Петр Власов - Рыцарь, кот и балерина. Приключения эрмитажных котов
– Идем отсюда, быстро!
Как раз в этот момент зал взорвался аплодисментами и одобрительными криками, поэтому их исчезновение осталось незамеченным. Все смотрели только на Машу, которая просто задыхалась от счастья. Она чувствовала себя сейчас словно в море – счастье, как вода, окружало ее со всех сторон, то ласково качая на своих волнах, то яростно захлестывая с головой и мешая дышать. Она сможет стать такой, она сможет, если захочет, так танцевать! Тут Маша снова вспомнила, что на время танца повзрослела на целых десять лет, и ей безумно, просто до зубного скрипа захотелось на себя посмотреть! Она оглянулась вокруг – ни одного зеркала! Кто-то словно подсказал ей – торопись, осталось всего несколько секунд! Белой молнией, словно воскресший лебедь, Маша метнулась по залу. Взгляд ее поймал что-то золоченое и блестящее, сияющее как закатное, уже дотронувшееся до горизонта солнце. Это был рыцарский нагрудник – подбежав к нему она едва-едва успела поймать глазами смутный образ взрослой девушки, как вмиг все пропало! Она вновь превратилась в саму себя – девочку неполных четырнадцати лет в пышном не по возрасту бальном платье!
– Машенька, увидеть будущее разом совсем неинтересно. Гораздо увлекательнее его строить! – проворковал у нее над ухом прежний светский голос Александра Сергеевича. – И потом, образы будущего, надо сказать, иногда бывают крайне, крайне опасны! Ежели бы мне в тринадцать лет показали ту дуэль у Черной речки, то, может быть, я по выходе из Лицея немедля удрал бы из России и никогда бы сюда не возвращался. Кто же тогда, по-вашему, создавал бы современную русскую словесность? Булгарин с Бенедиктовым? Спаси нас Боже и сохрани! Подите-ка, Машенька, лучше еще потанцуйте! Я, поверьте, знаток балов, но такое не часто видывал!
Грянула музыка, она закружилась в вальсе с каким-то рыжебородым господином в железных доспехах, признавшимся ей, что он английский король Карл I с картины Ван Дейка и попросившим рассказать, какой монарх сегодня правит Англией. Увлеченная рассказом о Елизавете, Чарльзе и, конечно, Кейт Мидлтон, Маша совсем не заметила кота Ваську, что, виляя как лыжник-слаломщик, пробирался по залу между вальсирующими парами к императорскому трону.
Уже по тому, как выглядел кот, Петр I сразу понял, что дело пахнет керосином. Одна сторона усов у кота безвольно свешивалась вниз, а шерсть была всклокочена, словно он только что сражался с целой стаей собак. Вести и в самом деле оказались недобрые.
– Ваше императорское величество, беда! Эрмитаж в осаде! Бутадеус выдвинул ультиматум и дает вам пятнадцать минут на ответ!
Глава 15
Осада Эрмитажа
В морозную ночь перед Рождеством на питерских улицах происходило нечто из ряда вон выходящее. Сотни кошек самых разных пород, окрасов, размеров, некоторые явно не уличного вида, в украшенных стразами ошейниках, небольшими группками передвигались по центру города, стекаясь в одно и то же место – к арке Генерального штаба, проходу к Эрмитажу со стороны Невского проспекта. Кого тут только не было! Огненно-рыжие, как языки пламени, японские бобтейлы. Похожие на приплюснутых плюшевых мишек с удивленными глазами персы. Длинные и полосатые, как рыси, яванцы. Напоминающие чертят уральские рексы. Белоснежные турецкие ангоры. Изящные и набалованные кошки-тиффани. Дикие, смахивающие на гепардов, сомалийцы. Громадные короткоухие шотландцы и много, много других самых разнобразных кошачьих. Складывалось впечатление, что где-то в центре города на крупной выставке кошек произошло ЧП, потому все ее участники разом очутились на улице.
Но дело, разумеется, было вовсе не в выставке. Это по призыву кота Васьки собиралось на бой питерское кошачье воинство. Прямо у арки ворот Генерального штаба котов встречали и распределяли по отрядам. Самых прожженных и сильных отправляли «на передовую» – прикрывать проход на Дворцовую площадь. Избалованных и заплывших жиром домашних питомцев Васька решил объединить в один большой резервный полк, что должен был или развить успех боевого авангарда, или же стать последней преградой на пути крысиной орды к Эрмитажу. Молоденьких кошечек (в том числе и Муську), а также подросших котят записали в медсанбат оттаскивать с поля боя раненых. Десяток эрмитажных котов, которых Васька хорошо знал уже несколько лет, определили в пропагандисты – поддерживать боевой дух войска, передвигаясь по нему туда-обратно и рассказывая предание о подвиге мексиканских котов из города Атаскадерос, чье население оказалось во власти пятисот тысяч крыс и было освобождено только специальной армией из семисот кошек, завезенной туда на грузовиках по специальному распоряжению правительства. Было у кота Васьки и секретное оружие, припрятанное за основанием Александрийской колонны – элитный батальон спецназа, состоявший из двадцати камышовых и азиатских рыбных котов, что с высоты своего полуметрового роста с пренебрежением посматривали на мелких «цивилизованных» сородичей. На родине в Азии рыбным котам приходится иногда сражаться с леопардами, так что какие-то крысы казались им просто детской забавой.
Правда, относиться с пренебрежением к такому врагу, как крыса, все-таки было большой ошибкой. Во-первых, даже обычная городская крыса может достигать в длину сорока сантиметров без хвоста. Сила давления резцов у крыс такова, что они способны перекусывать даже железо. А самое главное – крысы не дерутся, как леопарды, один на один. В больших городах крыс живет по крайней мере не меньше, чем людей. То есть в Питере это пять миллионов. И все они, сплоченные черным колдовством Лилит, тоже стекались к Дворцовой площади, неся в своем крохотном, весом два с половиной грамма, мозгу, единственную злобную мыслишку – добраться до Эрмитажа и перегрызть, перемолоть там все, что только подвернется под зуб.
Бутадеус, главный виновник надвигающейся катастофы, взирал на выдвижение боевых отрядов с максимально удобной точки: он и Патрик разместились прямо на крыше Эрмитажа, где, в окружении зеленоватых статуй каких-то муз, ожидали истечения срока ультиматума. Честно говоря, ультиматум был послан императору только потому, что Бутадеус привык все делать по правилам. Не в смысле «правильно и хорошо», а в смысле обязательного присутствия в своих поступках определенных ритуалов. Можно, к примеру, крикнуть противнику «Защищайся», но притом совсем не дать времени подготовиться к защите. Вот и этот самый ультиматум не заключал никакого предложения по выходу из ситуации, а представлял собой составленную Патриком витиеватую и запутанную тарабарщину, из которой определенно можно было сделать лишь один вывод – Бутадеусу не понравился танец балерины, за что он очень обозлился на властителя Эрмитажа. Но даже чтобы просто понять эту мысль, требовалось не меньше получаса, тогда как ответ требовали через пятнадцать минут.
Как и ожидал Бутадеус, никакого ответа не последовало. За минуту до полуночи крысиные полчища, запрудив и проезжую часть, и тротуары, медленно начали выдвигаться по Большой Морской улице в сторону ворот Генерального штаба, где их поджидала передовая линия обороны, составленная главным образом из злобных черномордых сиамских котов и кошек. Серая орда, шелестя лапками, в полном молчании подкатилась почти вплотную к арке и остановилась перед живой линией из шипящих и бичующих хвостами воздух котов. Потом из огромной шевелящейся массы по спинам и головам своих сородичей наверх выкарабкалась здоровенная туша вожака питерских крыс, черного, с рыжими подпалинами двухлетнего пасюка, с вытянутым и приплюснутым сверху черепом, по которому словно проехалось колесо паровоза. Возвышаясь над колышущимся серым морем, главный крыс начал что-то отчаянно пищать. Писк тут же подхватывался ближними рядами крыс и волнами расходился по всем пяти миллионам грызунов, собравшихся в центре Петербурга. Крысиный язык даже кошки понимают с трудом, а перевести его на какое-либо человеческое наречие – дело вообще почти невозможное, потому перевод наш, ясное дело, будет отличаться крайней приблизительностью.
– Грызть, грызть, грызть! – пищал вожак, и его бешеный призыв, как круги по воде, расходился на сотни метров вокруг. – Все грызть! Все кошки здесь! Грызть кошек! И все будет наше! Грызть, грызть, грызть!
В ста метрах от крысиного вожака главный эрмитажный кот Васька тоже произносил речь, пытаясь воодушевить собратьев по музейному подвалу.
– Мои… братья и сестры! – всхлипнул он, но потом все-таки постарался вернуть своему мяуканью твердость и решимость. – Много лет беззаботно прожили мы в нашем теплом подвале. Не голодали, не мерзли, не терпели нужду, как наши славные предки… Были приличными городскими котами… Но сейчас давайте вспомним, кто мы такие на самом деле! Мы хищники! Отважные и беспощадные! Даже кровожадные! Среди наших родственников, пусть и дальних, рыси, львы и тигры! Ррррр!… Мы еще можем убежать с поля битвы… Нет, нет! Вы меня не так поняли! Я никого не отпускал! Просто так положено говорить… Но что тогда произойдет? Только представьте – орда мерзких крыс пожирает музей, представляющий… имеющий… – Тут Васька запнулся, отчаянно вспоминая, что же говорил экскурсовод на этот счет. Наконец, ему удалось выцепить нужное слово: -…огромное значение для мирового культуризма! Потому мы, эрмитажные коты, должны сражаться! Возможно, даже умереть! А если сумеем отстоять Эрмитаж, то нам, наконец, соорудят те теплые домики, которые обещают сделать уже несколько лет! Мяу! Мяу! Мяу!
