Александр Якубенко - Волшебные Перья Арарахиса
Барсук быстро созвонился с кем нужно по телефону и получил для нас разрешение путешествовать по Прибрежной Стране.
Настала пора расставаться с друзьями. Прощание было радостным и грустным. Радостным потому, что мы оставляли друзей свободными и счастливыми. Грустным из-за того, что мы не знали, свидимся ли. Увидим ли еще тех, кто стал нам дорог в эти дни, кто выручил нас из беды.
Последним, с кем мы прощались, был ослик Серенький, скромно стоявший в сторонке. Мы забрали всю поклажу в последний раз помахали рукой друзьям, перебравшимся на другую сторону ручья.
Барсук спросил меня:
— Куда будете держать путь? В нашу столицу — Зверинск или к морю?
— Наверное, к морю! — сказал я. — До Яфрики ведь можно добраться только морем?
— Само собой! — согласился Барсук. — Но тогда вы не увидите нашей столицы! Она останется в стороне.
Нам очень хотелось побывать в Зверинске! Однако выбирать не приходилось…
Я утешил себя тем, что мы не первые путешественники, кому приходится оставлять в стороне интересные места, если надо быстрее добраться до цели.
— К морю, — продолжал Барсук, прочтя у нас на лицах принятое решение, — идите через Западную Пустыню. Это нелегкий путь, зато самый короткий. Выйдете прямо к пристани. Там останавливаются рейсовые Дельфины и Китоходы Дальнего Следования.
Мы поблагодарили любезного Барсука. Затем еще раз уточнили маршрут и тронулись к пристани.
Глава 15. ВЕЛИКАЯ ПРИБРЕЖНАЯ СТРАНА
Солнце палило немилосердно.
По моим расчетам, до первого источника воды оставалось пройти еще километров десять.
Это было не так много. Но мы выбились из сил.
На несчастных Хандрилу и Угадая было жалко смотреть. Особенно на Угадая. Он тяжело дышал, язык у него вывалился и висел чуть не до земли.
Пипу тоже было трудно. Раскрыв клювик, он сидел на спине Хандрилы грустный и нахохлившийся.
Фунтик и я легче переносили жару. Но я понимал, что нам нужно отдохнуть. Иначе эти десять километров мы не пройдем.
— Привал! — скомандовал я.
Мы остановились и сбросили груз.
Я достал флягу с водой и честно разделил ее между товарищами. Больше других получили Угадай и Пип.
Себе я оставил всего три глотка. Хоть вода была теплой, я выпил ее с наслаждением.
Угадай, которому стало полегче, воткнул в песок две палки (ими он запасся еще в лесу) и натянул на них полотнище палатки. В тени полотнища мы и устроились.
Вдруг из-за песчаного холма появилась чья-то голова, похожая на змеиную. Первым ее заметил Угадай!
— Полундра! — гавкнул Угадай.
Все мы вскочили на ноги. Я схватился за ружье.
Голова поднялась на очень длинной шее. А потом на вершине холма выросло что-то такое, чему мы и названия не могли придумать.
Слон не слон, жираф не жираф… Не поймешь что!
Но это «что-то» было таким большим, что заслонило от нас солнце.
— Вот это да! — мяукнул Хандрила. И сразу же отбежал на порядочное расстояние.
Как уверял Хандрила после, он сделал это отнюдь не из трусости, а чтобы рассмотреть чудовище получше.
Я, Пил и Угадай остались на месте. То ли мы тогда очень сильно напугались. То ли решили, что далеко от такой махины не убежишь. Я теперь даже и не вспомню!
Чудовище не проявляло воинственных намерений.
Фунтик наконец оправился от испуга. Он внимательно оглядел незнакомого зверя и сказал:
— Это какое-то доисторическое существо! Похоже на диплодока!
Что такое диплодок, я плохо себе представлял. Но так сказал Фунтик. Ему можно было верить. На букву «д» он все знал.
Мы втроем отошли подальше от этого диплодока и поднялись на высокий песчаный холм. С холма довольно хорошо удалось разглядеть пришельца.
Диплодок оказался огромным зверем. Для того чтобы видеть его от головы до хвоста, пришлось вертеть головой, как в широкоэкранном кино.
Голова у этого чуда-юда была маленькая и слегка похожа на змеиную. Рот был большой и какой-то ухмыляющийся. Глазки маленькие и сонные. А ушей не видно совсем.
Голова сидела на длинной-длинной шее. Грузное туловище покоилось на коротких ногах. Ноги были похожи на толстые тумбы, но такие низенькие, что живот чудовища тащился по песку.
Все это сооружение завершалось длинным и, повидимому, очень сильным хвостом.
Мы молчали, подавленные таким зрелищем. Чудоюдо тоже безмолвствовало.
Однако молчание долго продолжаться не могло.
Самым храбрым из нас оказался Пип. Он встряхнулся, расправил крылышки и полетел к чудовищу. Порхая около головы, в том месте, где у нормальных животных должно быть ухо, Пип крикнул:
— Эй, доисторический! Ты кто такой?
Хотя обращение Пипа было не слишком вежливым, чудо-юдо откликнулось.
— Я местный житель! Живу здесь неподалеку! — сказало чудовище неожиданно тонким и пискливым голосом. При этом оно дружелюбно подмигнуло нам правым глазом. — А вы кто такие?
— Мы путешественники! Направляемся к берегу моря, — ответил Пип. — А тебя как зовут?..
— Меня зовут Пузозавр! — гордо ответило чудо-юдо.
— Как, как? — переспросили мы.
— Пузозавр! — с некоторым раздражением повторило чудовище.
— Какое некрасивое имя! — задумчиво сказал Хандрила.
— Почему некрасивое? — обиделся Пузозавр.
— Конечно! Какое-то пузо… Пузо — это, по-нашему, живот. В переводе будет означать: "ящерица с животом".
— С брюхом! — поправил Фунтик.
— Ну, с брюхом! Тем более! — подтвердил кот.
— Значит, действительно некрасивое? — спросил расстроенный Пузозавр.
— Да уж!.. — неопределенно заметил кот. — Имечко! С таким именем я бы долго не выдержал!
— Как же мне теперь быть? — огорченно спросил Пузозавр.
— Не знаю!.. А что ты, собственно говоря, умеешь делать? — пожалел зверя Фунтик.
— Жевать листья, — сказал Пузозавр, — и траву!
— Жевать — это не дело. Это удовольствие! — сказал Фунтик, сам любивший поесть. — А еще что можешь делать?
— Умею делать красивые следы на мокром песке!
— Это тоже не дело! — сказал Угадай.
Пузозавр, совсем сбитый с толку, ничего больше не мог придумать. Видимо, его маленький мозг не был приспособлен для долгих размышлений. У него, оказывается, был в запасе другой мозг. Около хвоста. Но мыслям оттуда было долго добираться. Пузозавр грустно умолк.
— Ну, подумай все-таки! — упрашивал Фунтик. Он был самым мягкосердечным из нас и искренне хотел помочь чуду-юду.
После долгого молчания у Пузозавра сработал, наконец, мозг около хвоста, и зверь ответил:
— Я умею насвистывать разные песенки! Какие услышу! Я хорошо их запоминаю!
— Насвистывать? — задумчиво произнес Фунтик. — Песенки? Песенки — это музыка! Я бы тебя, пожалуй, назвал не «Пузозавр», а «Музозавр». Это будет означать "Музыкальный зверь".
— Это мне, пожалуй, подойдет! Музозавр… Музозавр!.. Здорово звучит! — обрадовался Пузозавр. — Ну, я пошел, ребята! Большое вас спасибо за новое имя!
Бывший Пузозавр бодро пошел вперед, насвистывая себе под нос новую, только что придуманную песенку:
Я пузозавр,
Я музозавр,
Я музо-пузо,
Пузо-музо
Музозавр!
Мы глядели вслед удаляющемуся Музозавру, довольные тем, что помогли ему найти хорошее имя.
Впрочем, если бы не мы, он никогда и не узнал бы, что прежнее имя было плохое.
Он бы мог нас довезти
Вдруг одна мысль как молния мелькнула у меня в голове.
— Как же это мы упустили Музозавра! Он ведь идет в ту же сторону, что и мы! — крикнул я.
— Верно! Он мог бы нас довезти! — понял меня Угадай.
— Пип! Будь добр, догони его! — Хандрила.
Пип снова расправил крылышки и из последних сил полетел вдогонку за Музозавром.
Правда, Музозавр был не из скороходов. Он не успел уйти особенно далеко. Пип догнал зверя, что-то прощебетал ему на ухо, и здоровенный ящер повернул в нашу сторону.
Музозавр добродушно улыбнулся и сказал нам:
— Извините! Как это я не догадался предложить вам быть моими попутчиками? Это у меня головной мозг не сработал. А тот, что у хвоста, не успел включиться. То есть он бы включился! Но уже, наверное, у самого моря. Ну, садитесь!
И Музозавр вежливо пододвинул к нам свой хвост.
По хвосту, как по лестнице, мы забрались на спину Музозавра и удобно устроились там.
Вы, наверное, обратили внимание, что я не называю больше Музозавра ни «чудовище», ни «чудо-юдо». Эти названия не очень подходили вежливому доисторическому зверю, каким оказался Музозавр. Он был немного тяжелодум или, вернее, долгодум. Но ведь в этом он был не виноват! Это уж зависело от его устройства!
Ехать на Музозавре было удобно. Нас слегка покачивало. Мы даже немножечко вздремнули. Проснулись мы от резкого толчка.
