эта толстая, а снаружи стоят часовые. Мы в щели смотрели. Мы ж не воины, а актеры. Попробуем вылезти – тут нас и схватят. И тогда тоже закуют. Не, лучше не высовываться. А у тебя как?
– А у меня замечательно, – крикнул Бобрик. – Лежу, закованный. Отдыхаю. Вообще-то, я тоже могу освободиться, но раз, говорите, снаружи много часовых, то пока не стану. Подожду Куку.
– Думаешь, придет? – спросил Дылда.
– Точно придет. Когда совсем стемнеет появится обязательно.
* * *Когда совсем стемнело, Кукса спустилась по склону и залегла на краю лагеря. “Совсем” было не очень подходящим словом. Она довольно отчетливо видела часовых, горящие вокруг старого деревянного дома костры, сидящих возле костров снежников. Не составило особого труда сообразить, где именно держат пленных, но вот подобраться к ним – это было сложнее.
Кукса забралась на нижнюю ветку дерева и оттуда долго разглядывала лагерь. Пару раз в поле ее зрения мелькала фигура колдуна, который то подходил к покосившемуся деревянному дому в центре лагеря, то отходил от него.
Делать было нечего. Ни о каком лихом наскоке на лагерь, где находилось много здоровенных вооруженных снежников, и речи не шло. Оставалось применить второй вариант: скрытное проникновение. Потуже затянув пояс, Кукса слезла с дерева, улеглась на землю и стала ждать.
Вскоре стемнело окончательно, большая часть костров погасла. Трое часовых все еще торчали вокруг старого дома, но остальные снежники спали, улегшись прямо на земле по всему лагерю. Свет Госпожи-Луны рассеивался в окутывающем остров плотном сером тумане, он невесомым серебристым покрывалом окутывал землю, телеги и неподвижные фигуры, а в лесу, где слышались шорохи, скрип и шелест, цеплялся за кроны деревьев и дымными клочьями повисал на ветках.
Кукса ползла очень осторожно. Один раз она наткнулась ладонью на острый сучок, после чего долго лежала неподвижно, вращая глазами. Затем чуть было не попала головой в остатки почти догоревшего костра. Не смотря на все препятствия, она продолжала ползти, медленно и целеустремленно. Когда она преодолела уже большую часть расстояния, отделявшего лес от старого деревянного дома, возникла очередная проблема.
Несколько костров образовывали ряд, который начинался у края лагеря, а заканчивался почти в его центре, возле самого дома. Вокруг костров вповалку спали снежники. Можно было обползти их, а можно было попробовать просочиться между ними. Кукса подумала и избрала второй вариант. Плюсы его заключались в том, что он позволял добраться до дома быстрее, минусы – в том, что ползти пришлось прямо возле снежников.
Она обогнула два издающих громкий храп неподвижных тела, а потом здоровенный снежник вдруг зачмокал губами, перевернулся во сне на спину и раскинул руки, чуть не попав одной в костер. Заноза в результате оказалась лежащей между костром и вытянутой рукой снежника. От костра шел жар, а от снежника – холод. Она замерла. Снежник зачмокал губами и шевельнулся. Рукав рубашки затрещала от жара, материи начала чернеть, готовая вспыхнуть в любое мгновение. Кукса, затаив дыхание, двумя пальцами взялась за нее и очень осторожно потянула, отодвигая руку подальше от огня, чувствуя при этом, что рука с очень белой кожей холодна как сосулька. Снежник пробормотал что-то неразборчивое на незнакомом наречии. Рука его была тяжелой, как бревно. Кукса, закусив губу, продолжала тянуть, а материя тлела все сильнее. Наконец рука рывком сдвинулась, и снежник громко всхрапнул. Зашевелился, запричитал спящий рядом снежник – наверное, к нему в гости как раз заглянул какой-то кошмар. Ему ответил еще один, лежащий по другую сторону от костра, к нему присоединился четвертый, затем пятый. Вскоре вся центральная часть лагеря огласилась хоровым бормотанием, постаныванием, чмоканьем, скулением и сипом. Кукса замерла посреди какофонии всевозможных звуков, издаваемых двумя десятками глоток.
