Дина Сабитова - Цирк в шкатулке
— Китценька, — сказал Марик в тишине, — ты говорила, что выбралась через дырку в заборе? Я в нее пролезу, как ты думаешь?
Казимира всплеснула руками:
— Да что же вы все молчите? Господин директор уже в тюрьме. Вы что, хотите, чтоб Марика поймали и отправили в колонию для малолетних преступников? Ведь пробираться тайком в королевский дворец — это будет расценено как…
— Я ничего не могу поделать — шкатулка показала, что Марику предстоит попасть во дворец, — грустно улыбнулась ей Эва.
— А ваша шкатулка не показывает куколок-полицейских, волокущих куколку-мальчика в тюрьму? И не показывает, насколько уютно будет выглядеть его кукольная камера, нет? Не показывает? — не сдавалась Казимира.
— Казимира, дорогая. Давайте мы продолжим этот разговор утром. Сейчас, ночью, все равно ничего решать мы не можем. И в любом случае, идти во дворец или нет — будет решать сам мальчик.
В фургончике у Мелодиуса горел свет. Марик, который бродил по поляне в темноте, потому что от волнения никак не мог уснуть, постучался к нему. От нечего делать.
Грустный Мелодиус сидел перед зажженной свечой и пил чай с малиной.
— Не спишь, Марик?
— А ты отчего не спишь, Мелодиус?
— Понимаешь, сегодня впервые за много лет я не сделал того, что делал всегда…
Марик слушал рассказ Мелодиуса про пьесу для мамы молча. Ему даже не стало грустно, потому что мама у Мелодиуса хоть и далеко, но была. И она никак не узнает, что Мелодиус сегодня не сыграл на скрипке.
— Впрочем, отчего же не сыграл?
— Мелодиус, а в том городе, где живет твоя мама, сейчас столько же часов, сколько и в столице?
Музыкант просиял:
— Марик, белиссимо! У мамы сейчас не полночь, а всего-навсего десять часов вечера!
Он схватил скрипку:
— Пойдем к реке? Здесь, я боюсь, моя музыка всех перебудит.
У реки было темно и тихо, лишь изредка где-то на середине всплескивала большая рыба. Мелодиус встал лицом на запад и вскинул смычок.
Он играл, а Марик слушал. И думал о разном. Вот у Мелодиуса есть мама. Она его любит, но все же отпустила путешествовать. Интересно, почему Казимира так не хочет отпускать меня во дворец? Какая ей разница? Если моя мама жива, то помнит ли она про меня? Почему мне хочется плакать?
За спиной Марика зашелестел песок — кто-то вышел на берег на звуки скрипки.
Это были Казимира, Эва и Миска.
Казимира накинула на плечи Марика куртку, а Миска ткнулась влажным носом в его ладонь. Эва просто остановилась поодаль.
Музыкант доиграл и медленно опустил скрипку:
— Надеюсь, мама услышала, — сказал он.
— Пойдем спать? — прозвучал голос Эвы в наступившей тишине.
— Пора бы. Кажется, на сегодня все дела сделаны, — зевнула Миска.
— Кстати, о делах: а где же дрожжи, Миска? — потрепала свою собаку по холке Эва.
— Вот они. А зачем тебе утром так спешно понадобились дрожжи? — вопросительно глянула на хозяйку Миска.
— Полезная вещь, пригодится как-нибудь в будущем. — И Эва опустила пакетик дрожжей в один из многочисленных карманов.
Глава девятнадцатая
Про то, как принцесса Карамелька делала домашнее задание
О принцессах написаны тысячи сказок. Принцессы спят на тюфяках с горошинами, требуют ландышей посреди зимы, их похищают драконы, они целуют лягушат, и вообще с каждой принцессой происходит куча разных приключений, подобающих принцессе.
Принцесса Амелия стояла перед зеркалом и внимательно изучала свое лицо. Наверное, она просто-напросто не настоящая принцесса. Нос, к примеру, совсем не похож. И уши тоже какие-то неподходящие. А главное — жизнь какая-то вовсе не принцесская.
Сами подумайте: в королевской библиотеке три тысячи триста тридцать томов сказок со всего мира, но ни в одной сказке не было такого — чтобы принцесса пятый день была лишена прогулки за то, что она никак не может справиться с домашним заданием по математике.
Амелия вздохнула и снова посмотрела в зеркало. Ну рыжая — это ладно. Папа тоже рыжий, а он настоящий король.
За ее спиной отражалась комната — черно-белая. Правая стена вся черная — на ней принцесса могла писать мелом. А три остальные стены были белыми. На кровати белело покрывало, на окнах развевались белые в тонкую черную полоску занавески.
