Владимир Бондаренко - Снежное чудо
ПЕРВАЯ ПТИЦА
Встретились Ворона с Вороном и разговорились. О чем?
Как всегда, люди при встрече говорят о людях, птицы — о птицах. Послушал Ворон, как поет в роще Дрозд, сказал:
Хорошая птица Дрозд.
Это чем же? — спросила Ворона.
Песня у него звонка. Слышишь, поет как.
В птице не песня главное — красота, — сказала Ворона.
И оба замолчали. Помолчали немного, сказал Ворон:
Ты, пожалуй, права, Ворона. И верно, что за птица Дрозд. Вот Иволга! Крылышки золотистые. И сама вся точеная будто, будто из солнышка собрана. Красивая птица Иволга.
Ну и нашел птицу — Иволгу, — сказала Ворона. — Красивая она, да, но без песни. Без своей песни. Чужие поет. А что это за птица, у которой даже песни своей нет?
И опять оба замолчали. Помолчали немного, сказал Встрой:
Ты, пожалуй, права, Ворона. Верно, птица должна быть и красивой, и с песней. Вот Удод, например. Весь как радуга, глаз не оторвешь. И поет. Начнет гугукать, ни с чьей песню его не спутаешь.
А Ворона засмеялась:
Тоже мне птица — Удод. Разве в птице главное красота и песня? Птица почему птицей зовется? Потому что у нее есть крылья и она летает. А у Идода какой полет? Нырком да все понизу, как будто уворовал что и от стыда прячется.
И оба замолчали опять. Помолчали немного, сказал Ворон:
Ты, пожалуй, права, Ворона. Верно. Опять я маху дал: про полет-то я и забыл. Сокол — вот кто у нас в роще первая птица: под самым небом летает. И глаз имеет острый. За двести метров стрекозу видит.
Но покачала серая Ворона серой головой, сказала:
Летает Сокол высоко, да. И глаза у него острые, да. Но какие они у него? Навыкате. Вылупленные глаза у него. И нос крючком.
И тогда развел Ворон крылья в стороны и сказал:
Что ж, неужели у нас в лесу птицы нет, которая и по красоте, и по песне, и по другим статьям первой была бы?
Что ты, — сказала Ворона. — Как можно лесу без первой птицы быть? Есть такая птица.
Кто же она тогда?
А ты догадайся. Посмотри на меня и догадайся.
Поглядел Ворон на Ворону, долго глядел. Догадался:
Сизоворонка!
И еще больше посерела Ворона, сникла.
Ну что, — говорит, — за птица Сизоворонка. Красивая она, да, но живет в норе и вечно простужена — хрипит. Разве может она быть первой птицей? Первая птица — она со всех сторон первая, лучшая из всех.
И начал Ворон перечислять всех птиц, что знал. Уж очень узнать ему хотелось, кто же в лесу первая птица. Но Ворона всех хаяла, у всех какой-нибудь, да находила изъян. И тогда развел Ворон крылья в стороны:
Так неужели у нас нет ее, птицы первой?
Как это можно, чтобы не было ее, — сказала Ворона. — Есть, и даже близко.
Где лее она тогда? — спросил Ворон.
А Ворона выгнула шею черную, оправила перья растрепанные и придвинулась к нему поближе:
А ты догадайся. Посмотри на меня и... догадайся. Ну догадайся же!..
ПРАВИЛЬНЫЙ ЗАЯЦ
Пробегал заяц Андропка по роще, попрятался ото всех и понял: сила у сильных., И если хочешь, чтобы они не обижали тебя, держись к ним поближе, войди в доверие к ним. А самый сильный в лесу — медведь, к нему и решил Андропка поближе держаться, понравиться ему решил. Чуть что, бывало, бежит к нему за советом. Лето на порог — он в берлогу к медведю.
Помоги, Михайло Иваныч, наставь на путь верный. Кроме тебя никому задачи не решить моей. Только твоему великому уму под силу она.
Обовьет медведя словами липучими, польстит ему, он и подобреет,; разнежится.
Чего тебе? — гудит.
А Андропка поближе к нему придвигается.
Да вот посоветоваться пришел к тебе, Михайло Иваныч: пора ли мне морковку рыть.
А откуда медведю знать — пора зайцу морковку рыть или нет. Он морковью не кормится. Но приятно медведю, что Андропка за советом к нему пришел. Другие зайцы, далее когда позовет он их, в кусты кидаются, а Андропка сам, без зова пришел. Особый заяц, правильный.
И спрашивал медведь у зайца:
А сам-то ты как мыслишь?
Да вроде рановато. Тощенькая она еще, Михайло Иваныч.
Тогда погоди, — решительно советовал ему медведь. — Поспешишь, всех насмешишь. Зачем тебе на смеху быть.
Идет Андропка домой, рассказывает всем:
—- У Михайла Иваныча был сейчас. Вот голова! Недюжинного ума медведь. Совет с ним держал: пора ли морковку рыть. «Погоди, говорит. Спешить в таком деле не надо». Все знает. Как советует он, так и сделаю — спешить не буду.
