Амалдан Кукуллу - Легенды народного сказителя
«Не хочу во дворец возвращаться. Злой и жестокий европеец все равно убьет меня», – помню, сказал я ей тогда. И она не возразила... Так вот я, лохматый пес Кеск, и расстался с богатым падишахским дворцом и любящим меня хозяином... А что было после того, как жестокая Аер вторично принесла младенца в лес и бросила здесь девочку совсем одну, пусть расскажет спасителю нашей лесной царицы волчица Рухс, – закончил свой рассказ лохматый пес Кеск.
Когда Кеск перестал говорить, все звери, птицы и змеи задвигались, разминая успевшие устать от неподвижного состояния мышцы. Размялся и Кеск.
– Ну что же, волчица Рухс, начинай свой рассказ, мы ждем, -вздохнув глубоко, сказал лохматый пес Кеск.
Волчица Рухс посмотрела своими зелеными глазами на лесную царицу Сурхесер, прося у нее разрешения начать свой рассказ. Красавица Сурхесер откинула с плеч свои золотые волосы, отчего по всей хижине во множестве побежали солнечные блики, и сказала:
– Начинай!
И волчица Рухс, сев поудобнее, начала.
Рассказ волчицы Рухс
Как-то раз, когда я кормила двух своих волчат, донесся до меня плач ребенка. С неба лил дождь, да такой сильный, что представить себе нельзя. Заволокла я волчат в глубь логова, чтобы, чего доброго, под дождем не продрогли, и понеслась туда, откуда доносился тревожный плач ребенка. Бегу, а сама думаю: «Волчата мои голодные, принесу им ребеночка, пускай полакомятся».
Когда я взобралась на косогор, то увидела, как стая лютых и голодных волков обступила лежащего в середине колючих кустов ребенка. Так сильно он плакал, что своим плачем заглушал шум дождя, да и душу теребил тому, кто слышал этот жуткий плач. А между тем множество зеленых глаз волчьей стаи смотрели на свою жертву с готовностью схватить и разорвать младенца на клочки. Но никто не мог решиться, ибо все знали, что любой, кто бросится первым и оцарапает себя до крови, сам невольно станет жертвой для других членов стаи. И потому они зло лязгали клыками, выли, скалили друг на друга зубы, показывая тем самым свою силу, а значит и право стать обладателем жертвы. Ведь у волков свои волчьи законы: кто сильнее – тот и властвует.
Видя такое дело, я не стала долго раздумывать. Ой, как хотелось мне угостить волчат своих молодым мясом и свежей человечьей кровью. Выскочила я из-за косогора, прыгнула в колючий кустарник, где лежал неведомо чей ребенок, и, схватив младенца зубами за плечо, пустилась большими прыжками бежать вниз по оврагу, в сторону моего логова. Бегу, а стая разъяренных волков огромными прыжками за мной несется. Вскоре они настигли меня и стали хватать со всех сторон. Кто за ногу укусит, кто за бока, только клочьями шерсть с меня летит. Ни о чем другом я тогда не думала, кроме как накормить человечьим мясом своих голодных волчат, и потому ни на что не обращала внимания, не чувствуя даже боли от волчьих укусов. Так быстро, как в тот раз, я еще никогда не бегала, и вскоре вбежала в свое логово, бросила подальше свою добычу и встала мордой в сторону входа. Стою и с каждым, кто хочет пролезть в мое убежище, в драку вступаю. Одного лапой ударю, на другого зло зарычу, с третьим сцеплюсь, только клочья шерсти летят да кровь течет, но пролезть в мое логово никому не даю. Долго и яростно я тогда защищалась. Ведь не могла же я свою добычу так просто отдать.
А меж тем этот самый младенец, который должен был быть съеденным, со всей доверчивостью прижался к моему животу и замолк. Я с волками дерусь, а малютка мои сосцы сосет, чмокает, да еще и что-то свое бормочет.
Когда волки ушли ни с чем, я хотела разорвать на клочки свою жертву, чтобы мои волчата могли человечины попробовать, но так и не смогла. Она доверчиво, всем своим крохотным существом прижималась ко мне, словно к своей родной матери, а я, видя это, не решилась лишить ее жизни. И так вот стало это маленькое человеческое беспомощное существо жить с нами. Стала я кормить девочку своим молоком, всякими кореньями и ягодами, а волчатам своим наказала, чтобы любили ее, как родную сестру, не обижали.
Но через несколько дней, когда я на охоте вдруг услышала собачий лай и жуткий запах псины, мне подумалось, что это люди с собаками пришли в лес на поиски моего приемыша. Я тут же пустилась со всех ног к своему логову. Прибежала и жду. Гляжу, несется какой-то лохматый пес, а это был не кто иной, как известный теперь нам всем Кеск. Я как увидела его, тут же, не раздумывая, выбежала навстречу и первой бросилась на незваного гостя... Да-а, сильно мы тогда схватились. Насмерть стояли. Помню, как я со всей присущей мне яростью бросилась на Кеска, хотела вцепиться клыками в морду, да так, чтобы сразу сразить, но не тут-то было. Кеск ловко увернулся в сторону и, прежде чем я успела броситься на него снова, кинулся на меня, в прыжке схватил меня за загривок и сильно ударил о землю. Но я тоже схватила его за плечо, и мы оба покатились с пригорка.
