Мансур Афзалов - Узбекские народные сказки. Том 2
Гончары посоветовались и попросили дать им сорок дней сроку. Взяли они черепки пиалы и ушли.
Сорок дней старались гончары, но что они ни пробовали, как они ни старались, так и не смогли пиалу починить. Приказал шах всех их казнить.
Приводили к шаху гончаров из других городов. Но и те не сумели пиалу починить. Впал шах в ярость и приказал всем головы отрубить.
Так казнил шах всех злосчастных гончаров в кокандской земле.
Потом созвал он народ и спросил:
– Еще где-нибудь гончары остались?
Вышел один человек из толпы и сказал:
– Ваше шахское величество, в одном кишлаке есть сорок гончаров. Только они не очень искусные гончары. Вы сами знаете, что самые лучшие, самые знаменитые мастера не смогли починить вашу пиалу. Так что на этих гончаров вы не надейтесь.
Но шах приказал привести и этих сорок гончаров.
Отправились шахские слуги в кишлак и насильно привели к шаху гончаров.
Показал им шах разбитую пиалу:
– Вот смотрите, – сказал он, – если можете починить эту пиалу, чините, если не можете – все равно чинить заставлю.
Гончары только руками развели.
– Никогда, – говорят, – мы такой работы не делали.
Шах рассвирепел и приказал:
– Чините, иначе головы прикажу вам отрубить. Даю вам сроку сорок дней.
Увидели гончары, что делать нечего, поклонились и сказали:
– Ладно, попробуем.
Взяли черепки и ушли в свой кишлак.
Идут они домой и говорят друг с другом:
– Если он так со знаменитыми гончарами поступает, то с нами что будет?
Вернулись они в кишлак, собирались, советовались, однако сколько головы ни ломали, ничего не могли придумать, чтобы пиалу починить. У одного из этих сорока гончаров был ученик, по имени Насыр Плешивый. Услыхал он, как гончары спорят, пришел к ним и говорит:
– Эй, мастера, что вас беспокоит, о чем у вас такой жаркий спор?
Они ему отвечают:
– А тебе какое дело! Ты знай свое – глину копай.
Поругали его и прогнали.
Прошло девять дней, Насыр видит, что мастера все хмурятся, все о чем-то шепчутся, и говорит:
– Удивляюсь, что это с вами стало? Какой бес в вас залез, что вы все спорите по пустому. Про еду забыли. Зачем вы от меня это втайне держите? Может, и я вам что-нибудь придумаю.
Но гончары Насыра и слушать не захотели и давай на него кричать:
– Тебя еще тут не хватало! Чего лезешь в наши дела? Убирайся вон, пока тебя палкой не огрели.
Вдруг один старый гончар сказал:
– Постойте, братцы, в каждой голове что-нибудь да есть. Плешивый все же ученик гончара. Он нам хочет помочь, а мы его гоним. Прошлый раз пришел – прогнали, и теперь гоним. А зачем? Вот мы уже девять дней головы себе ломаем и ничего придумать не можем. Давайте расскажем ему про нашу беду, посмотрим, может быть, он что-нибудь полезное придумает.
Подумали гончары: «Правду он говорит».
Тогда один из них обратился к Насыру:
– Ну, Плешивый, тут знаешь, какое дело. Водили нас к шаху. Дал он нам черепки пиалы и сказал: «Если можете починить ее – почините, если не можете – все равно чинить заставлю». Пришлось нам взяться за это дело. Уже многих гончаров шах за эту пиалу мечом погубил. Теперь наша очередь пришла. Как склеить пиалу – не придумаем. Тут не только за сорок дней, но и за сорок лет ничего не сделаешь.
Насыр им тогда сказал:
– Если в этом вся загвоздка, так у меня для вас есть средство.
Сорок гончаров удивились:
– А ты правду говоришь? Ну, говори, какое средство!
– А вот какое, – говорит Насыр. – Через сорок дней придут шахские слуги. Вы им так скажите: «Вот, отец этого Плешивого был самый знаменитый мастер-гончар. Когда вашу редкостную пиалу делали, он тоже над ней работал. Плешивый у него многому научился и теперь хочет попробовать, не удастся ли ему эту драгоценную пиалу починить».
Один из гончаров обрадовался:
– Ну что ж, нам все равно. Только знай, Плешивый, если ты склеить пиалу не сможешь шах все равно тебя казнит.
– Ладно, – сказали гончары Насыру. – Раз ты так хочешь, пусть будет по-твоему.
Кончились сорок дней. Пришли в кишлак шахские слуги. Созвали они всех сорок гончаров.
– Ну что, Починили пиалу? – спросили шахские посланцы.