А ступит, бывало, осень на порог — опять заяц к медведю бежит.
Помоги, Михайло Иваныч, наставь на путь верный. У тебя ведь голова — другой такой не найти, разумнейшая из разумных.
Польстит медведю, и отмякнет у того сердце.
Чего тебе? — гудит.
Посоветоваться к тебе пришел, ума твоего набраться: пора или не пора капусту на деревенских огородах зубрить.
А откуда медведю знать: пора или не пора зайцу капусту зубрить? Медведь капусту не ест. Но приятно ему, что Андропка за советом к нему пришел. Другие зайцы бегут от него, даже когда он позовет их, а Андропка сам, без зова пришел. Особый, правильный заяц.
И спрашивал медведь у зайца:
А сам-то ты как думаешь?
Да вроде пора. Морозцем ее уже поприжало. В самый раз вроде. В соку капустка.
Тогда беги и зубри, — решительно советовал ему медведь. — Упустишь время — потом не наверстаешь. Я вон сколько в жизни упустил всякого, а теперь каюсь.
И шел заяц опять домой, хвастался:
У Михайла Иваныча был сейчас. Ну что за голова! Недюжинного ума медвежище, все знает. Совет с ним держал: не пора ли капусту на огородах зубрить. Говорит: «Пора, Андропка, беги, а то опоздаешь». Побегу сейчас. Как он советует, так и 'сделаю. Я всегда по его совету живу.
Встретил однажды Андропка зайчиху на просеке весной, глянул на нее, всплеснул ушами и помчался со всех ног к медведю.
Помоги, пожалуйста.
Чего тебе? — прогудел медведь Михайло.
Посоветуй скорее, — приплясывал от нетерпения заяц, — пора или не пора мне жениться?
А откуда медведю знать: пора зайцу жениться или нет? Но и без совета оставить Андропку не хочется. Он один только изо всей рощи и ходит к нему за советом. Спросил:
А сам-то ты как думаешь?
Думаю что пора, — припрыгивал заяц. — Очень хочется.
Тогда женись, — решительно посоветовал ему медведь Михайло. — Только и женитьсья, пока молодой. Состаришься, кто за тебя пойдет? Кому ты будешь нужен?
Летел после этого заяц по роще, кричал всем:
Опять у Михайла Иваныча был, совет с ним держал. Недюжинного ума медведшце, во всем разбирается. Жениться мне посоветовал. Свататься бегу.
И всегда так: сходит к медведю и хвастает. Слушают его звери и думают: «Андропка-то запросто у медведя в гостях бывает. Надо подальше от него держаться, а то притиснешь невзначай, беды потом не оберешься».
Доволен был Андропка. Смело по роще ходил, весь страх потерял, не гнулся, как бывало. Говорил всем с гордостью:
Оттого у меня все в жизни складно получается, что я без совета Михайла Иваныча ничего не делаю. Его советами живу.
Доволен был и медведь Михайло. И тоже ходил по роще и говорил всем:
Глядите, не обижайте Андропку. Он заяц правильный. Пока моего совета не спросит, ни за какое дело не возьмется. Оттого и не ошибается ни в чем. Жениться собрался и то ко мне за советом прибежал. Очень правильный заяц.
НЕСПЕТАЯ ПЕСНЯ
Возвратились весной из жарких стран птицы. Вместе со всеми и Жулан прилетел. Все песни с утра до вечера распевают, а он покачивается на ветке вяза над речкой, помаргивает глазками.
Ну и песни у вас! Вроде поете, а послушать нечего — чили-чили. Вот я запою.
Чего ж не поешь ты? — спрашивали птицы.
Спою еще, — отвечал Жулан. — Весна только началась, успею. Я на пустяки себя тратить не стану. Песню, не подумавши, не сложить. Думаю я. И уж такую песню придумаю, какой ни у кого нет и никогда не было — серьезнейшую, всеохватную.
Сказал и опять закачался на ветке. Качался, качался и прокачался всю весну. Спрашивают птицы:
Что ж не поешь ты?
Весна прошла, — отвечает Жулап, — а летом кто ж песни поет? Бездельники только. Летом птенцов растить надо.
Птенцы и у нас в гнездах есть. Мы растим их, но и петь не забываем. Утром на зорьке поем, вечером на зорьке поем.
Это разве песня — впопыхах. Я так не могу, — сказал Жулан и закачался на ветке. — Я уж если петь, так
петь: основательно, серьезно, а не как вы — чили-чили. Вот запою — услышите, как петь надо, если песня для тебя не забава, а жизнь твоя.
Но ведь весна-то прошла, — напомнили птицы, — а ты так и не спел ничего.
Другая придет. Много еще весен будет впереди, — говорил Жулан. — Я только еще жить начинаю.
И была еще весна. И опять все птицы пели, а Жулан покачивался на ветке вяза, помаргивал глазками, говорил:
