Брайан Джейкс - Последняя битва
— Значит, тебя зовут Кеглюн.
Он покровительственно ухмыльнулся, довольный, что до нее дошли наконец его разъяснения:
— Да. Кеклюн.
— Его зовут Кеглюн, — обратилась Дотти к вождю. — Но он еще слишком маленький, толком языком еще не ворочает, потому и Кеклюн.
Гренн поставила миску еды перед Кеглюном, и ежонок сразу зарылся в нее по уши.
— Я бы ему дала еще парочку имен, более подходящих. Это кошмар на четырех лапках, а не еж!
Кеглюн приподнял нос над краем миски и буркнул:
— Я не плосто Кеклюн, я Кеклюн Ша Колючкун, это мое настоящее длинное имя.
Дотти отламывала хлеб и подчищала им миску:
— А что значит «Ша»?
Кеглюн свирепо глянул на нее и сказал:
— Ша — Шепелявка, но если ты это кому-нибудь скажешь, я тебе уши отолву.
Дотти нахмурилась и тоже уставилась на ежонка:
— Если ты меня еще раз назовешь кроликом, твой зад станет красным-красным и все узнают о твоем среднем имени. Нравится?
Ежонок понял, что наткнулся на серьезного противника, и потопал прочь, ничего не ответив.
Груб тем временем был в центре внимания. Молодежь старалась произвести на него впечатление, фехтуя и показывая всяческие фокусы с рапирами. Продемонстрировали ему и борьбу — любимый вид спорта племени Гренн.
Дотти была в восторге:
— Во дают! Скажи, Гурт, они отлично двигаются… и такие хитрые приемчики! Я и не знала, что кроты хорошие борцы.
Гурт скромно повел когтями:
— Я ведь, мисси Дотти, чемпион, награжден поясом с серебряной пряжкой, да-а…
И он показал пояс, обычно скрытый жилеткой. На серебряной пряжке боролись два отчеканенных крота, над которыми древней кротовой вязью красовалось выгравированное имя: ГУРТ.
— Конечно, я не хвастаюсь им перед кем попало…
Дотти ткнула его лапой:
— Слушай, старый подземный хитрюга, покажи свое умение. Вызови этих землероек!
Спрятав пояс, Гурт пожал мощными плечами:
— Не повредить бы кому, хурр…
Подойдя к землеройкам, Гурт тяжелым басом, не слишком громко, продекламировал свой вызов:
— Я — сын Рогга Длинной Ложки, рожденный в темнейшем туннеле. Я молниеносный, прочный, как скалы, и сильный, как эль моей матушки!
Произнеся это, он нагнулся и рабочим когтем пробороздил землю.
— Кто переступит эту черту и примет мой вызов?
Несколько землероек выступило вперед, возбужденно потирая лапы. Гурт выбрал первого противника и приготовился к поединку.
Стремительно бросился на Гурта борец-землеройка, но крот слегка уклонился и умело подтолкнул нападавшего. Тот взметнул все четыре лапы в воздух и шлепнулся на спину.
— Хурр-хурр, неплохая попытка, сэр. Следующие двое сразу, вместе, прошу…
Две горячие головы разом метнулись на крота. Тот лишь схватил землероек за хвосты, повернул и стукнул друг об друга.
— Спасибо, господа. Кто-нибудь еще хочет попытаться?
Еще один отчаянный борец прыгнул ему на спину и сомкнул лапы на шее противника. Гурт протянул лапу за спину, слегка ущипнул землеройку за хвост, потом резко дернул — и противник плюхнулся на землю. Улыбаясь и покачивая головой, крот-чемпион уселся рядом с Дотти.
— Хурр-хурр-хурр. Хитрый он зверь, но это против правил. Пусть полежит, отдохнет… Подумает о поведении…
Дотти восхищенным взглядом смотрела на крота:
— Слушай, Гурт, научи меня, а? Пожалуйста!
— Ну так… как откажешь такой милашке… Да хоть этим же вечером и начнем…
Дотти подмигнула лорду Броктри:
— Вот как действует неотразимая роковая красота!
До вечера они провели время в лагере землероек и приняли приглашение Гренн остаться на ночлег. Вокруг Груба и Гурта постоянно толпились землеройки, упрашивая их остаться подольше. У шумных землероек Дотти чувствовала себя как дома. Лорда Броктри пришлось уламывать довольно долго, но в конце концов он сдался. Барсук не хотел признаваться, но он привязался к малышу-ежонку и не хотел с ним расставаться. Он нарочно напустил на себя суровый вид, когда Кеглюн залез на плечи лорда и оседлал рукоять громадного меча.
— Слезь оттуда, негодник. Все плечи отсидел, как скала неподъемная, сил больше нет тебя таскать.
— Если ты плогонишь Кеклюна, он отлубит тебе голову этим большим мечом, здоловенный глубиян!
— Ну ладно, испугал, сиди уж тогда, Кеглюн-Наглюн… Только держись подальше от лезвия, чума неуемная.
— Блоктли, пошли по ягоды!
— Великие Сезоны, чего еще тебе вздумается? Какие тебе ягоды вдруг понадобились?
— Сла-адкие ягоды любит Кеклюн.
Груб и Лог-а-Лог Гренн сидели под навесом, потягивая землероечное пиво и посмеиваясь над спорящей странной парочкой.
— Надо же, как этот малыш гнет в баранку нашего железного лорда, — заметил Груб.
Гренн подлила одуванчиковой лопуховки себе и Гурту.
— Лорд Броктри рассказал мне о своих снах. Сдается, крупные неприятности происходят в Саламандастроне.
Дотти потягивала охлажденный в реке напиток.
— Может быть, так оно и есть. Ведь лорды барсуки не такие, как мы. Они отмечены судьбой и видят странные вещи.
Вождь землероек сидела, закусив губу, и неподвижно глядела перед собой. Груб потянул ее за лапу:
— Скажи, Гренн, ты ведь хочешь идти с нами, так?
Она встала и выпрямилась:
— Землеройкам Гуосим пора чем-то заняться. Еда, борьба, споры… Мы слишком засиделись на одном месте.
Нам необходимо какое-нибудь дело. Если вы нас возьмете, мы пойдем с вами.
Все четверо хлопнули лапами, а Гурт пошевелил когтями и вежливо спросил:
— Извините мое невежество, Гренн, почему вы называете своих землероек Гуосим?
Гренн с удовольствием пояснила:
— Так называется партизанский союз землероек. Меня называют Лог-а-Лог, потому что это титул всех племенных вождей землероек. Мы — бродяги и отважные воины, всегда помогаем добрым зверям бороться со злом. Все землеройки Гуосим также дают присягу помогать друг другу в бою.
— Вы хорошие товарищи, Гуосим, — кивнул Гурт.
Вернулся лорд Броктри. В обеих лапах он держал кучу маленьких жестких груш, которые ссыпал наземь, прежде чем ссадить с себя Кеглюна. Барсук вздохнул:
— Ягод не нашли, но этот маленький Обнаглюн заметил дикие груши, сладкие, но жесткие как камень. Заставил все-таки набрать!
Кеглюн уселся на лапу Броктри:
— Ничего, землойки холошо готовят.
Гренн подобрала и попробовала грушу.
— Малыш прав. У нас остались сладкие каштаны с прошлой осени. Если их приготовить с этими грушами, получится очень вкусная фруктово-ореховая смесь. То, что надо в дальнем походе.
Броктри обрадовался решению Гренн присоединиться к нему и сразу же изменил планы:
— Ну, тогда нечего тут рассиживаться. Я за то, чтобы свернуть лагерь и с утра отправиться в путь.
Груб возразил:
— Эй, на палубе, суши весла! Ты голосуешь за уход. А здесь я, Гурт, Дотти, Гренн и сотня землероек. Если мы захотим еще денек-другой поотлеживать бока, то у нас, пожалуй, больше голосов.
Глаза лорда Броктри ясно говорили, что его не так легко уломать. Взмахнув своим боевым мечом, он всадил клинок в землю.
— А сейчас я объясню правила голосования. Один лорд барсук имеет сто голосов, его меч несет в себе еще сто. С этим ты согласен, друг?
Груб перевел глаза с меча на лорда. Солнечный свет отражался от меча и играл в глазах барсука, придавая им жутковатое выражение. Груб несколько нервно улыбнулся своему большому другу:
— Против большинства голосов никак не возразишь. Голосование окончено, так? Завтра утром и снимаемся.
КНИГА ВТОРАЯ.
ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ БАХВАЛА ИЛИ КОРОЛЕВА ДОТТИ
Дикие вопли Резвого разбудили белок. Юкка сердито протерла глаза и решительно направилась к пляшущему зайцу. За ней поспешала Руро. Юкка вложила камень в пращу.
— Кажется, пора навсегда успокоить этого длинноухого крикуна.
Руро положила лапу на плечо атаманши:
— Может, лучше его пожалеть, чем сердиться на старого дурака. Он с голоду совсем свихнулся. Резвый, приляг, друг. Я тебе корешков наковыряю, погрызешь, а?
Но заяц продолжал свои прыжки.
— Какие корешки! Думаете, я свихнулся? Гляньте-ка, гляньте! Вон там, во, во!
Руро всмотрелась в светающую даль. Она увидела стволы и кроны.
— Ну да, деревья. Приятно, конечно… Тень…
Резвый в нетерпении снова подпрыгнул.
— Деревья? Лопухи вы косматохвостые! Знак, знак из проклятых стихов! — вот что там говорится! Ваши молодые глаза должны видеть лучше моих. И… с голоду я почти ничего не различаю, рябит в глазах… голодное усыхание глаз, болезнь такая… Но я все равно вижу знак, во!
Юкка призвала зайца к порядку:
— Тогда прекрати куролесить, как пьяная жаба, и по кажи его нам.
Старый заяц покосился на заряженную пращу и несколько поутих.
— Вон там, смотрите вдоль моей вытянутой лапы. Ну, теперь видите две высокие серебристые ели, а? Все нижние ветви срублены, а вверху в развилках укреплен по перечный тонкий ствол, во…
