Отфрид Пройслер - Крабат: Легенды старой мельницы (с иллюстрациями)
– Пошел снег? Как это?
– Мы знаем – ты можешь! Сделай так, чтобы пошел снег!
– Мы ведь не задаром! – вмешался один из стариков. – За добро отплатим добром. Получишь две сотни яиц, пять гусей и семь кур.
– Только бы снег пошел! – добавил второй.
– Иначе пропадет урожай, будем голодать.
– Мы и наши дети! – вторил ему староста.
– Сжалься над нами! Пусть пойдет снег!
Мельник поскреб в затылке.
– Многие годы я вас в глаза не видел. Теперь же, когда я понадобился, вы тут как тут!
– Ты наша последняя надежда! Если не пошлешь снега, мы погибнем! Ты ведь не откажешь нам в помощи, мельник? Умоляем тебя на коленях, как господа Бога! – Они опустились перед Мастером на колени, уронили головы на грудь.
– Выполни нашу просьбу! Смилуйся!
– И не подумаю! Отправляйтесь домой! Что мне до ваших озимых! Мы тут, на мельнице, не помрем с голоду! Уж я позабочусь об этом, мы и без снега не пропадем. А вы, лапотники, отвяжитесь от меня со своими яйцами и птицей! Подыхайте с голоду, не мое дело! Я и пальцем не шевельну ради вас и ваших сопляков! И не ждите!
– А вы? – обратился староста к подмастерьям. – И вы тоже не хотите помочь нам, господа подмастерья? Сделайте это из милосердия, ради наших несчастных деток! Уж мы вас отблагодарим!
– Да он совсем сдурел! – взорвался Лышко. – Сейчас я спущу собак! Ату!
Он пронзительно свистнул. Тут же раздался остервенелый, многоголосый лай. Староста подскочил, уронил шапку.
– Скорее! Они разорвут нас! Надо бежать! Бежать!
Старики, подобрав полы тощих зипунишек, бросились прочь. Бегом по лугу, к лесу.
– Хорошо придумано, Лышко! – одобрил Мастер. – Молодец! – Он похлопал его по плечу. – Ну, от них мы избавились! Надолго запомнят этот день! Больше мы их не увидим!
Крабату жаль было старосту и его спутников. Как он зол был на Мастера! Ну что они ему сделали? Почему он им отказал? Ему ведь ничего не стоило им помочь! Заглянуть в Корактор, произнести несколько слов, подходящих к случаю. Как жаль, что Крабат их не знает, этому Мастер их еще не учил. А то бы он сам вызвал снег на свой страх и риск. Да и Петар, и Ханцо, и еще кое-кто наверняка попробовали бы тут свои силы.
Один только Лышко радовался «победе», его так и распирало от гордости. А здорово он их разыграл с собаками! И ведь поверили, убежали!
Но злорадство его не осталось безнаказанным. Ночью он вскочил с отчаянным криком: свора черных псов ринулась на него во сне, норовя разорвать на куски.
– Вот ужас-то! – посочувствовал Юро. – Какое счастье, что это только сон!
Пять раз нападали на Лышко черные псы, пять раз он вскакивал с криком и всех будил. До того надоел, что они его вышвырнули.
– А ну-ка бери свое одеяло и убирайся в сарай! Там можешь хоть до утра воевать с собаками. И орать сколько влезет! С нас хватит!
Проснувшись утром, глазам своим не поверили: снег! Все вокруг белым-бело! Снег, видно, шел всю ночь, но и сейчас все шел большими пушистыми хлопьями.
Уж теперь-то крестьяне будут довольны и в Шварцкольме, и во всех окрестных деревнях. Неужто Мастер передумал и все-таки помог?
– Может, это Пумпхут? – предположил Юро. – Крестьяне ведь могли встретить его и попросить. А уж он-то никогда не откажет!
– И верно, Пумпхут! – согласились остальные. – Разве он откажет!
Но нет, не Пумпхут! Опять в обед, и опять же Лобош увидел их первым, явились староста и старейшины из Шварцкольма. На этот раз на санях. Привезли Мастеру обещанное: семь кур, пять гусей, две сотни яиц.
– Спасибо тебе, мельник! – Староста склонился в глубоком поклоне. – Спасибо тебе! Ты спас наших детей! Мы бедные люди, ты знаешь! Возьми, что у нас есть, мы принесли тебе это в знак благодарности!
Мастер выслушал его с недовольной миной. Пытаясь сохранить спокойствие, проронил:
– Кто вам помог, не знаю! Только не я. Это уж наверняка. Забирайте свое барахло и проваливайте! – Он повернулся и ушел в свою комнату. Было слышно, как щелкнула щеколда.
Гости стояли со своими дарами словно побитые. Юро пришел им на помощь.
– Возвращайтесь домой! Выпейте рюмочку и забудьте все это!.. – Он подсобил им погрузить все в сани.
Крабат смотрел вслед саням, пока они не скрылись в лесу. Долго еще издали доносился скрип полозьев, звон колокольчиков, слышалось щелканье кнута, звучал голос старосты, погонявшего лошадей: «Но, но-о!»
Я – КРАБАТ!
Пришла весна, таял снег. Крабат учился как одержимый. Он давно перегнал всех, и Мастер не мог им нахвалиться. Ему, видно, было невдомек, что парень старался изо всех сил, чтобы приблизить час расплаты.
Как-то воскресным днем Мертен впервые поднялся с постели, сел за сараем на солнышке. Бледный, худой... В чем только душа держится! Он был молчалив по-прежнему. Раскрывал рот лишь в случае крайней необходимости: «да», «нет», «дай сюда», «ладно», «брось». Других слов будто и не знал.
В пятницу Лобоша приняли в школу чернокнижия. Как удивился малыш, превратившись в ворона! Небольшая забавная черная птица с живыми глазами и взъерошенными перьями никак не могла успокоиться. Весело кружила по комнате, задевая крылом череп и книгу. Мастеру пришлось трижды шикнуть, прежде чем она утихомирилась и уцепилась за жердь.
«Это искусство мысленно разговаривать с другим человеком так, чтобы тот слышал и понимал слова, будто они исходят от него самого...»
Ученикам сегодня нелегко быть внимательными – Лобош без конца отвлекает. Смех, да и только! То вращает глазами, то вертит шеей, то хлопает крыльями. Тут уж не до Корактора!
Но Крабат старался не пропустить ни слова: сразу сообразил, как важен этот урок для него и Певуньи. Запомнил все слово в слово.
Перед сном, в постели, повторил несколько раз подряд, чтобы уж век не забыть.
В субботу перед пасхой, как только спустились сумерки, Мастер вновь отослал их по двое добывать магический знак. На этот раз Крабату выпало идти с Лобошем. Взяли по два одеяла. Больно пасмурно, как бы дождь не пошел! Уходили с мельницы последними. Нужно было торопиться, чтобы другие не заняли знакомое место. Но когда дошли, оказалось, что опасения Крабата напрасны.
На опушке леса собрали ветки, сучья, кусочки коры. Разожгли костерок. Крабат рассказал Лобошу, для чего они здесь.
Лобош зябко кутался в одеяло. Хорошо, хоть он здесь не один! А то бы помер со страху, и тогда уж на этом месте поставили бы еще один деревянный крест, только чуть-чуть поменьше!..
Поговорили немного о школе чернокнижия, как в ней учатся колдовству. Помолчали... И тут Крабат стал рассказывать про Тонду и Михала. «Я ведь тебе обещал...» Едва начав, сообразил, что сидит на месте Тонды, а напротив, по ту сторону костра, такой же мальчик, каким был он сам в те далекие времена. Да, теперь он на месте Тонды.
Не хотелось рассказывать о смерти Михала и Тонды, но чем больше говорил, тем больше убеждался – надо! Поведал о смерти Воршулы, о предостережении Тонды: подмастерья приносят девушкам несчастье. Мальчик должен был это знать.
Так получилось, что рассказал все. Только о тайном свойстве ножа умолчал, чтобы нож его не утратил.
– Ты знаешь, кто виноват в смерти Тонды и Михала?
– Догадываюсь! И если мои подозрения подтвердятся, рассчитаюсь!
Около полуночи начал накрапывать мелкий дождик. Лобош натянул на голову одеяло.
– Не надо! – посоветовал Крабат. – А то не услышишь колоколов и пения в деревне.
Вот и звон колоколов, и голос Певуньи. Вступает хор девушек и снова голос Певуньи.
– Красиво! – тихо сказал Лобош. – Ради этого можно и промокнуть!
Они посидели молча. Лобош понял, что Крабату не хочется разговаривать. Да и ему самому было над чем поразмыслить. Думать о судьбе Тонды и Михала – не хватит ночи...
Девушки пели, колокола заливались звоном. Вот и дождь перестал. Крабат этого не заметил. Для него не существовало сейчас ни дождя, ни ветра, ни тепла, ни холода, ни света, ни мрака. Только Певунья, ее голос... И как сияли тогда ее глаза при свете свечи...
Вот бы ее увидеть... Выпорхнуть из себя? Но ведь Мастер обучил их искусству мысленно разговаривать с другим человеком так, чтобы тот слышал и понимал слова, будто они исходят от него самого. А если попробовать?
Под утро Крабат произнес заклинание и напряг всю свою волю, чтобы внушить Певунье: «Один человек просит тебя, Певунья, выслушать его. Ты его не знаешь, а он знает тебя давно. Когда наберешь в кувшин воды, отстань немного от девушек, идти одна. Этот человек хочет тебя встретить. Но так, чтобы не заметили другие, – то, что ему надо сказать, касается только тебя и его!»
Трижды обратился он к ней с такой просьбой, трижды мысленно произнес одни и те же слова.
Забрезжил рассвет. Смолкли колокола, затихло пение. Наступило время обменяться с Лобошем знаком тайного братства. Крабат отколол от креста две щепы ножом Тонды и сунул их в тлеющие угли. Потом научил Лобоша рисовать магический знак.