Амелии очень хотелось, чтоб ее комната была другого цвета. Например, принцесса мечтала, что она проснется однажды, а занавески в ее комнате — белые в розовый цветок. Или синие, как море… А стены — нежно-лиловые, сверху гладкие, а внизу в бело-лиловую полоску. На кровати много мягких диванных подушек с вышитыми пионами, на полу — такой ковер, чтоб босым ногам было пушисто и щекотно.
Однажды Амелия даже спросила у мамы, нельзя ли… э-э-э… покрасить комнату по-другому. Немножко. Капельку. Или хотя бы поменять занавески.
Но мама сдвинула брови и отчитала принцессу. Черное и белое дисциплинирует мышление. Отвлекаться на глупости просто нет времени. Разнеживаться на коврах и подушках, когда принцессу ждет великое будущее, — преступно.
— Каждую минуту, слышишь, каждую, ты должна посвящать получению знаний. Ты — наследница престола, пройдут годы, и тебе придется взять на себя ответственность за жизнь огромного королевства. И что ты собираешься тогда предъявить подданным? Умение валяться среди диванных подушек и босиком прыгать по коврам? Невежество и лень? Неорганизованность и безответственность? Стыдись, Амелия. Ты должна быть достойна своего будущего. Ступай, делай уроки.
Да, мама знает, что говорит. В тронном зале на стене висели в красивых золотых рамках мамины дипломы: она окончила королевский университет на одни «пятерки». И получала королевскую стипендию. И закончила аспирантуру (зеленый диплом на стене слева). И защитила диссертацию (желтый диплом рядом с зеленым). И написала сто пятнадцать статей по экономике и статистике. И теперь ее мама, королева Ида, каждый день с утра работает в министерстве финансов. Министром.
Она очень умная, собранная и организованная. Она самая-самая. А принцесса, наверное, никогда такой не станет. И мама все время сердится на Амелию. Принцесса знает, почему: потому что она глупая, неспособная и ленивая девочка. И хвалить ее не за что. Надо стараться, надо учиться, надо получать «пятерки», чтоб быть достойной дочерью короля и королевы.
Вот и сейчас, вместо того чтоб решить задачу № 2315, принцесса застряла перед зеркалом и рассматривает свои уши.
Мама опять будет недовольна.
Амелия села за стол и пустыми глазами уставилась в задачник. Уже четыре дня она сидит над этой задачей. И просидит еще тысячу миллионов дней. Придет осень, зима, за ней весна, потом снова лето… А потом принцесса состарится, сгорбится, у нее выпадут зубы, и она станет рассеянная, как все старушки, и никогда-никогда не решит эту задачу — до самой-самой смерти.
Принцесса сползла со стула. Еще капельку она отвлечется от учебы, а потом уже будет сидеть над задачей до вечера. Может быть, если она будет смотреть на задачу не отрывая глаз пять часов подряд, голова ее додумается, как найти решение.
А пока что Амелия оглянулась на запертую изнутри дверь (никогда не помешает дополнительная осторожность!) и осторожно выдвинула третий ящик комода, так, чтоб он не скрипнул.
В дальнем углу, там, куда рука Амелии с трудом дотягивалась, завернутое в розовый носок, лежало Сокровище.
Сокровище принцесса доставала очень редко. Не каждый день. Самое ужасное, если его найдет мама. Точно отберет. И будет отчитывать принцессу за нелепое занятие.
Иногда вечером, когда принцесса уже должна была спать (зубы почищены, ноги помыты, комната проветрена, маме и папе, которые сидят в библиотеке над книгами, сказано «доброй ночи»), она затыкала щель под дверью одеялом, включала настольную лампу и доставала свое Сокровище из комода.
И смотрела на него затаив дыхание. И думала, что в ее жизни нет ничего прекраснее.
Вот и сейчас принцесса взяла его в руки и приблизила к глазам. Она только минуточку полюбуется — и сразу же сядет заниматься.
— Эй, что это у тебя там? — вдруг раздался у нее за спиной голос.
Принцесса вздрогнула, сунула сокровище в карман и обернулась.
Окно было открыто, занавеска откинута, а на подоконнике стоял мальчик.
Нормальная девочка, если на ее подоконник с улицы залезет незнакомец, наверное, завизжит как сорок тысяч девочек. Учтите, что этаж-то у Амелии не первый, а третий.
Но, даже имея совсем некоролевские уши, нос и способности к точным наукам, принцесса обладала все же королевским характером и выдержкой. Поэтому она не стала визжать. А только уставилась на незнакомца и начала осторожно пятиться к запертой двери. Сейчас она повернет ручку двери и тогда уже заорет: «Эй, стража!», или «Спасите, помогите!», или просто «Мама!». Однако мальчик не стал дожидаться Амелиных воплей.
