Брайан Джейкс - Последняя битва
— Ничего подобного, кот. Мы свободны. И здесь, в наших помыслах, и здесь, в сердцах.
Унгатт равнодушно отвернулся и отошел, уже на ходу бросив:
— Не слишком заноситесь, не то я вам покажу, как легко сломить дух любого существа.
Вдогонку раздался слитный рев из всех заячьих глоток:
— Еула-ли-а!
Шепнув что-то Фрагорли, дикий кот оставил обеденный зал. Гранд-Фрагорль обратилась к зайцам:
— Его могущество приказал не кормить вас в течение двух дней за вашу неподобающую наглость. — Она повернулась к охране. — Увести их и запереть!
Прежде чем охранники успели подойти к зайцам, чтобы копьями погнать их в темницу, Торлип, бравый, прямой как струна старый заяц, отрывисто бросил несколько слов команды:
— В колонну двенадцать по пять, живо, бодро, стройся!… Животы убрать, плечи развернуть!… Равняйсь! Смирррна! Правое плечо вперед, шаго-о-ом… марш! Ать-два-а! Ать-два-а!
Они торжественным маршем протопали до самой пещеры, места своего заключения, окруженные недоумевающими крысами, которые не могли понять, как пленники могут петь, да еще так громко, бодро и храбро.
Унгатт-Транн слышал пение от главного входа со стороны берега. Он осмотрел обугленные ворота, еще висевшие на мощных кованых петлях, затем обозрел побережье, кишевшее множеством крыс. Он пробормотал себе под нос, ни к кому в особенности не обращаясь:
— Вот дурни… Старые дурни…
Он хотел еще постращать своих рабов, но тут на него нахлынуло видение. Другой барсук, большой, темный, угрожающий, как боевой меч на его спине. Выпрямившись, дикий кот уставился в морскую даль. Непонятно почему, его решимость поколебалась. Не ясно, когда и откуда появится этот воин-барсук. Но дикий кот был уверен, что однажды он объявится здесь.
14
Поток петлял по зеленому спокойному лесу. Впервые все четверо путешественников провели вместе целый день. Дотти и Гурт сидели на носу «судна», упражняясь в кротовом языке, Груб и Броктри гребли, сидя на корме. Груб одобрительно кивнул в направлении бархатной спины нового члена команды:
— Похоже, повезло нам с ним. Сегодняшним завтраком он папашу не опозорил. Классный повар!
Броктри согласно кивнул и добавил:
— И не боится воды, в отличие от большинства кротов. Выглядит таким же сильным, как ты да я.
— Ну, скоро увидим. Эй, там, на носу, возьмите-ка весла да добавьте нам скорости!
Гурт сначала греб неуклюже, но скоро наловчился, и дело пошло лучше. Наслаждаясь греблей, он все время радостно восклицал:
— Хурр-хурр, вот здорово! Дотти, это лучше, чем кротовый ход рыть, лапы чистые, и все видно! О-отлично на реке, о-отлично!
Зайчиха почувствовала, что выдыхается, пытаясь выдержать предложенный Гуртом темп. Она поражалась силе и выносливости крота.
— Где ты столько силушки поднабрал, Гурт? — жалобно пискнула Дотти.
— Это все добрая еда, хурр. Все доедаешь — силу собираешь, мама говорила. Есть да спать — силу набирать, отец так учит.
Ближе к полудню с южной стороны показалась заводь. Чуткие уши Дотти уловили какие-то звуки, и она обратилась к Броктри:
— Послушайте, сэр, там что-то странное творится. На до бы сползать да проверить.
Лорд барсук хотел завернуть в проток, но устье было непроходимо забито речным мусором.
— Здесь не пройти. Наверное, придется вылезать на берег и топать посуху.
— Давайте поближе, я тут попробую, разберусь, что к чему, — предложил Гурт.
Он осмотрел завал, схватил толстый буковый побег и рванул его. Преграда развалилась, образовался проход.
— А теперь заруливаем сюда полегонечку… Груб хмыкнул:
— Вот не ожидал! Здорово, ничего не скажешь.
Путь по заводи оказался нелегким. Весла запутывались в водорослях и стеблях кувшинок. Вопли и шум в камышах стали слышнее.
— Обгони негодяя! Отрежь его, Ригго!
— Есть!… Нет… сорвался, заморыш…
— Кангл, Ферриб, вот он! Хватай его! Последовали резкий вскрик и всплеск.
— Ой-ой! Уколол меня, негодник! Он свалился!
— Шерсть и когти! Доигрались, вон щука летит! Бревно прорвало заостренным концом завесу камышей, и путешественникам открылась невеселая картина.
Несколько землероек возбужденно подпрыгивали, дико жестикулируя и указывая на воду. Крохотный ежонок второй раз ушел в глубину заводи, вынырнул, булькая и отплевываясь. Ему угрожала смертельная опасность. К нему скользила, время от времени разевая пасть и поблескивая рядами острых зубов, здоровенная щука. Спинной плавник ее, облепленный водорослями, торчал над водой.
