Брайан Джейкс - Мартин Воитель
Бадранг повернулся к Баллау:
— Так, значит, ты и есть тот самый кролик-волшебник. Что ж, покажи, на что ты способен.
Схватив кубок Бадранга, Баллау опорожнил его одним глотком. Прежде чем тиран мог что-либо сказать, заяц снова наполнил кубок из ближайшей бутыли и выплеснул его прямо в морду Бадрангу. Тот изумленно ахнул и схватился за морду, но в кубке оказалось не вино, а сухие листья. От смеха Клогг свалился со стула:
— Видишь, я ж тебе говорил, старый мой кореш Килорк — кролик-волшебник! Отколи-ка нам еще какое-нибудь чудо!
Отвесив изысканный поклон, Баллау спрыгнул со стола:
— Властитель Бадранг, чего изволишь — спектакль или еще какое чудо?
Бадранг налил себе еще, предварительно убедившись, что это сливовый ликер, а не сухие листья.
— Присоединяюсь к старине Клоггу. Покажи-ка нам еще какое-нибудь чудо.
Баллау театрально взмахнул лапой:
— Принесите кинжал, несущий смерть!
Вперед торжественно вышли Гоучи и Кастерн, неся красную шелковую подушку. На ней лежал длинный кинжал, зловеще сверкавший в свете факелов. Дубрябина за кулисами продекламировала:
Из подгорной бездны тьмущей,
Где столетья пролежал,
К нам явился смерть несущий
Этот блещущий кинжал!
Затем Дубрябина вышла вперед, волоча за собой Селандину. Белочка взывала к милосердию, приложив лапку ко лбу:
Не надо! Не надо! Не надо!
Бедняжку не надо карать!
Пощады! Пощады! Пощады!
Я так не хочу умирать!
Баллау взял кинжал. Вынув из уха какой-то изумленной крысы яблоко, он рассек его сверкающим клинком на четыре части и со зловещей улыбкой обратился к окружавшим его злодеям:
Жить этой несчастной иль вмиг умереть?
Кто хочет немедля на смерть посмотреть?
Все притихли. Заплаканная Селандина была так хороша, что ни у одного разбойника не повернулся язык осудить ее на смерть. Ни у одного — кроме Бадранга:
— Проткни ее, кролик, и дело с концом!
Селандина взвизгнула и попыталась было убежать, но Дубрябина схватила ее и подтащила к Баллау. Заяц высоко поднял кинжал:
Бадранг! Ты приказал убить ее!
Я выполню желание твое!
Он ударил кинжалом Селандину. Та громко вскрикнула. Казалось, что клинок кинжала и впрямь пронзил грудь белочки, но на самом деле он незаметно ушел в рукоять. Баллау выпустил кинжал, Селандина схватилась за него обеими лапками. Делая вид, что пытается вырвать кинжал, она на самом деле прижимала его к себе. На морде Баллау застыла маска ужаса; закрыв глаза дрожащими лапами, он повернулся к публике:
О как теперь смеяться мне? О нет!
Несчастную убил во цвете лет!
Селандина между тем сделала по сцене несколько шагов, шатаясь и жалобно стеная:
Не видеть боле мне весны и лета,
Не видеть злата солнечного света,
Летящих птиц и пчелок на цветах -
Все кончено. Я умираю — ах!
Когда она оказалась рядом с Баклером, который бил в маленький барабан, тот, не разжимая губ, шепнул:
— Ну-ну, милая, будет тебе, не переигрывай. Умирай, это самое… живее.
Издав душераздирающий всхлип, Селандина грациозно упала на лапы Дубрябины и, по-прежнему сжимая лапками рукоять кинжала, умерла.
Когда Дубрябина обнесла вокруг сцены безжизненно обвисшее на ее лапах тело белочки, в толпе пиратов раздалось бормотание:
— Вот срам-то, такая белочка красивая была.
— Не говори, кореш. Кролик этот, может, и волшебник, да уж больно бессердечный!
Клогг сделал огромный глоток эля.
— Слушай, Килорк, ну на кой ты ее замочил? Все представление испортил. Что мы теперь весь вечер делать будем?
Баллау развернул свой плащ волшебника:
— Слышите, друзья мои? Это говорит горностай — золотое сердце: мой старый приятель папаша Клогго. Так и быть, кореш, только для тебя я ее воскрешу.
Дубрябина положила Селандину на землю. Встав перед ней на колени, Баллау продекламировал:
С пронзенной грудью мертвая лежит.
Ее теперь лишь чудо оживит.
С ужасной этой раной ножевой
Она восстанет заново живой!
