Светлана Лаврова - Три сказки об Италии. Лошади, призраки и Чижик-Пыжик...
— Ой! — Марго всплеснула руками и тут же забыла о потоплении и всплывании Венеты. — Какие новости! А ты все о пустяках говоришь, а о главном молчок! И когда свадьба? Ты рад?
— Вечером отец Марко их обвенчает, — сказал Никко. — Я еще не знаю, рад ли. Но не огорчен, это точно. Потому что интересно. Ох, как все гудит… может, и вправду землетрясение?
Школьный катер так и не подошел. Вместо него подскочил юркий полицейский кораблик. Оттуда вылез полицейский с рупором и громко закричал:
— Внимание! Ввиду бедственного положения города мэр приказал начать эвакуацию жителей! Внимание! Не поддавайтесь панике! Непосредственной опасности нет, это профилактические меры, предпринятые мэром! Сначала эвакуируем детей. Во вторую очередь идут туристы. Потом — все остальные жители. Обитателей Венеты Веккьо это тоже касается!
— Что? — возмутился Никко. — Эвакуация? Ну нет! Тут самое интересное начинается!
— Быстро линяем, — сказала Марго. — Возвращаемся домой.
Никко ловко лавировал, но гондолинки школьников и большие гондолы с туристами мешали выбраться.
— Кошмар, — пристанывала Марго. — Второй день погоня — это уже слишком.
— Эй, малец, ты куда? — крикнул им полицейский. — Правь ко мне, да поживее.
— Моя гондолинка потеряла управление, — наврал Никко. — Она взбесилась от страха.
И ловко проскочил между двух гондол с туристами.
— Хватайте вон этих! — приказал полицейский на катере. — Всех детей надо увезти непременно! Приказ мэра!
Полицейские схватили их уже на выезде с Пьяццетты. Они поволокли ребят на катер, и тогда Никко заорал:
— Это незаконно! Вы не имеете права увозить нас против воли! Господа иностранные туристы, вы ведите, как издеваются над коренным венетом? Мэр сам потопил Венету, а теперь устраняет свидетелей!
— Безобразие! — начали возмущаться иностранные туристы на больших гондолах. — Ребенок прав! Это нарушение прав человека! Полицейский беспредел!
— Ура! — закричал один заграничный турист и защелкал фотоаппаратом. — Я журналист! Завтра же эти снимки будут в «Таймс»!
Полицейские заколебались. Главный полицейский сказал:
— Ну, хорошо, мы не имеет права увезти человека на Буррано без его согласия. А к мэру мы имеем право его отвезти? По обвинению в государственной измене?
Туристы замолчали — думали.
— Имеете право! — решили они.
Полицейские затолкнули ребят в кабину, катер взвыл и отправился ко Дворцу Дожей, где располагалась мэрия.
Глава 15
Крокодил над Риальто
— Итак, ты обвиняешь меня в гибели города, мальчик?
Никко ожидал чего угодно — что их бросят в тюрьму, что силой отправят на Буррано, что злодейского вида мэр с черной бородой лично проткнет его шпагой… Но не думал, что в раззолоченной Зале Совета его встретит усталый сутулый человек в мятом костюме, с красными от недосыпа глазами.
— Ничего не знаю, — проворчал Никко. — Не поеду на Буррано без мамы. Детей надо эвакуировать с родителями.
— Все венеты из Старого Города — и твоя мама — отказались эвакуироваться, — вздохнул мэр. — Утром к ним отправили посыльных, просили, умоляли… Городу грозит опасность. Властители ночи зря кинжалы не разбрасывают. А эти фанатики считают, что Венета их не обидит! Хоть бы детей пожалели… А я несу ответственность за город и людей. Вот ты сказал, что я топлю Венету…
— Ничего я не говорил, — на всякий случай отрекся Никко.
Мэр щелкнул пальцами. Из толпы чиновников вышел человек в джинсах, с фингалом и рукой на перевязи и ухмыльнулся:
— Это он.
Никко сник — узнал шефа.
— А я хотел как лучше, — сказал мэр. — Я так старался… туристы — единственное спасение Венеты, и чтобы не упустить их, можно утопить несколько кварталов…
Марго вздохнула — ей стало жалко мэра: он старался, а его не поняли.
— Зачем нас сюда привели? — спросил Никко. — Нас посадят в тюрьму?
— Упаси Боже! — замахал руками мэр. — Тебя не накажут, любопытство — не преступление. Но ты опасен.
— Я уже все рассказал нашим, — предупредил Никко.
