Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
Едут день, и два, и три — стоит в чистом поле кузница. Говорит Никита: «Поезжайте с богом прямо, а я пока забегу в кузницу да закурю трубку». Входит в кузницу, а в ней пятнадцать кузнецов железо куют, молотами постукивают. «Бог помочь, братцы!» — «Спасибо, добрый человек!» — «Сделайте мне прут в пятнадцать пуд». — «Сделать-то мы не прочь, да кто станет железо поворачивать? Пятнадцать пуд — не шутка!» — «Ничего, братцы! Вы бейте молотами, а я стану поворачивать». Кузнецы принялись за работу и сковали железный прут в пятнадцать пуд. Никита взял этот прут, вышел в поле, подбросил его вверх на пятнадцать сажо́н и подставил свою руку: железный прут упал ему на руку, богатырской крепости не выдержал — пополам переломился. Никита Колтома заплатил кузнецам за труды, бросил им изломанный прут и уехал.
Нагоняет своих товарищей; едут они еще три дня — опять стоит в чистом поле кузница. «Поезжайте вперед, а я зайду в кузницу», — говорит Никита. Вошел в кузницу, а в ней двадцать пять кузнецов железо куют, молотами постукивают. «Бог помочь, ребята!» — «Спасибо, добрый человек!» — «Скуйте мне прут в двадцать пять пуд». — «Сковать — неважное дело, да где тот силач, что столько железа ворочать будет?» — «Я сам буду ворочать». Взял он двадцать пять пуд железа, раскалил докрасна и стал на наковальне поворачивать, а кузнецы знай молотами бьют. Сделали прут в двадцать пять пуд. Никита взял тот железный прут, вышел в поле, подкинул его вверх на двадцать пять сажо́н и подставил свою руку. Прут ударился о богатырскую руку и разломился надвое. «Нет, не годится!» — сказал Никита, заплатил за работу, сел на коня и уехал. Нагоняет своих товарищей.
Едут они день, другой и третий — опять стоит в чистом поле кузница. Говорит Никита товарищам: «Поезжайте вперед, а я зайду в кузницу — трубку закурю». Вошел в кузницу, а в ней пятьдесят кузнецов старика мучают: на наковальне седой старик лежит, десять человек держат его клещами за бороду, а сорок молотами по бокам осаживают. «Братцы, помилуйте! — кричит старик во весь голос. — Отпустите душу на покаяние!» — «Бог помочь!» — говорит Никита. «Спасибо, добрый человек!» — отвечают кузнецы. «За что вы старика мучаете?» — «А вот за что: должен он нам всем по рублю, да не отдает; как же не бить его?» — «Экий несчастный, — думает Никита, — за пятьдесят рублев да этакую казнь принимает». И говорит кузнецам: «Послушайте, братцы, я вам за него плательщик, отпустите старика на волю». — «Изволь, добрый человек! Для нас все равно — с кого ни получить, лишь бы деньги были».
Никита Колтома вынул пятьдесят рублев; кузнецы взяли деньги и только выпустили старика из железных клещей — как он в ту же минуту с глаз пропал! Смотрит Никита: «Да куда же он девался?» — «Вона! Ищи его теперь, — говорят кузнецы, — ведь он — колдун!» Заказал Никита сковать железный прут в пятьдесят пуд; взял его, подбросил вверх на пятьдесят сажо́н и подставил свою руку: прут выдержал, не изломался. «Вот этот годится», — сказал Никита и поехал догонять товарищей. Вдруг слышит позади себя голос: «Никита Колтома, постой!» Оглянулся назад и видит — бежит к нему тот самый старик, которого он от казни выкупил. «Спасибо тебе, добрый человек, — говорит старик, — что ты меня от злой муки избавил. Ведь я ровно тридцать лет терпел этакое горе! Вот тебе на память подарок: возьми — пригодится». И дает ему шапку-невидимку: «Только надень на́ голову — никто тебя не увидит!» Никита взял шапку-невидимку, поблагодарил старика и поскакал дальше. Нагнал своих товарищей, и поехали все вместе.
Долго ли, коротко ли, близко ли, далеко ли — подъезжают они к одному дворцу. Кругом тот дворец обнесен высокою железною оградою: ни войти на двор, ни въехать добрым мо́лодцам. Говорит грозный царь: «Ну, брат Никита, ведь дальше нам ходу нет». Отвечает Никита Колтома: «Как не быть ходу, ваше величество! Я всю вселенную изойду, а вам невесту найду. Этая ограда нам не у́держа... Ну-ка, ребята, ломайте ограду, делайте ворота на широкий двор».
Добрые мо́лодцы послезали с коней, принялись за ограду, только что ни делали — не могли сломать: стоит ограда, не рушится. «Эх, братцы, — говорит Никита, — все-то вы мелко плаваете, нечего на вас мне надеяться, приходится самому хлопотать». Соскочил Никита с своего коня, подошел к ограде, ухватился богатырскими руками за решетку, дернул раз — и повалил всю ограду наземь. Въехали грозный царь и добрые мо́лодцы на широкий двор и там на зеленом лугу разбили свои шатры белотканные с золотыми узорами; закусили чем бог послал, легли спать и с устатку[101] заснули крепким сном. Всем по шатру досталося; только нет шатра Никите Колтоме. Отыскал он три рогожи дырявые, сделал себе шалаш, лег на голой земле, а спать не спит, дожидается, что будет.