Долго мы тогда дрались, изорвали друг друга, но, наконец, оба уставшие и израненные, свалились на землю и стали мирно переговариваться.
– Волчица Рухс, отдай мне ребеночка, – говорит мне мой противник. – Я знаю, ты хочешь съесть эту крошку.
Я отвечаю:
– Не отдам... Я ее буду растить и никому в обиду не дам, и даже тебе, лохматый пес.
Тогда лохматый пес Кеск рассмеялся и говорит:
– А знаешь ли ты, волчица Рухс, чья это девочка и как она попала в этот лес?
– Нет, – ответила я и попросила рассказать.
И лохматый пес Кеск рассказал мне все, как было, а в конце сказал:
– Можно, я останусь жить с вами?.. Не хочу во дворец возвращаться. Злой и жестокий Мавр все равно убьет меня.
И я сказала:
– Оставайся!
И лохматый пес Кеск остался жить с нами, и жили мы как одна семья. Шли дни за днями, месяцы за месяцами... На нашем совместном совете решили назвать девочку Сурхесер, что значит -Златокудрая.
Волчата мои полюбили человеческое дитя. Ничего без нее не ели, никуда не ходили. Бывало, взберется Сурхесер на спину одному из моих волчат, а они и рады тому, что красавица леса с ними играет, катают ее по очереди по всему лесу, словно напоказ, только золотые волосы царицы по ветру развеваются. Поет наша царица веселые песни и всех зверей, птиц, змей... – одним словом, всех обитателей этого леса возле себя собирает, каждого погладит, приласкает, добрым словом приветит.
Так вот и жили мы много лет подряд.
Но однажды случилась беда. Через наш лес проходил ослиный караван с купцами. Ехали они за товаром в далекий солнечный край, где правителем был Бинесуб-падишах. Увидели они нашу лесную златокудрую царицу, да еще верхом на волчонке сидящую, и сговорились между собой: во что бы то ни стало забрать ее с собой. Один из купцов стрельнул из лука в волчонка моего, который в это время катал по лесу Сурхесер, и убил его. А нашу златокудрую царицу леса поймали, связали веревками и стали расспрашивать: кто она, чья и как попала в этот огромный лес?
И наша златокудрая царица, конечно же, рассказала все как есть.
«Значит, ты и есть законнорожденная дочь Бинесуб-падишаха из далекой солнечной страны?» – спросили купцы. Наша лесная царица сказала, что да. Тогда купцы решили скорее доставить ее в падишахство Бинесуба и обо всем рассказать ему.
И я, старая волчица Рухс, и лохматый пес Кеск в это время были далеко от этих мест и ничего не знали о случившемся. Но когда к нам прилетела добрая куропатка Кокул и рассказала о случившейся беде, то и я, и лохматый пес Кеск тут же пустились вдогонку. Вместе с нами помчались догонять караван все волки нашего леса. Догнали мы этот самый караван и тут же напали на них и почти всех растерзали. Только тем, кто был на быстроногих арабских скакунах, удалось спастись. Всем остальным -и ослам, и людям – мы перегрызли глотки. Как бы то ни было, нашу златокудрую царицу леса мы спасли. Но она была от испуга без чувств. Тогда я, старая волчица Рухс, велела лохматому псу Кеску пойти вдогонку тем, кто смог удрать, а сама позвала змей и попросила их отнести нашу царицу на дно одного ущелья, где росло множество лечебных трав и цветов.
Семь змей на своих головах понесли бедную нашу царицу вниз, к ущелью. Несут они, а золотые кудри нашей красавицы по траве стелются, все вокруг освещают.
Семь дней и ночей пробыла наша Сурхесер среди благоухающих трав и цветов и, наконец, пришла в чувство. А когда подняли ее наверх, то медведь Ай-Аюв раздобыл кубок меда, смешал его с молоком серны Джан-Джейраны и дал выпить нашей царице леса. От этого лекарственного напитка она тут же поправилась.
Вот так мы, лесные ее друзья, спасли нашу красавицу Сурхесер... Но если бы только все этим кончилось, это было бы полбеды. Но полную беду принесла на голову нашей лесной царицы ее жестокая мать в сговоре со злой и хитрой колдуньей Эней... Как все это было, пусть расскажет спасителю нашей лесной царицы наш лохматый пес Кеск. Он там был, все слышал, все видел и одержал победу.
Лохматого пса Кеска уговаривать не пришлось. Повилял он своим хвостом, ушами поводил, сел поудобнее и начал рассказ.
