Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей: Похищение
— Съешь его, малышка. Начинай с головы. Да-да, опусти клюв… Запомни, дорогая, всех нужно есть с головы — и сверчков, и мышей, и полевок. Мммм, — причмокнул отец, глядя, как его дочь расправляется со сверчком. — Щекотики в животике, верно я говорю?
Клудд сморщился и широко зевнул. Иногда он стыдился своих родителей, особенно папашу с его идиотскими шуточками.
— Тоже мне, лесной остряк, — буркнул он тихо.
На рассвете совы, как всегда, улеглись спать, но Сорен был так взволнован появлением сестры, что никак не мог уснуть. Родители, как обычно, устроились на ветке над его головой, но их голоса вместе с тусклым утренним светом просачивались внутрь дупла.
— Ах, Ноктус, все это очень и очень странно. Ты слышал, кажется, еще один совенок пропал.
— Да, дорогая, увы, так оно и есть.
— Сколько же их исчезло за последние дни?
— По-моему, это шестнадцатый.
— Это уже слишком! Мне кажется, еноты тут ни при чем.
— Да, — мрачно ответил Ноктус. — Но есть еще кое-что.
— Что? — всполошенно ухнула его жена.
— Яйца.
— Яйца?
— Яйца тоже исчезают.
— Что ты такое говоришь? Яйца исчезают из гнезд?
— Да, дорогая.
— Нет! — прошептала Марелла Альба. — О таком кошмаре я ничего не слышала. Быть не может!
— Я подумал, что ты должна знать об этом, на тот случай, если у нас снова появится потомство.
— О, великий Глаукс! — судорожно вздохнула Марелла. Сорен вытаращил глаза: никогда раньше его мать не поминала этого имени.
— Но ведь мы, сипухи, почти не покидаем дупло во время высиживания. Значит, кто-то следит за нашими гнездами. — Она помолчала. — Постоянно следит!
— И этот кто-то умеет летать или лазать по деревьям, — мрачно добавил Ноктус Альба.
Сорену показалось, что в дупло вползла опасность. Как хорошо, что Эглантина уже вылупилась из яйца! Он поклялся, что никогда не оставит ее одну.
Съев своего первого сверчка, Эглантина уже не закрывала клюва. Родители заверили Сорена, что у него был точно такой же аппетит.
— Да ты и сейчас ешь ничуть не меньше, дорогой. Скоро состоится твоя первая церемония Мяса со Шкуркой.
Вот такой запомнилась ему короткая жизнь в родительском гнезде — одна церемония сменяла другую, и с каждой новой церемонией приближалось самое главное, самое торжественное, самое счастливое событие в жизни каждого совенка: Первый Полет.
— Шерсть! — прошептал Сорен.
Интересно, какая она? Как-то она проскочит ему в глотку? До сих пор мать аккуратно отщипывала мясо от шерсти, клювом вынимала косточки и только потом давала Сорену кусочки свежей мыши или белки.
Братца Клудда впереди ждала церемония Первой Косточки, после которой ему будет позволено есть дичь целиком. А потом для совят наступает пора Прыжков по Веткам. И только после этого можно будет совершить свой первый полет под присмотром заботливых родителей.
— Прыгай! Прыгай! Молодец, Клудд! А теперь подними крылья, как будто собираешься подскочить. Запомни, милый, пока тебе следует просто прыгать с ветки на ветку. Никаких полетов. Самостоятельно ты полетишь только тогда, когда мы с мамой это разрешим.
— Хорошо, папа, — с тоской в голосе ответил Клудд и тихо процедил: — Сколько можно повторять одно и то же!
Сорен тоже много раз слышал эти наставления, хотя ему о прыжках было рано даже думать. Самое страшное, что может натворить маленький совенок — попытаться полететь раньше положенного срока. К сожалению, малыши сплошь и рядом отваживаются на это, когда их родители улетают на охоту.
Как ни велик соблазн расправить едва-едва оперившиеся крылышки, последствия подобного безрассудства чаще всего печальны — после страшного падения одинокий искалеченный совенок остается лежать на земле, становясь легкой добычей хищников.
На этот раз отцовская лекция оказалась краткой, и урок прыганья возобновился.
— Уверенней, мой мальчик! Больше уверенности. И не поднимай столько шума. Совы летают тихо.
— Но я же пока не летаю! — огрызнулся Клудд. — Ты ведь сам запретил. Какая разница, тихо или громко я буду прыгать?
— Это дурная привычка! Дурная привычка, мой мальчик! Как порхаешь, так и летаешь! А переучиваться очень трудно.
— Ну вот, опять заладил свое…
— Что?! Это я-то заладил?! — рассердился Ноктус, и с такой силой клюнул сына в голову, что едва не сбросил с ветки. К чести Клудда надо признать, что он даже не пискнул: просто выпрямился, бросил злобный взгляд на отца и снова запрыгал по веткам — на этот раз чуть потише, чем раньше.
Следившая за уроком миссис Плитивер тихонько прошипела:
— Трудный ребенок, очень трудный ребенок… Ох, намучаемся мы с ним! Хорошо, что ваша мама этого не видит! Эглантина! — внезапно прикрикнула она.
Несмотря на свою слепоту, миссис Плитивер каким-то образом всегда знала, чем заняты совята. Вот и сейчас она услышала, как хрустнул жучок в клюве Эглантины.
— Немедленно выплюни жучка, детка. Совы не едят насекомых, которые заводятся в гнезде. Для этого существуют домашние змеи. Если будешь тащить в рот всякую гадость, то скоро так растолстеешь, что не сможешь принять участие в церемонии Первого Мяса, а потом и Мяса со Шкуркой, а потом Первой Косточки, а потом… сама знаешь, что потом. Твоя бедная мама сейчас летает по лесу, разыскивает для твоего брата Сорена хорошенькую мясистую полевку с нежной шерсткой, как раз для церемонии Мяса со Шкуркой. Может быть, ей посчастливится раздобыть и шуструю сороконожку доя своей дочки.
— Ой, я тоже люблю сороконожек! — воскликнул Сорен. — Их так весело глотать! Они забавно щекочут глотку своими крошечными лапками…
— Сорен, спой песенку про сороконожку! — тут же запищала Эглантина.
Миссис Плитивер испустила тихий вздох. Какая идиллия! Малютка Эглантина ловила каждое слово Сорена. Она просто обожает своего брата, да и Сорен в ней души не чает. Славные детки, совсем не похожи на своего старшего брата Клудда. Тот всегда был самым трудным ребенком, и не просто трудным. Было в нем что-то такое… этакое.
Миссис Плитивер задумалась. Клудд был странным. Было в нем что-то чужое — несовиное.
— Спой песенку про сороконожку, Сорен! Спой, пожалуйста! Сорен широко разинул клюв и громко загукал:
Что это меня щекочет,
Что внутри меня хохочет?
Сколько насчитаю ножек
У ползучих этих крошек?
Почему я так смеюсь,
Что боюсь, что подавлюсь?
Милые сороконожки,
Моя лучшая еда!
Дайте мне сороконожек —
Буду счастлив я всегда.
Вы вкуснее всех знакомых
И любимых насекомых.
Вы сочнее всех жуков,
Веселее всех сверчков,
От которых я икаю.
Только вас я обожаю!
Милые сороконожки,
Моя лучшая еда
Дайте мне сороконожек —
Буду счастлив я всегда!
Не успел Сорен допеть свою песню, как его мать влетела в дупло, предварительно ловко забросив внутрь полевку.
— Посмотри, какая жирненькая, моя радость! Хватит и на твою церемонию Мяса со Шкуркой, и на Первую Косточку для Клудда.
— Я хочу целую полевку! — заявил Клудд.
— Что за глупости, милый? Тебе столько не съесть!
— Целую полевку! Целую полевку! — подхватила Эглантина.
— Я хочу целую! — упрямо повторил Клудд.
— Послушай, что я тебе скажу, Клудд, — строго взглянула на сына Морелла. — У нас в лесу не так-то много дичи, и мы должны быть экономными. Это очень большая полевка. Ее хватит на церемонию Первой Косточки для тебя, на Мясо со Шкуркой для Сорена и на Первое Мясо для Эглантины.
— Мясо! Я буду есть мясо! — запрыгала от восторга Эглантина, мгновенно позабыв о «милых сороконожках».
— Я еще не закончила. Клудд, если когда-нибудь тебе захочется съесть целую полевку, ты поймаешь ее сам. За этой мне пришлось охотиться почти всю ночь. В лесу Тито с едой туго, особенно в это время года. Я очень устала.
Огромная оранжевая луна медленно выкатилась на осеннее небо. Зависнув над верхушкой ели, на которой жило семейство Сорена, она мягко озарила совиное дупло.
Что и говорить, это была прекрасная ночь для церемоний, которыми совы так любят отмечать каждый шаг своего взросления и быстрый бег времени.
Этой ночью перед самым рассветом состоялись три церемонии: Первой Косточки, Мяса со Шкуркой и Первою Мяса.
А потом старший братец Клудд отрыгнул свою первую погадку. Она получилась круглая, точно по размеру его мускульного желудка, спрессовавшего шерсть и кости добычи Мореллы в аккуратный плотный комочек.
— Какая превосходная первая погадка! — восхитился Ноктус. — Ты молодец, сынок!
— Да, моя радость, — подхватила мать. — Просто прелесть! Клудд тоже был доволен.
Все было так мило и безмятежно, что миссис Плитивер снова подумала, что птица с такой благородной пищеварительной системой просто не может быть дурной.
