Петр Власов - Рыцарь, кот и балерина. Приключения эрмитажных котов
– Все за мной! – дико замяукал Васька, кидаясь в самую гущу испуганно толпившихся рядом с Александрийской колонной котов-резервистов, круглыми от ужаса глазами наблюдавшими за яростной схваткой под аркой. – Все за мной!
И стремглав бросился наворачивать круги вокруг стоящей посередине площади гранитной колонны.
Сначала один, потом другой, затем десяток, а минуту уже сотни сородичей Васьки устремились следом, не задаваясь вопросом, куда и за надобностью тот побежал. Вокруг колонны словно затягивалась петля из котов, что от страха и возбуждения разогнались до невероятной скорости. Постепенно начало казаться, что все коты объединились в единое целое, и до некоторой степени так оно и было. Другими словами, словно огромный клубок шерсти вращался сейчас вокруг гигантского стержня колонны, и, хотя тот был вовсе не графитовым, кошачье электрическое поле становилось мощнее и мощнее. В морозном воздухе над Дворцовой площадью, как перед грозой, начал ощущаться запах озона. В какой-то момент инстинкт подсказал Ваське – пора! На полной скорости он вышел из очередного поворота, легко перемахнул через ограду и со всех лап устремился в само основание огромной крысиной горы, которая вот-вот должна была под собственной тяжестью развалиться, выплеснуться на площадь. Понятное дело, все остальные коты в точности повторили его маневр!
Момент, когда Васька, зажмурившись, врезался своей круглой головой в разинутые, пищащие крысиные морды, запомнился ему на всю жизнь. Через него словно пропустили струю горячего кипятка! Вы, наверное, уже догадались, что произошло. Электрическое поле, которое создали коты, бегая вокруг колонны, стало их оружием. И каким! Будто яркую молнию со всего размаху воткнули в самый центр крысиной кучи! Электрический разряд, не теряя в силе, со скоростью света переходил от одной крысы к другой, так плотно были притиснуты друг к другу грызуны. И точно с такой же скоростью начали рассыпаться их атакующие порядки. Часть крысиной армии погибла на месте, других крыс заряд на время парализовал. Но, самое главное, электрошок выжег в крошечных мозгах внушенную Лилит злобную решимость лезть напролом в Эрмитаж и крушить все на своем пути. Серая масса, словно опомнившись, хлынула прочь от Дворцовой площади, чтобы стечь в подвалы, подворотни, дождевые коллекторы. Буквально через пять минут на тротуаре остались лишь кучи погибших и покалеченных в сражении грызунов, из-под которых кое-где пытались выбраться израненные и обессилевшие коты. Это была полная и безоговорочная победа – одержанная под руководством Васьки, вожака эрмитажных котов.
– Кажется, у Лилит опять не очень получается колдовать, – смущенно пробормотал Патрик, с недоумением наблюдая, как кошачья армия преследует разбегающихся в панике грызунов. – Может, на нее местный мороз так действует? Честно говоря, я продрог до костей…
Бутадеус категорично замотал головой.
– Мороз тут ни при чем, Патрик. Все дело в том, о чем я тебе только что толковал. Мир устроен сложнее, нежели это видится крысам или тем людям, что на них похожи. Творческая энергия способна чудесным образом преобразить любое живое существо, придать ему невероятные силы, способности и таланты, нарушая все логические расчеты. Эта энергия и ее источник – вот что на самом деле правит миром! Иногда мне кажется – я делаю зло лишь для того, чтобы побольше узнать об этой самой тайне!
Не удержавшись, оруженосец иронично фыркнул. Хорошенькое, однако, оправдание придумал себе Делать зло, чтобы постигнуть добро! Интересно, что бы сказал на это веке эдак в шестнадцатом суд святой инквизиции в Севилье…
– Да-да, дорогой Патрик, именно так! – ответил на его мысли Бутадеус. – Возможно, только из-за моего навязчивого любопытства мы переходим сейчас ко второму действию. Оно, я надеюсь, получится более эффектным, и дело не ограничится несколькими тысячами убитых крыс и кошек. Это, извини за банальность, будет уже самое настоящее злодейство… Ха-ха-ха! Мои мертвецы конечно же не смогут уничтожить картины – но их чудовищная злоба лишит шедевры, собранные в этом музее, той волшебной силы, что и составляет суть искусства… Картины, статуи – все станет мертвым! Никто больше не задержится, проходя мимо, не задумается о вечном, не пожелает самолично создать нечто прекрасное… Думаю, пора переместиться на другую сторону крыши. Оттуда открывается чудесный вид на Петропавловскую крепость. Ты, наверное, уже подзабыл – именно с нее начиналось строительство города, там хоронили тысячи крепостных, которых сгоняли сюда со всей России. Вот бедняги… Мне стало так их жалко, что я решил пригласить их на рождественский бал в Эрмитаже… Итак – айн, цвай, драй!