На заре на утренней проснулась в своем тереме царевна Елена Прекрасная, выглянула в косящатое окошечко и усмотрела: стоят на зеленом лугу тринадцать белотканных шатров, золотыми цветами вышиты, а впереди всех стоит шалаш — из рогож сделан. «Что такое? — думает царевна. — Откудова эти гости понаехали?» Глядь — а железная ограда разломана; крепко разгневалась Елена Прекрасная, призывает к себе сильномогучего богатыря и приказывает: «Сейчас на коня садись, поезжай к этим шатрам и предай всех ослушников смерти; трупы за ограду повыбросай, а шатры ко мне представь».
Сильномогучий богатырь оседлал своего доброго коня, оделся в доспехи воинские и напущается на незваных гостей. Усмотрел его Никита Колтома, стал спрашивать: «Кто едет?» — «А ты что за невежа, спрашиваешь?» Те слова Никите не показалися[102], выскочил он из своего шалаша, ухватил богатыря за ногу и стащил с лошади на сырую землю, поднял железный прут в пятьдесят пуд, отвесил ему единый удар и говорит: «Теперь ступай к своей царевне обратно да скажи ей, чтобы долго не спесивилась, своего бы войска не тратила, а выходила бы замуж за нашего грозного царя». Богатырь поскакал назад — рад, что Никита живого его на свет пустил! Приехал во дворец и сказывает царевне: «Это на ваш двор заехали непомерные силачи, сватают вас за своего грозного царя и велели мне говорить, чтоб вы не спесивились, понапрасну войска не тратили, а выходили бы за того царя замуж».
Как услыхала Елена Прекрасная такие смелые речи, тотчас взволновалася, созвала всех своих сильномогучих богатырей и стала приказывать: «Слуги мои верные! Соберите войско несметное, разорите шатры белотканные, избейте незваных гостей, чтоб и праху ихнего не было!» Сильномогучие богатыри, долго не думавши, собрали войско несметное, сели на своих богатырских коней и понеслись на шатры белотканные с золотыми узорами. Только поравнялись с рогожаным шалашиком, выскочил перед ними Никита Колтома, взял свой железный прут в пятьдесят пуд и начал им в разные стороны помахивать; в короткое время перебил все войско и сильномогучих богатырей, только одного богатыря в живых оставил. «Поезжай, — говорит, — к своей царевне Елене Прекрасной да скажи ей, чтоб она больше войска не тратила; нас войском не испугаешь! Теперь я с вами один сражался; что же будет с вашим царством, как проснутся мои товарищи? Камня на камне не оставим, все по чисту полю разнесем!»
Богатырь воротился к царевне, рассказал, что войско побито, что на таких витязей никакой силы не хватит. Елена Прекрасная послала звать грозного царя во дворец, да тут же приказала каленую стрелу изготовить; а сама вышла встречать гостей с ласкою, с честию. Идет царевна навстречу, а за ней пятьдесят человек лук и стрелу несут. Никита Колтома увидал богатырский лук, тотчас догадался, что тою стрелою хотят их потчевать, надел на́ голову шапку-невидимку, подскочил, натянул лук и направил стрелу в царевнины терема — в одну минуту весь верхний этаж сшиб! Нечего делать, берет Елена Прекрасная грозного царя за руку, ведет в белокаменные палаты, сажает за столы дубовые, за скатерти браные; стали пить, есть, веселиться. В палатах убранство чудное: весь свет обойти, такого нигде не найдешь.
После обеда говорит Никита грозному царю: «Нравится ли вашему величеству невеста? Аль за другою ехать?» — «Нет, Никита, нечего попусту ездить; лучше этой в белом свете нет!» — «Ну и женитесь; теперь она в ваших руках. Да смотрите, ваше величество, не плошайте: первые три ночи станет она вашу силу пытать, наложит свою руку и станет крепко-крепко давить; вам ни за что не стерпеть! В те́ поры уходите поскорей из комнаты, а я на ваше место приду и живо ее усмирю». Вот и принялись за свадьбу; у царей ни мед варить, не вино курить — все готово. Сыграли свадьбу, и пошел грозный царь с Еленою Прекрасною опочив держать.
Лег на мягкую постель и притворился, будто спать хочет. Елена Прекрасная наложила ему на грудь свою руку и спрашивает: «Тяжела ли моя рука?» — «Так тяжела, как перо на воде!» — отвечает грозный царь, а сам еле дух переводит: так ему грудь сдавило! «Постой-ка, Елена Прекрасная: ведь я позабыл назавтра приказ отдать, надо теперь пойти...» Вышел из спальни, а у дверей Никита стоит: «Ну, братец, правду ты сказал; чуть-чуть меня совсем не удушила». — «Ничего, ваше величество! Постойте здесь, я это дело сделаю», — сказал Никита, пошел к царевне, лег на постель и захрапел.