Дотти с отвращением завопила:
— Какая здоровенная! Она сожрет ежонка вместе с колючками, не подавится!
Землеройки в отчаянии махали лапами.
— Пропал, пропал!
— Что же делать, что же делать?
— Мы бессильны!
Гурт попытался протянуть малышу весло, но бревно было еще слишком далеко.
— Ой, ой, бедный малышок!
Тут Груб разбежался по бревну и взвился в воздух. В воздух фонтаном взлетели брызги вперемешку с водорослями. Здоровенная выдра плюхнулась в воду и устремилась не к колючему малышу, а к водному хищнику. Груб с силой ударил по щучьей голове своим мощным плоским хвостом. Он схватил щуку, и они вместе ушли вглубь. Броктри, Дотти и Гурт бешено гребли, отрезая своим бревном подступы к ежонку. Гурт подцепил малыша когтем за пояс и выудил его из воды.
Землеройки возбужденно прыгали на берегу, подбадривая Груба:
— Поддай ему, приятель, держи его, здоровый, покажи Речному Волку, где раки зимуют!
В мутной воде закружились клочья шерсти выдры и щучья чешуя, оба показались наконец на поверхности. Груб своими мощными лапами, как тисками, сжал пасть щуки. Хищница металась во все стороны, а хвост Груба, как дубинка, методично колотил щуку по голове.
Бух! Трах! Шлеп! Хлоп!
Щука ослабла в объятиях Груба, движения ее замедлились. Груб отпустил хищника, оттолкнулся от его тела и устремился к бревну.
— Ф-фуу! — отдувался он. — Прыткая больно… Отдохнет теперь… Завтра проснется с головной болью, точно… Но не так уж это легко, надо сказать… Пробовала ты когда-нибудь оглушить взрослую щуку хвостом?
Дотти оглянулась на свой маленький круглый хвостик:
— Да нет, не пробовала… Заячий хвост, боюсь, для этого плохо приспособлен.
У щуки оказался прочный череп. Придя в себя, рыбища проявила свой характер, бросившись на бревно. Броктри, не слишком церемонясь, треснул ее по голове веслом.
— Сгинь отсюда, не то я займусь тобой серьезно.
Зло хлестнув хвостом, голодный хищник погрузился в глубину.
Опустив весло, Дотти порылась в мешке и вытащила кусок ткани, который использовала как полотенце. Она протянула тряпицу маленькому ежу, который тотчас в нее закутался, бормоча:
— Весь пломок тепель… гадкие землойки… Кеклюн не хотел в воду…
Гурт подтолкнул Дотти, наблюдая за малышом:
— Ну, мисс, как этот пострел, с ним все в порядке?
— Хурр, промок, продрог, но жить будет. — Дотти не могла сдержать улыбки, глядя на недовольно ворчащего ежонка.
Как только бревно уткнулось в берег, Груба окружили восхищенные землеройки.
— Ну и крутой ты парень!
— Как ты Речного Волка наказал!
— Он тут воображал себя хозяином вод, пока ты не появился!
— Позволь пожать твою мужественную лапу, о воин. Я — Лог-а-Лог Гренн.
Груб сердечно пожал лапу вождя:
— Рад встрече, Гренн. Конечно, нельзя было позволить сожрать малыша, пришлось отчехвостить старину Речного Волка.
— Хо-хо, отличная работа, дружище. Приглашаем вас всех к столу. Причальте бревно и зовите своих друзей.
Лагерь землероек был разбит под навесами, устроенными из наброшенных на ветви одеял. Гостей представили всем присутствующим, Гренн приказала подавать угощение. Броктри веселился, глядя, как землеройки спорили за право обслуживать Груба. Они скалили зубы, топорщили не слишком чистую шерсть, хватались за свои крошечные рапиры и поправляли пестрые головные ленты.
— Убери лапы, длиннопалый! Мистеру Грубу подаю я!
— Поговори еще, мокрый нос, и я подам тебе на тарелочке твои собственные зубы.
Дотти взяла себе кусок теплого хлеба и нагнулась над миской дымящихся тушеных овощей:
— Шустрая у вас публика, Гренн. Они всегда такие?
Лог-а-Лог Гренн спокойным жестом отвела в сторону наткнувшуюся на нее в пылу спора землеройку.
— Всегда землеройки были такими шустрыми и беспокойными, прирожденными спорщиками. Я хочу поблагодарить вас за спасение Кеклюна. Мы нашли его не так давно. Но характер у него, надо сказать… очень своевольный ежик, правда, Кеклюн?
Малыш сурово отмахнулся:
— Меня зовут не Кеклюн, а Кеклюн. Дотти попыталась перевести имя ежонка:
— Понимаю. Тебя зовут Кедлюн? Малыш недовольно наморщил нос:
— Х-ху! Клупый клолик. Не Кетлюн, а Кеклюн! Дотти предложила другой вариант:
— Значит, тебя зовут Кеглюн.