Один из гончаров ему ответил:
– Почтенные шахские слуги, тут такое дело. Оказывается, эту пиалу вместе с другими мастерами делал отец этого Плешивого. И он тогда говорил, что пиалу, которую он сделал, никто другой, кроме него, починить не сможет. Такой уж его отец был замечательный мастер, но и Плешивый мастер хороший. Он даже нас гончарному делу учил.
Шахский начальник спросил:
– Ну как, Плешивый, починишь пиалу?
– Починю, – ответил Насыр.
– Если сможешь пиалу починить, поедешь с нами, скажем про тебя шаху.
– Нет, я к шаху не поеду, – возразил Насыр.
– Как не поедешь? Прежде чем чинить пиалу, надо от шаха приказ получить, – сказал начальник.
– Как же я вместе с вами могу идти? – ответил Насыр. – Вы все на лошадях приехали, а я пешком пойду? Я тоже верхом хочу.
Один из царских слуг сказал:
– Садись, Плешивый, на моего коня сзади меня и поедем.
– Нет, – опять возразил Насыр. – Так я не поеду. Уж если я поеду, то только на хорошем коне.
Все сорок гончаров стали шахских слуг просить.
– Ну, дайте ему коня, везите его с собой.
Один из шахских воинов посадил на своего коня Плешивого, а сам сел сзади. Приехали всадники во дворец. Шах как увидел, что один из его самых почтенных слуг впереди себя какого-то плешивого везет, разозлился, поднял крик:
– Эй, так вы мою честь бережете? Зачем этого плешивого во дворец привезли?
– О, досточтимый падишах! – ответил слуга. – Простите нас, мы этого Плешивого неспроста привезли.
– А зачем?
– Если кровь мою пощадите, скажу.
– Пощажу! – сказал шах.
Слуга ему объяснил:
– Отец этого Плешивого был очень искусный мастер-гончар. Он один из тех мастеров, который вашу славную пиалу делал. Сорок кишлачных гончаров не могут вашу драгоценную пиалу починить. Они ее Плешивому дали, может быть он починит.
Посмотрел шах на паренька и спросил:
– Починишь?
– Починю, – ответил Насыр.
Назначил ему шах сроку сорок дней.
Насыр спросил шаха:
– А как, я ее даром чинить буду?
– Ты еще смеешь торговаться, несчастный! Ну ладно. Что ты хочешь за починку пиалы?
– Прошу внимания к моим словам, – сказал Насыр. – Дайте мне коня, какого вы себе сами желаете, корову, баранов и всякой другой скотины и домашней птицы. Потом возьмите сорок лошадей, нагрузите их золотым, серебром, драгоценными самоцветами из вашей казны и отошлите ко мне домой. После этого я возьмусь вашу пиалу чинить.
Шах приказал приготовить все, что требовал Плешивый, и отправить к нему в дом. А потом обратился к сорока гончарам:
– Ну, до времени казнить вас я не буду. Оставляю вас поручителями за Плешивого. Если он только пиалу не починит, прикажу и ему, и вам отрубить головы.
Плешивый вернулся домой, разделил среди тех сорока гончаров скот и драгоценности, которые получил от шаха, и сказал им:
– Ну, мастера! Есть теперь у нас на что попировать сорок дней и сорок ночей. Если я за эти сорок дней починю пиалу, еще больше богатств добуду вам. На всю жизнь хватит. Так что не беспокойтесь.
Отнес Насыр в свою бедную хижину черепки пиалы, положил их на полку и оставил там. Живет себе пирует, а пиалу и не думает даже чинить. Гончары тоже успокоились, решили: «Починит он пиалу». Нарядились в праздничные одежды, устроили на сорок дней, сорок ночей пиршество и забыли о заботах.
И только когда уже двадцать дней прошло, они задумались: «Починит Плешивый эту проклятую пиалу или нет?» Заглянули они в его хижину. Пришли, смотрят, а Насыр как ни в чем не бывало лежит себе на боку, а черепки шахской пиалы, как положил он их на полку, так и лежат, только пылью покрылись. Удивились гончары и спрашивают:
– Ты что же думаешь, Плешивый? Почему пиалу не чинишь? Когда ж ты за нее возьмешься?
– Починю как-нибудь, – говорит Насыр. – Идите, веселитесь, здоровы будьте и не беспокойтесь.
Гончары видят, что толку от их разговора нет, и ушли. Наконец подходит и сороковой день. Опять пошли гончары в хижину Насыра. А он спит.
– Эй, Плешивый, – рассердились гончары, – ты все еще пиалу не починил. Вставай сейчас же, берись за работу!
– Э, мастера, хватит вам напоминать мне, как-нибудь починю, – ответил Насыр.
Поднялся он, постелил гончарам коврик, пригласил садиться. Уселись гончары на коврик, Насыр им говорит:
– Так, значит, надо вам об этом деле подумать. Вы мастера, а я только ученик.
От этих слов у гончаров только сердце екнуло, а Насыр такую речь повел:
