Николай Хайтов - Змей
— Замолчи! Убью! — задыхался от злобы боярин. — Убью! Утроба ненасытная! Я осыпал тебя серебром и золотом, а тебе все мало?!
— Золотом?! — вскричал прорицатель. — Это золото ты заграбастал у...
Вдруг послышалось: хрясть! — и прорицатель умолк. Окованная золотом дверь распахнулась, и Сабота увидел боярина. Стоит — гроза грозой, в руках окровавленный меч держит, а на полу корчится главный прорицатель. Все, кто проходил по коридору, сбежались к дверям. Раздались голоса:
— Наш боярин шутить не любит!
— Мало-помалу он так с нами со всеми разделается!
— Небось псов кормить надо, а они больно до человечьего мяса охочи!
Тут вмешался слуга, который, верно, тоже не пил утром молока с кореньями.
— Да вы что — сбесились? За такие слова знаете, что бывает? О, господи, боже мой! — запричитал он и поспешил отойти прочь.
Калота спрятал меч в ножны и приказал:
— Старейшин — ко мне! Всех! Немедля!
Один из стражников бросился исполнять приказание. Калота шагнул к толпившимся в дверях.
— А вам что тут надо, козлы вонючие? Убирайтесь! Живо!
— А ты, полегче, не ори! — огрызнулся воин со шрамом на лбу. — Видали? Теперь мы для него «козлы вонючие». Да кабы не мы, быть бы тебе в плену. Бой у Кривого утеса помнишь?
— Что-о? Что ты сказал?
Взбешенный Калота подскочил к нему, но тот и бровью не повел.
— Истинную правду сказал!
— А кто войском командовал? Не я? Разве не я впереди всех был?
— Был... пока неприятель улепетывал! А вот когда мы на засаду напоролись, ты первый дал тягу и со страху зарылся в стог сена. Забыл, как я тебя откапывал?
— Ха-ха-ха! — все так и покатились со смеху.
— Молчи! Гнилое семя! Вы что, ополоумели все?
Громкий шум заглушил его слова. Из ближнего коридора доносились яростные вопли.
— Это кто вор? Я?!
— Ты! Ты! Обобрал его жену. Самого убил, а потом разрыл могилу и снял с него пояс с серебряной пряжкой!
— Эй, дурачье! — заорал Калота. — Вас что, собаки бешеные искусали? С чего вы все сегодня взбесились?
— А тебя кто покусал? Чего лезешь, куда не просят? — отозвался кто-то злым голосом, и перебранка возобновилась:
— Все вы, стрелки, прохвосты и негодяи! Отсиживаетесь в кустах, пока мы бьемся врукопашную и крови своей не жалеем!
— А вы, меченосцы, грабители и подлецы! — гремело в ответ. — Мы вас прикрываем своими луками, а вы убиваете женщин, грабите жилища, могилы раскапываете!
— А вы...
— Нет, вы...
— Да уймутся они, наконец, иль нет! — гаркнул Калота и замолотил ножнами о каменные плиты пола. Только никто не обратил на него никакого внимания. В соседнем коридоре раздался звон мечей — значит, спорщики пустили в ход оружие.
— Где начальник стрелков? — кричал боярин. — Где начальник меченосцев?
— Тоже дерутся между собой во дворе, — ответил слуга, который проходил мимо с бутылью вина на плече.
Между тем Сабота топтался у окованной золотом двери, стараясь улучить минутку и прошмыгнуть к прорицателю, чтобы снять с него ладанку. Но стражник не сходил с места и смотрел в оба.
Сабота прикидывал, как поступить, да тут боярин, сам того не ведая, пришел ему на помощь — взял и послал стражника за охраной: видно, сообразил, что в крепости творится неладное.
Сабота не растерялся, кинулся к прорицателю, но только было протянул руку к ладанке, как дверь из соседних покоев отворилась и в зал влетела боярыня с кувшином в руке.
Сабота юркнул под каменный стол, накрытый толстой парчевой скатертью, и затаился.
Боярыня наткнулась на тело главного прорицателя и в ужасе отпрянула.
— Ой, что это?! — воскликнула она. — О, небо!
Послышались шаги, и появился Калота в сопровождении старейшин. Сабота из-под стола видел только ноги, но сразу распознал их.
Боярыня подбежала к мужу.
— Ты, я вижу, занялся делами и даже не испил молока!
— Успеется! Поставь кувшин и ступай! — попробовал боярин отослать жену, но не тут-то было.
— Нет, нет... Сначала молоко, а уж потом дела! Не уйду, пока не вышьешь!
— У заботливой жены муж в холе, — со вздохом сказал боярин.
Сабота услышал громкое бульканье — владелец замка пил молоко.
«Что-то теперь будет!» — подумал Сабота. Уши насторожил, ждет.
А боярин, отведав чудодейственных кореньев, прямо жене в лицо и ляпнул:
— Господи, какая же ты страхолюдина!
Стало тихо, потом старейшины как грохнут хохотом.
