Валентин Беспалов - Волжские сказки
Пригляделись птицы к забитой сове, сердце дрогнуло. Одни глаза да перья. Многие даже подумали: «И мы эту беднягу обижали?»
А кукушка снова печально прокуковала:
— Улетит сова, мыши разведутся. Мыши разведутся, корни деревьев перегрызут. Деревья упадут, рощи не будет. А рощи не будет, где гнёзда вить станете?
— Правильно кукушка говорит! — залился соловей.
— Верно сказал соловей, — проворковали голуби.
— Точно-точно сказали голуби! — зачирикали воробьи.
— Где воробьи, там мне делать нечего, — стрекотнула сорока и улетела.
— Так тому и быть! Пусть сова живёт! — отстукали дятлы.
— Голубчики! — всхлипнула сова. — А я-то сглупа всех проклинала!
Сова слёзы утёрла, приосанилась, задушевно сказала:
— Уговорили, остаюсь в роще. А чтобы мышей совсем не было, я совью в дупле дятла гнездо и выведу совят. Одной-то мне с мышами не под силу.
Студенец и веснянка
Выдался Студенец всем молодец. И статью, и ростом, и силой, и голосом. А вот сердце у него было ледяное. И потому он заботился только о себе, а до других ему и дела не было. Не успеет как следует продрать глаза — пойдёт колобродить по полям и лесам. Так наозорует, света белого не взвидят ни звери, ни птицы, ни люди. Никому скидки нет. То белых мух напустит за воротники людям, то щурёнка ко дну речки приморозит, то оседлает северный ветер и давай с посвистом-гиком тучи по небу гонять, землю и деревья холодом калить. — И в кого ты ледяным уродился? — плачет мать Зима.
— В тебя! — хохочет Студенец.
— И неправда, — качает головой Зима.
— А говорят, злости у тебя хватает!
— Это как на кого! Нерадивых не жалею, а работникам шубы шью, дома строю, хлеб припасаю, озимые тёплым одеялом укрываю. Потому-то встречают меня работники весело, а провожают с почестью. А ты? Студишь всех без разбора!
— Если выбирать, некогда будет и погулять! И хватит поучать! — вскинулся Студенец. — Вырастила, спасибо, а теперь — тебе порог, а меня не трог!
Настыли у Зимы от обиды слёзы льдинками, собралась она, ни слова не сказала, ушла. А Студенец на воле взялся ещё пуще озоровать. И приструнить некому. И скажи на милость, такой шатун, а приглянулся красной девице Веснянке. Она к нему то так подойдёт, то эдак, а ледяного сердца никак не проймёт. Куражится Студенец перед ней вовсю, обижает. То в овраг столкнёт, то сердце обморозит.
Видят люди — беда. Никак не растопит Веснянка ледяного сердца, сама вот-вот в ледышку превратится. А как угомонить бесталанного? И надумали. Принесли Веснянке вербу — цветок Зимы, говорят:
— Отнеси Студенцу, может, мать вспомнит, сердце отогреется.
Обрадовалась Веснянка и скорее к Студенцу. Увидел Студенец белые пушистые цветки вербы, вспомнил, как мать укладывала его на пуховую вербную постель, сердце дрогнуло. Даже сказал:
— Спасибо, Веснянка. Виноват я перед матерью, простит ли?
Обрадовались люди такому, испекли Веснянке жаворонка.
— Возьми, — говорят, — отнеси Студенцу вроде бы как привет от матери.
Веснянка скорее к Студенцу. Тот взял жаворонка, вспомнил колыбельную песенку матери, сказал:
— Что же мать живого жаворонка не отпустила? Или я и впрямь без сердца? Прислушайся, бьётся.
— Северный ветер на волю отпусти, тучи угони, — просит Веснянка, — может, и запоёт жаворонок.
Послушался Студенец, отпустил северный ветер, тучи разогнал. Забился в солнечном луче жаворонок, такую песенку запел… Студенец голову опустил, а сердце вдруг оттаяло.
Веснянка к людям:
— Студенец голову опустил, не смотрит на меня!
— Это беда — не беда! — весело сказали люди. — Не печалься!
Пошла Веснянка к Студенцу, а сама думает: «Чем приворожу друга-недруга?»
А люди надели праздничные наряды, костры зажгли, песни ласковые поют.
Слушает Студенец, удивляется. Кому люди песни такие поют? Поднял голову, увидел Веснянку, сердце расцвело. И пошёл вслед за Веснянкой через костры прыгать, не отстаёт, да так к ней и прилепился.
А люди теперь, когда летом вдруг прохладой повеет, говорят:
— Смотри-ка ты, Холодок пробежал! По матери разумник, по отцу озорник. И солнце ему нипочём, остудить пытается.
Крапива
Стрекоза принесла на поляну весть — следом за ней идет Крапива.
Одуванчик тянулся-тянулся на цыпочках, ничего не увидел и капризно сказал:
— Что я буду тянуться? Раз Крапивы не видать, значит, и нет её! Чем время понапрасну терять, лучше с бабочкой поиграть.
Вьюн с высоты куста оглядел край поляны, где показалась Крапива, и пренебрежительно сказал:
— Крапива, что трава — зелёная и только. Не стоит о ней и толковать.
Роза выставила колючки и высокомерно сказала:
— Не думаю, чтобы Крапива не заметила моих колючек!
Колокольчик изо всех сил зазвонил:
— Крапива — не крапива! Крапива — не крапива!
Ландыш закутался поплотнее в свои широкие листья и равнодушно сказал:
— Я не слышал и не хочу слышать ни о какой Крапиве!
Когда на другой год Стрекоза прилетела на поляну, её встретила Крапива и благодушно спросила:
— Ты ко мне?
Червячок — чудачок
Однажды пошли девчонки в лес по грибы. Вместе с ними отправилась в лес и девочка Люба.
Зашли девчонки в лес и сразу же разбрелись кто куда. Грибы их за собой потянули. Только лисички под кустиком покажутся, глядь, под пеньком боровик шапкой машет. И все грибы кричат:
— Сюда, ко мне! Сюда, ко мне!
А под землёй червячок трудился. Люди его дождевым червяком зовут, потому что он любит дождик. Как пойдёт дождик, червячок сразу же из-под земли вылезает и купается в дождинках. А если услышите от вороны, что червячок боится захлебнуться в воде под землёй, то этому не верьте. У вороны язык что помело. Как слово на язык, так его в разные стороны и повело.
Работал червячок, работал и остановился. Грибы так вертелись, так кричали, что и терпенья никакого. «Что бы это могло значить? — подумал червячок. — Что это грибы так раскричались? Надо узнать!» Просверлил он дырку возле грибы и высунул красный блестящий нос наружу.
И тут же услышал отчаянный крик Любы:
— Ой, какой противный червяк!
— Почему это я противный? — обиделся червячок. — Я самый обыкновенный червячок и работать к тому же умею!
— Противный и всё! — всхлипнула Люба, — испугал меня, не дал гриб сорвать.
Обиделся червячок на Любу, а тут ещё приятель за хвост тянет и бубнит:
— Ту чего? Ты чего нос наружу высунул? Дождик идёт?
— Не дождик, а девчонка-грибница меня противным обозвала, — сердито ответил червячок. — Я вот возьму и докажу ей, что я хороший червячок! Я умею работать!
— Ничего ты девчонке не докажешь! — возразил приятель. — Знаю я этих девчонок! Будь ты самым расхорошим, а всё равно они при виде тебя будут визжать. Вот мальчишки другое дело. Этим не то что червяк, а сам ужище болотный нипочём!
А я докажу, — упрямо твердил червячок, — докажу, что я и в самом деле хороший!
— Ну и червячок-чудачок! — вздохнул приятель. Отпустил хвост червячка и отправился по своим делам.
А червячок-чудачок просверлил дырку под самым лукошком, которое Люба выронила, когда увидела червячка, пролез на дно лукошка и спрятался под грибами. Почему червячок-чудачок так сделал? А вот почему. Червячок-чудачок хоть и под землёй работал, а всё знал. Земля ведь слухом полнится. Слышал он и том, что Люба хотела посадить цветы около крыльца, а не смогла. Земля была так утоптана, что Любина лопатка поломалась. И захотелось червячку-чудачку Любе, что там где её лопатка ломается он, червячок-чудачок сумеет докопаться до дела.
Люба, когда червячок исчез, подхватила лукошко и скорее к подружкам — рассказать, как ей повстречался противный червячок, из-за которого она не смогла сорвать самый большой гриб в лесу. У неё даже слёзы на глазах появились, когда она рассказала о чуде-грибе и о противном червяке.
Подруги ахали, а червячок-чудачок приговаривал на дне лукошка:
— Ну, погоди! Ну, погоди, врунья, девчонка! Ты не так у меня заговоришь!
И правда, заговорила! Пришла Люба домой, решила грибы перебрать на гладкой площадке около крыльца, разложить их и узнать, каких грибов она больше набрала. Лисичек или боровиков? Высыпала грибы из лукошка, да тут же его бросила, отскочила и заплакала. На самом верху, на грибах вертелся червячок-чудачок!
— Ой-ой, мама! — закричала Люба, — противный червяк мои грибы съел!
— Беда! — прошептал червячок-чудачок. — Надо удирать поскорее!
Он свернулся в колечко, спрыгнул с грибов и так быстро стал вертеть ход под землю, что когда на крыльцо вышла Любина мама, ни на грибах, ни под грибами не оказалось никакого червяка.
И всё-то выдумываешь ты, трусишка, — рассердилась мама на Любу. — Собирай свои грибы и марш обедать!