— Это неважно. Венете грозит опасность… но так уже бывало не раз. Может, все обойдется… а ты ведь — последний венет. Ты и девочка, ведь верно? Сейчас у меня есть повод обвинить вас… ну, допустим, в оскорблении власти или в государственной измене и тихонечко, а главное — совершенно законно вывезти вас из города. Я всегда действую по закону. О вас будут заботиться, дадут образование… но в Венете Веккьо уже не будет детей! Это будет община стариков, обреченных на вымирание! Я давно ждал этого момента… бедные детишки… но это нужно для блага города.
И мэр с состраданием погладил Марго по голове.
— Взять их! — приказал он и улыбнулся доброй улыбкой. — В полицейский катер — и в Кьоджи, а потом во Флоренцию.
— Нет! — закричала Марго, вырываясь. Никко сопротивлялся молча — кого позовешь на помощь, кто спасет? Но силы были неравны. Слабым утешением служило то, что он укусил одного полицейского и лягнул второго. Все равно он был слабее…
Их уже почти доволокли до двери, как Никко, повинуясь странному порыву, закричал:
— На помощь! Синьор Каллеони, на помощь!
— Псих, — ухмыльнулся шеф.
Пол дрогнул, стены мелко завибрировали. Дверь Зала Совета распахнулась. Тяжело впечатывая бронзовые копыта в узорчатый пол, в зал влетела лошадь со знакомым всадником. Осколки паркета брызнули во все стороны, зеркала мягко сползли блестящим крошевом. Бартоломео Каллеони никогда не бросал своих в бою. Он натянул поводья и уставил тяжелый взгляд на мэра.
— Это не я, — залепетал мэр. — Я хотел, как лучше.
— Ты пришел! — возликовал Никко. — Я знал, я верил!
Зал Совета как-то вдруг опустел. Шеф сделал вид, что его никогда здесь не было.
Кондотьер мотнул головой — мол, садитесь. Марго с трудом взобралась впереди всадника, Никко примостился на круп.
— Тебе тяжело? — спросила Марго и погладила лошадь по холодной шее.
— Ерунда, — отмахнулась Франсуаза. — Отлипать от постамента было трудно. А теперь хорошо… на воле-то!
Она это молча сказала, без слов, но Марго поняла.
— Нам пора, — сказал Каллеони, тоже без слов. — Срок вышел.
— Венета погибнет? — спросил Никко.
Каллеони усмехнулся.
— Венета не погибнет никогда.
И направил лошадь в окно, не обращая внимания на мелочи вроде стекол и рам.
— Надо было арестовать мэра или хоть побить, — пожалела Марго. — Он хотел нас увезти.
Каллеони мотнул головой — он никогда не мстил врагам.
— А вон наши! Мама!
Все венеты собрались в обычном месте, где проходил Совет — в палаццо Кантарини. Франческа бросилась к Никко, Бьянка — к Марго. Бронзовому кондотьеру в суматохе никто не удивился. Он отошел в угол и сделал вид, что так и было.
— Вы не забыли, что вам нельзя жениться? — напомнил сапожник Тонио.
— Ага! — ликовал Доживающий век. — Я правильно рассчитал! Венета поднимается!
— Что теперь делать? — спросил Мастер Воды, когда все наобнимались.
— Все уже делается, — сказал отец Марко. — Вы помогали Венете десятки лет, пока могли. А теперь она сама решила, как поступить. Венета всегда была умной девочкой. Посмотрите в окно.
Палаццо Кантарини стояло почти на границе Венеты Веккьо и Венеты Нуово.
— Что это? — воскликнул гондольер Джакомо. — Большой Канал стал вдвое шире? И продолжает расширяться?
— Кажется, что Венета Веккьо куда-то движется… дом явственно покачивается, — поразился Мастер Огня.
— Это не кажется, — улыбнулся отец Марко. — Венета разломилась. Маленький ломтик — Венета Нуово с мэром, чиновниками, туристами осталась на месте. Большая Венета Веккьо поплыла в неведомую даль.
— Лис, попавший в капкан, отгрызает лапу, — сказал Доживающий век.
— Какое счастье, что я сегодня решил прийти к тебе, — побледнел Марио и взял Франческу за руку. — Ты бы уплыла от меня навеки. Вот был бы кошмар…
— Я тебя честно предупредила, что я тебя старше, — сказала Франческа. — И еще я некрасивая, и у меня сын.
— У нас получается замечательное свадебное путешествие, — улыбнулся Марио. — Вся Венета едет с нами. Кстати, один сын — это непростительно мало. Надо думать об увеличении народонаселения Венеты.
— А мы куда плывем? — спросил Никко. — Мы остаемся в Средиземном море? Или выедем в Атлантику? А может, из Венеты получится новая Атлантида?
— Дворец Дожей жалко, — вздохнула Бьянка. — И базилику Сан Марко.
— Ничего, они нас догонят, — утешил ее Джакомо. — Все будет, как мы хотим, ведь это наш город.
— Только на площади я больше стоять не буду, — проворчала Франсуаза.