Фокус-покус! Раз-два-три!
Оживай! Вставай! Смотри!
Схватившись за рукоять, он сделал вид, будто вытащить кинжал из груди Селандины стоит огромных трудов: долго тужился и пыхтел, пока наконец кинжал не сверкнул в воздухе.
Белочка тут же села, протерла глаза и с очаровательной улыбкой потянулась:
— Где это я? Я, должно быть, заснула!
Зрители встретили замечательный фокус овацией. Баллау между тем быстро убрал клинок кинжала в рукоять, спрятал его под плащом и вынул точно такой же кинжал, но не бутафорский. Заяц с размаху вонзил его в стол перед Клоггом и Бадрангом, чтобы те убедились, что он настоящий.
Трамун, проверяя, хорошо ли наточен кинжал, несколько раз с силой воткнул его в стол.
— Килорк, дружище, такого кролика-волшебника я еще в жизни не видывал!
Бадранг не стал утруждать себя осмотром кинжала. Откинувшись на спинку стула, он положил подбородок на лапу.
— Недурно, кролик. А есть ли у тебя еще какие-нибудь фокусы?
Баллау указал на Феллдо:
Нe фокус это. Волшебство!
Иль думаешь, чудес нет?
Ты видишь лиса вон того?
Так он сейчас исчезнет!
Дубрябина прошептала Феллдо на ухо:
— Теперь ты сможешь освободить отца. Постарайся не забыть то, чему тебя учили. Другой возможности не представится. Удачи тебе!
Барсучиха нарядилась в широченный черный плащ, а Баклер и Трефоль выгрузили из повозки ящик. Пока сцену готовили для нового фокуса, Баллау хлопнул Феллдо по плечу и обратился к нему с громкой речью:
Ну что, приятель, подбодрись!
Исчезнуть не боишься?
Давай-ка в ящик заберись -
И сразу испаришься!
Феллдо попятился и, тряся головой, стал умолять:
О нет, не надо! Пощади!
Что ждет беднягу впереди?
Быть может, рухну в бездну?
Иль в небесах исчезну?
Остановитесь же, прошу,
Я исчезать не выношу!
Баллау повернулся к публике и начал произносить стишок, который вскоре подхватили и зрители:
Место лису, скажем хором,
В ящике и под запором!
Вся труппа набросилась на Феллдо и, невзирая на его вопли, потащила к ящику. На сцене началась веселая суматоха: Феллдо засовывали в ящик, он снова и снова выпрыгивал оттуда — раз, еще и еще раз, а шайка разбойников все громче кричала:
Место лису, скажем хором,
В ящике и под запором!
Баллау подбежал к огню, громко вопя:
— В ящик! В ящик его!
Он вытянул над огнем обе лапы. Пых-х-х-х! Среди ночной тьмы взвился к небу и осветил все вокруг огромный дымящийся столб нестерпимо яркого пламени — красного, зеленого и голубого. Раздались тревожные крики; зрители отпрянули, протирая глаза, ослепленные вспышкой.
Феллдо спрятался под широченным плащом Дубрябины. Она быстро отошла к краю освещенного круга, и Феллдо выкатился в тень. Прижимаясь к стене, он стал пробираться в загон для рабов. Между тем Баклер, который оглушительно бил в барабан, одновременно подталкивал ящик задней лапой, чтобы тот шевелился. Стоявшая рядом с ним Трефоль, оцепенев от ужаса, громко взмолилась:
Пожалейте лиса, звери сердечные!
Не запирайте его на веки вечные!
Клогг грубо толкнул Бадранга:
— Хо-хо, теперь лису крышка. Загнал-таки его Килорк в ящик!
Кастерн и Селандина стали обходить зрителей, раздавая висячие замки с ключами и крепкие веревки:
Вот замочки! Выбирайте!
Подходите! Запирайте!
В желающих недостатка не было. Разбойники и пираты обступили ящик. Одни гордо демонстрировали свое искусство вязания морских узлов, между тем как другие вставляли замки в проушины ящика.
Баллау с важным видом прошелся вокруг ящика:
Перевязан, заколочен,
Многократно обзамочен, -
Изнутри теперь никак
Не пролезет и червяк.
Бадранг рывком выдернул из стола длинный кинжал, который все еще торчал там, где его воткнули. Он подошел к ящику и, презрительно оттопырив губу, обратился к Баллау:
— Ну что, исчез уже лис из ящика?
Длинные уши Баллау дернулись. Он предостерегающе поднял лапу:
— Подожди, позволь мне произнести заклинание.
Подпрыгивая и делая пассы, он обошел ящик кругом: