Кристоф Хайн - Дикая лошадь под печкой
Да, совсем стало тоскливо. Он несколько раз жалобно повторил своё ослиное «ай-яй» и, чтобы утешиться, попробовал вспом-
нить вкус булочки с изюмом, которую ел на прошлой неделе. Но от этого стало ещё хуже. Жужжали мухи, лениво гудели шмели, журчала вода в речке Блаберке. Хвостик уже решил было сунуть в рот переднее правое копытце и немного пососать его — это ведь лучше всего помогает забыть всякое горе, — как вдруг совсем рядом чей-то хриплый голос затянул странную песню. Вот такую:
По морям, по волнам, нынче здесь, завтра там,
Моряку не сидится на месте.
Был бы парус, да ветер, да сто килограмм
Пирогов из слоёного теста.
Хвостик вскочил и осторожно пошёл на голос. На траве лежал какой-то оборванец. На нём было пальто со множеством заплат и с оттопыренными карманами. На голове мятая шляпа, украшенная цветком мака.
Это был Панадель, бродяга.
Бродяг, говорят, повсюду немало. Они любят путешествовать по свету налегке, даже без чемоданов. У них нет никакого имущества, только то, что в карманах. Даже денег нет. Мы, говорят они, на деньги плюём. (Интересно бы посмотреть, как они это делают.) Угостишь их бутербродом с сыром — они и довольны. Нам, говорят, ничего не нужно, кроме свободы.
Вообще пожить так недельку-другую, наверно, неплохо. Особенно летом. Бродить себе целыми днями, валяться на травке да греться на солнышке. И каждый день у тебя выходной. Но попробуй так выдержать долго. Надоедает. И ведь не всё время лето. Словом, бродягам тоже бывает несладко. Особенно когда замёрзнешь, проголодаешься да вспомнишь, что у других есть свой дом, и тёплая постель, и на ужин ещё кое-что, кроме бутерброда с сыром.
Ну вот. Ослик увидел Бродягу, а Бродяга увидел ослика, потянулся и спросил удивлённо:
— Откуда ты взялся?
— Из дома, — робко ответил Хвостик и копытом показал на дорогу.
Бродяга обрадовался:
— Вот это хорошо! А то я уже боялся, что попал на необитаемый остров.
— На остров? — удивился осёл.
— Ну да. А я терпеть не могу попадать на необитаемые острова. Вот тощища, скажу тебе! Поговорить не с кем. Никакой компании, если ты меня понимаешь, конечно.
Хвостик покачал головой.
— Не думаю, что мы живём на острове. Во всяком случае, я про это никогда не слыхал.
— Конечно, на острове, — уверенно сказал Панадель. — И открыл его я. Ему только надо теперь дать название. Скажем, Остров Бродяги. Как, по-твоему, ничего?
Он встал и посмотрел вокруг, как будто окидывал взглядом свой остров. Потом посмотрел на осла и небрежно заметил:
— Тебе я тоже дам имя, не волнуйся. Надо только подумать, какое.
Вот это Хвостику было совсем ни к чему. Он стал объяснять Панаделю, что имя у него уже есть, и очень хорошее.
— Странно, — удивился Бродяга, — как же так? Я тебя только что открыл. Откуда же у тебя взялось имя?
Этого маленький ослик не мог ему объяснить.
— Странно, странно, — озабоченно повторял Панадель. — Кажется, этот остров полон загадок.
— А как это ты меня… открыл? — решился, наконец, спросить Хвостик. Ему было несколько не по себе от мысли, что его открыли.
— Да так, взял и открыл, — ответил Бродяга. — Тебя и твой остров. И значит, теперь остров мой. Так всегда полагается. Я Открыватель, а ты туземец и должен быть со мной вежливым и гостеприимным.
И, помолчав, добавил:
— Как, по-твоему, не пора ли немного перекусить?
— Ай-яй! Я сам как раз про это подумал, — обрадовался Хвостик и выжидательно посмотрел на Бродягу. Верней, на его оттопыренные карманы. Интересно, чем они так набиты?
— Я думаю, бутерброд с ветчиной и ломтик сыру будет как раз то, что надо, — сказал Панадель.
— Да! А ещё, может, немного пудинга, — добавил Хвостик. Бродяга начинал ему всё больше нравиться.
— Между прочим, картофельный салат тоже вещь неплохая. Если, конечно, его как следует приготовить! — назидательно заметил Панадель.
Хвостик кивнул. Ему пришлось сглотнуть слюну, прежде чем он смог выговорить:
— Да, особенно если на закуску ещё карамельный пудинг!
— Я вижу, мы найдём общий язык, — сказал Бродяга и поднял руку, чтобы похлопать ослика по спине. При этом рукав его пальто лопнул под мышкой.
Они помолчали, глядя друг на друга.
— Ну, так как же насчёт еды? — нетерпеливо повторил Панадель.
Хвостик посмотрел в свой котелок для зимних припасов. Котелок был так же пуст и блестящ, как в день, когда Катенька ему его подарила.
— У меня там нет никакого пудинга, — сказал он печально. — И вообще ничего.
— Надо же, какое совпадение, — вздохнул Панадель. — А мои припасы все остались на корабле. Ничего не удалось спасти.
— И много было припасов? — ужаснулся Хвостик.
— Ага, полный корабль!
— Ай-яй! Ай-яй! — застонал осёл.
Он долго молчал. И только потом, наконец, догадался спросить:
— А про какой корабль ты говоришь?
— Про тот, что привёз меня сюда, на этот вот остров, — ответил Панадель, показывая на речку Блаберку.
— Но по нашей речке не могут ходить корабли, — усомнился Хвостик. — Она слишком маленькая.
— Сам вижу, — ответил Бродяга мрачно. — Наверно, тогда был прилив, а теперь отлив. Потому мой корабль и разбился. Разбился на сто тысяч кусочков. Один только я спасся.
— Ай-яй! А там было много народу?
Панадель, видно, не расслышал вопроса.
— Бедный я, несчастный! — запричитал он. — Мало того что потерпел ужасное кораблекрушение! Ещё и выбросило меня на такой необитаемый остров! Здесь даже есть нечего, хоть с голоду помирай! И ни одного корабля на горизонте, неоткуда ждать мне спасения!
У него прямо слёзы выступили на глазах, так ему стало себя жалко. Но теперь Хвостик как будто не услышал его жалоб. Ему было важно сначала получить ответ на свой вопрос.
— Нет, а всё-таки был на корабле ещё кто-нибудь?
Панадель посмотрел на него мрачно, как будто хотел сказать: «Вот пристал!»
— Пожалуй, нет, — ответил он после некоторого размышления. — Я, во всяком случае, никого не заметил.
— Странно, — удивился Хвостик, — как это можно не заметить?
— Что тут странного? — возразил Бродяга. — Я был слишком голоден, чтобы интересоваться такими вещами.
Это маленький ослик мог, пожалуй, понять.
— Впрочем, кажется, припоминаю: я всё-таки был там один.
— Один с такими припасами! Ай-яй! — вздохнул Хвостик.
— Да, — согласился Бродяга, — мне их очень сейчас не хватает. Знаешь, как хочется есть, когда наработаешься за день, как я.
Хвостик удивился:
— А что же ты делал?
Ему-то казалось, что Бродяга просто лежал да грелся на солнышке.
— Я размышлял над загадкой Исчезающих вещей, — важно ответил Панадель.
Хвостик только рот раскрыл:
— А что это такое?
— Ну, есть такое загадочное явление. Иногда вещи вдруг исчезают. А потом вдруг опять появляются.
— Правда? — удивился Хвостик.
— А ты не знал? Они, можно сказать, только и делают, что исчезают, а потом вдруг появляются. — Панадель понизил голос и заговорил почти шёпотом: —Представляешь, целую неделю не мог найти свои лаковые ботинки. Исчезли, и всё. Вдруг сегодня чуть о них не споткнулся. Им вздумалось объявиться вот здесь, на этом лугу. Я, конечно, спрятал их поскорее в карман. И что ты думаешь? Они уже снова исчезли!
— Ничего в этом нет удивительного, — сказал Хвостик. — Они просто выпали. У тебя карманы битком набиты, из них уже всё вываливается.
— Ерунда. — Бродяга недовольно покачал головой. — Во-первых, я их запихнул глубоко-глубоко. А во-вторых, к каждой загадке можно найти разгадку, только не так просто. Надо сначала как следует поразмыслить. А ты сразу: «Ничего удивительного!»
Он обиженно замолчал. Хвостик поспешил поправить дело.
— Слушай, — предложил он, — раз ты такой голодный, может, пойдём к Якобу Боргу и Катеньке? Уж они тебя накормят как следует.
— А кто это, Якоб Борг и Катенька?
— Мои друзья. Хочешь, пошли прямо сейчас?
— Туземцы, значит, — понял по-своему Панадель. — Что ж, пошли.
И вот они пришли домой, и Хвостик гордо сказал Маленькому Орлиному Перу:
— Знаешь, вот этот Бродяга Панадель меня открыл. Ай-яй!.. Только я не знаю, что это значит, — добавил он немного растерянно.
Индеец Маленькое Орлиное Перо посмотрел на Панаделя с завистью. Он сам мечтал стать Путешественником и Открывателем, но что это такое, тоже пока не знал.
— А как ты думаешь, я смогу кого-нибудь открыть? — озабоченно спросил он.
— Конечно, сможешь, — успокоил его Хвостик. — Это совсем не трудно.
— Ну да, не трудно, — засомневался Маленькое Орлиное Перо. — Вот, допустим, я встретил кого-то. Как мне узнать, открыл я его или просто встретил?