Глава 16
Ледовое побоище
Понятное дело, с началом военных действий бал в Эрмитаже немедленно прекратился. Часть гостей переместилась в те залы музея, окна которых выходят на Дворцовую площадь, и уже оттуда наблюдали за драматичным сражением с крысиной ордой. Победу кошачьего воинства они встретили радостными криками и всеобщим ликованием. Только хозяин Эрмитажа, глядя поверх толпы, мрачно размышлял о своем: что за новое злодейство учинит теперь маг и чернокнижник? План обороны разработан с генералами тщательно, до деталей. Но Петр, как мы уже знаем, не очень-то доверял их талантам. Как там они воевали? Все сдать, заманить врага поглубже и раздавить громадностью территорий государства российского. А еще не шел из головы рассказ вояки Давыдова об ученом с чудо-снарядом для разгона облаков. Зачем понадобился тот богомерзкому рыцарю? Мир людей, при своей кажущейся близости, был настолько далек от жизни обитателей Эрмитажа, что у Петра не находилось ни единого, даже самого необычного объяснения. Тут его тяжелый взгляд остановился на Маше – вот, девицу не худо было бы о том расспросить. Может, скажет что путное?
Когда Пушкин во второй раз подвел Машу к императору, она вновь оробела до немоты и глухоты. Не сразу сообразила, о чем ее спрашивают.
– Ученый? Облака?
Но едва взяла себя в руки, сразу же вспомнила:
– Эта машина облака разгоняет не очень, зато вызывает мощные ураганы… А еще делает людей злобными и агрессивными. Кажется, ее собирались установить на самую высокую точку в городе и включить, но потом, к счастью, передумали. А в чем дело?
Петр отвел взгляд в сторону.
– Чую, гость наш, маг и чародей, использовать машину ту собрался для своих замыслов. Не знаю точно, что замыслил, но новость твоя не к добру!
Тут, словно в подтверждение слов императора, за окном раздался глухой раскат грома. Пол под ногами слегка дрогнул. Гроза? В январе? От дурного предчувствия внутри у Маши все провалилось куда-то в бездонную пустоту.
– Вы можете что-то сделать? – прошептала она, в отчаянии хватая Пушкина за руку. – Он же сейчас весь город на куски разнесет!
Пушкин, пряча глаза, покачал головой:
– Определено так, что мы течение вашей жизни никак напрямую менять не можем. Остановить безумца волен только кто-то из живущих…
Он конечно же вовсе не имел в виду, что одна Маша может в данный момент помочь Петербургу. Но сама она поняла его слова именно так. Не почувствовала ни страха, ни отчаяния. Только одна-единственная мысль была сейчас у нее в голове – какое, какое самое высокое здание в Питере? Вспоминай! Катя как-то рассказывала тебе об этом. Помнишь, вы обсуждали планы строительства в центре нового небоскреба… Святой Исаакий? Нет, кажется, нет… Ну конечно же! Колокольня Петропавловской крепости! Да это отсюда просто рукой подать!
– Александр Сергеевич! – очень серьезно и решительно сказала она Пушкину. – Мне нужен грифон! Немедленно!
Через пять минут Бутадеус и Патрик, неторопливо пересекавшие крышу Зимнего в направлении Невы, стали очевидцами необычного зрелища. Где-то прямо за их спинами раздался свист гигантских крыльев, и огромное тело грифона, как бесшумный самолет, пронеслось над ними, а затем почти вертикально взмыло вверх, к громадной и круглой желтой луне, ярко освещавшей Дворцовый мост и расположенную прямо напротив Эрмитажа Петропавловскую крепость. Золотые крылья грифона тускло блестели в лунном свете, а на его спине была видна сидящая фигурка с развевающимся на ветру длинным подолом платья.
– Господи, что это? – изумился Патрик. – Та самая балерина, что танцевала на балу! Как она смогла оседлать грифона? Она ведь просто обычная девчонка!
Бутадеус беззвучно расхохотался:
– Я так и знал, так и знал! Это судьба, сама моя судьба летит на грифоне, чтобы показать мне то, что я хочу увидеть! Главная тайна бытия приняла наш вызов, Патрик! Не смотри на меня так, я не сумасшедший, нет! Скоро, очень скоро ты все сам увидишь и поймешь меня! Нас ждет настоящее чудо!
Краем глаза Маша тоже успела заметить две длинные тени на крыше, но конечно же не поняла, что это Бутадеус и его оруженосец. Честно говоря, все ее внимание было сосредоточено на том, чтобы не свалиться с грифона, шею которого она плотно обхватила и руками, и ногами. Ветер нещадно бил прямо в лицо, не давая дышать, однако, как ни странно, было совсем не холодно. Сделав круг над Эрмитажем, они взмыли вверх, и перед Машей разом открылась освещенная громадной луной панорама Невы с Заячьим островом и блестящим шпилем Петропавловского собора. Прямо над крепостью в небе закручивалась громадная воронка из облаков – их словно взбивали гигантским миксером, превращая в огромный черного цвета вихрь, с поразительной скоростью вращающийся вокруг своей оси. А внизу, по льду залива, длинными, ровными рядами шли и шли, слегка покачиваясь, как пьяные, белые фигурки. Сотни, может быть, тысячи. Заинтересовавшись, Маша слегка толкнула грифона пяткой в шею, и тот сразу же понял, чего хочет наездница. Долетев до западной оконечности Заячьего острова, грифон начал разворачиваться влево и опустился гораздо ближе к земле.