— Шутить изволишь, боярин, да не ладно выходит, — со злобой сказала боярыня. — Сплоховал ты на этот раз!
— Верно говоришь, сплоховал... В молодости, когда женился на тебе... Вот возьму да отошлю тебя назад, к твоему батюшке, боярину из верхнего Брода.
— Что ты мелешь? Как это я вернусь к нему через столько лет? Мне там делать нечего! — Боярыня еле сдерживалась.
— Как это нечего? — помолодевшим голосом воскликнул Калота. — Скажем, враг осадит вашу крепость, ты только поднимись на сторожевую башню. Как увидят тебя, все вмиг разбегутся. И ни войску урона, ни казне убытка! Ха-ха-ха! — гоготал Калота, довольный собой.
— Ха-ха-ха! — гоготали старейшины.
— Ты мне заплатишь за это! Брюхан! — прошипела боярыня.
— Что еще скажешь? — весело спросил Калота. — А не бросить ли мне тебя на съедение псам!
— Ты что, решил объявить войну верхнему Броду, теперь, когда змей у наших ворот? — вмешался Гузка.
— Цыц, изменник! — цыкнул на него Калота. — Молчи, а не то...
— Ну, договаривай! Да не юли, как эта старая лиса, главный прорицатель! Значит, я изменник?
Это Гузка-то! Дерзнул такие слова боярину сказать, не оробел! Сабота просто не верил своим ушам.
— Он еще смеет спрашивать! Да вы все изменники! Главный прорицатель признался, что вы собирались скинуть меня и посадить на мое место другого. Разве не так?
— Так! — хором подтвердили старейшины.
— В первый раз в жизни прорицатель правду сказал, — добавил Кутура.
— В первый и последний! — небрежно обронил Варадин и, переступив через труп прорицателя, шагнул к боярину. Он стоял теперь так близко к столу, что Сабота мог схватить его за ногу. — Может, растолковать, за что мы хотели тебя «скинуть», как ты изволил выразиться? — спросил старейшина с ухмылкой. — За то, что ты нам поперек горла стал! Хочешь, чтобы мы поддакивали любой твоей глупости. И мы, трусы, поддакиваем, с души воротит, а поддакиваем. Потому что всяк знает: начнешь перечить — угодишь в темницу, а то и с жизнью распростишься. Вот за что! И еще за то, что ты, проклятый, только о себе и думаешь!
— А как же? — удивился Калота.
— Вотчина твоя обнищала и ты вместе с нею, а тебе плевать!
— Ах, вы, пиявки! А то мало вы крови попили? — ехидно перебил его Калота. — Пиявки вы и есть!
— Пускай мы пиявки, спорить не будем! А ты зато — знаешь, кто? Свиное рыло! — выкрикнул Гузка.
— Чирей волосатый!
— Чирей в доспехах!
Старейшины орали наперебой, обступая боярина со всех сторон.
— Ай-ай-ай! Стража! Сюда! Скорей! — запищала боярыня, испугавшись за мужа: хоть какой, а все свой, без него всему их роду погибель.
Кувшин из-под молока брякнулся у самых ног боярина и разлетелся на тысячу черепков. Пошли в ход посохи с набалдашниками. Старейшины приступили от угроз к делу, но руготня не затихала.
— Пиявки!
— Свиная харя!
— Тупая скотина!
Калота бегал вокруг стола и вопил: «Стра-жа! Стража!» Старейшины поспешали за ним.
Сабота подумал, что теперь самое время вылезать — может, в суматохе удастся завладеть ладанкой. Как на грех, у него зачесалась верхняя губа. Зуд такой — прямо мочи нет. Потрогал — а там усы! Густые, пушистые... Вот радостъ-то! Собственные усы! Только теперь не время было радоваться...
Вдруг в коридоре послышался топот, и в зал ворвались вооруженные воины во главе с начальником стражи.
— Обезглавить! Всех до одного! — радостно крикнул Калота. — Ой, нет, погодите! Сразу не убивайте, пусть подольше помучаются!
— Старейшины-ы! — раздался голос Гузки. — Впе...
Но страшный рев змея заглушил все.
— Скорей гоните к змею девушку! — завопил Калота. — Он голодный!
Один из воинов бросился со всех ног выполнять приказ боярина. Плащ соскользнул у него с плеч и остался лежать на полу.
Сабота понял, что медлить больше нельзя. Высунулся из-под стола и подтащил плащ к себе. В плаще, да еще усатого, его никто не узнает. Уже без опаски вылез он из своего укрытия.
Свалка, крики и брань не прекращались. Калота науськивал воинов на старейшин. Пока Сабота пробирался к прорицателю, его раза два огрели посохом по спине и порядком намяли бока, но он и не почувствовал. Когда же наконец Сабота нагнулся, чтобы взять заветную ладанку, кто-то рявкнул над самым его ухом.
— Ты что делаешь?!
Это был начальник стражи. Весь потный, красный, он держал в руках тяжеленную палицу.
