Элинор Фарджон - Седьмая принцесса
— Так ты говоришь, что съела дюжину огромных, толстых, круглых, сочных беляшей, и у тебя даже живот не болит?
— Нет, мамань.
— А жаль, — подвела итог Мамаша Кодлинг. — Стыд! Позор! Оставила голодных братьев без обеда! Кусок у них изо рта вынула!
— Стыд! — проревел Эйб.
— Позор! Позор! ПозорI — проревели Сид, Дейв и Хэл.
— И чего вы раскричались, не понимаю, — пожала плечами Долл. — Что я плохого-то сделала? Вы же, маманя, сами говорили, что беляши подходят каждые полчаса.
— Я вне себя! — сказала Мамаша Кодлинг и рухнула на стул как подкошенная. — Моя дочь! = простонала она. — Дюжину беляшей. Моя дочь съела дюжину беляшей. Дюжину беляшей съела моя дочь. За полчаса! Бел остановки! Беляш за беляшом. Целую дюжину. Два раза по шесть. Три раза по четыре. Я вне себя. Целую дюжину! За полчаса! Моя дочь! Целую дюжину.
— Дюжину чего? — донёсся с порога голос, В дверях стоял высокий и тощий молодой человек, а на плече у него восседала маленькая старушка.
— Ой, к нам гости!.. — Полл вскочила.
Молодой человек пригнулся, чтобы старушка не ударилась о притолоку, и вошёл в кухню. Здесь он повторил свой вопрос:
— Так дюжину чего сделала ваша дочь? Что повергло вас в такую оторопь?
Мамаша Кодлинг осмотрела молодого человека с головы до ног, с золотой короны на макушке до золотых пряжек на туфлях. И принялась грузно приседать в реверансах:
— Силы небесные! Да к нам же сам король пожаловал! Король Норфолка собственной персоной! А ну встаньте! — крикнула она сыновьям. — Встаньте, болваны неотёсанные, поклонитесь Его Величеству.
Эйб, Сид, Дейв и Хэл поднялись и, схватив себя за вихры, потянули головы вниз. Изобразив таким манером поклон, парни тут же уселись обратно за стол.
— Очень приятно, — сказал Нолличек. Он опустил старушку на пол и представил её: — Моя няня, госпожа Нянюшка.
Мамаша Кодлинг снова присела и подтолкнула вперёд младшую дочку, которая вытаращила на гостей огромные, точно блюдца, глазищи.
— Это моя меньшенькая, Полл, — сказала Мамаша Кодлинг…
— Очень милая девочка, — произнёс король. Полл быстренько сделала книксен, а Мамаша Кодлинг сказала:
— Очень приятно.
И, тогда Нолличек спросил в третий раз:
— Так дюжину чего сделала ваша дочь? О чём вы говорили? Что вас так изумило?
Мамаша Кодлинг покраснела до корней волос и, ухватив Полл за руку, пробормотала:
— Что отвечать-то?
— Скажи уж как есть, мамань, — ответила Полл шёпотом.
— Ни за что! В такой стыдобе королю признаться? Ославить Кодлингов на всю страну? Ни за что! Ты подумай, Полл — целых двенадцать! Ровным счётом — дюжина!
На последних словах голос Мамаши Кодлинг снова зазвенел от возмущения.
— Чего дюжина, в конце-то концов? — Нолличек грозно сдвинул брови — он не любил ждать.
Полл шагнула внерёд и бодро провозгласила:
— Двенадцать мотков льна, Ваше Величество.
У Мамаши Кодлинг отвисла челюсть. А Полл, широко улыбнувшись, крутанула колесо прялки и продолжала:
— Целую дюжину мотков, и всего за полчаса. Это маманю и изумило. Ясно, Ваше Величество?
«Уж теперь-то он будет доволен», — подумала Полл.
Она, однако, так и не успела понять, доволен король или нет, потому что вперёд выскочила его маленькая Нянька и взволнованно воскликнула:
— Двенадцать мотков льна за полчаса! Неслыханно! Есть от чего оторопеть! И это спряла ваша собственная дочь? — обратилась она к Мамаше Кодлинг.
— Д-д-да, госпожа — еле слышно произнесла та. — Моя самая что ни на есть собственная дочь.
Нянька пронзила Полл острым взглядом и ткнула в неё пальцем.
— Вот твоя невеста, — сказала она Королю.
Нолличек испуганно оглядел девочку и с отчаяньем сказал:
— Но, Нянюшка, она же совсем маленькая.
— Ничего, вырастет, — отрезала Нянька и обратилась к Полл. — Подойди поближе, дитя моё.
Полл повиновалась.
— Сколько тебе лет? — спросила Нянька.
— Двенадцать, если позволите.
— Вот видишь, она совсем ребёнок! — снова запротестовал Нолличек.
— Повзрослеет, — твёрдо сказала Нянька. — Если ребёнок в двенадцать лет прядёт за полчаса двенадцать мотков, то сколько же она будет прясть в двадцать?
— Госпожа, — наконец решилась Полл. — Это не я спряла лён. Маманя изумлялась не мне.
— А кому же? — растерялась Нянька.
— Моей сестре. Вот она.
И она указала на Долл, безмятежно глядевшую в раскрытую дверцу печки. Нянька с Нолличеком разом повернулись и…
— Это твоя сестра? — спросил Нолличек у Полл.
— Это ваша дочь? — спросила Нянька у Мамаши Кодлинг.
— Встань, дурёха, — прошипела старшей дочери вдова мельника. — Встань, поклонись.
Долл медленно поднялась, обратив к королю прелестное личико, слегка присела в реверансе и тут же выпрямилась, не сводя с Нолличека сонно-нежного взгляда.
— Она милая, — не сдержался Нолличек и обратился к девушке. — Так, значит, это ты? Целую дюжину?..
— Я, если позволите. — Доллечка снова поклонилась.
— Она очень милая! — сказал Нолличек Няньке.
— Красота недолговечна, — заявила Нянька. — Подойди ко мне, умелица.
Долл подошла к Няньке вплотную.
— И сколько же тебе лет?
— Восемнадцать будет на Михайлов день, — нежно проворковала Долл.
— Нянюшка, она очень, очень милая!
— Тсс! Тихо ты! Нянька отодвинула воспитанника в сторону. — Ты порядочная, девушка? — снова обратилась она к Долл.
— Да, госпожа, если позволите.
— А жених у тебя есть?
— Нет, госпожа, если позволите.
— Ой, Нянюшка! — снова встрял Нолличек. — Она просто страсть какая милая!
— Да тихо ты — шикнула Нянька и про должила допрос: — Милочка, ты и впрямь сделала то, что привело твою мать в такое изумление?
— Да, госпожа. Маманя страшно изумилась. А я… просто не смогла удержаться. Простите.
— Не смогла удержаться! — возопила-Нянька. — Не удержалась и спряла двенадцать мотков льна за полчаса?! Не смогла удержаться? — Старушка открывала и закрывала рот, точно рыба, силясь подобрать слова. Наконец, указав на Доллечку перстом, она нровозгласила:
— Вот твоя невеста!
— Невеста короля?! Наша Долл?! — воскликнула Мамаша Кодлинг.
— Никогда бы не подумал, — подал голос Эйб.
— Во сне не приснится, — сказал Сид.
— Ну и ну — протянул Дейв.
— Дела… — подытожил Хэл.
— А чему вы удивляетесь? — спросила у братьев Полл, но ответа не получила.
Пока все кругом жевали глотали и переваривали своё удивление, Нолличек взял Доллечку за нежную, пухлую ручку.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Долл, Ваше Величество. А вас как величать?
— Нолл. Скажи, Долл, ты хочешь стать королевой Норфолка?
— Мне бы чего попроще. Хоть королевой норфолкских беляшей.
— Всё будет по-твоему! Всё — как пожелаешь! Если… — король сжал податливую, мягкую ручку. — Если эти прелестные пальчики и вправду умеют то, о чём говорила твоя маменька.
Долли рта раскрыть не успела, а Мамаша Кодлинг уж тут как тут.
— Конечно, Ваше Величество! Умеют, Ваше Величество! Умеют, вы уж поверьте мне, старой. Господибожемой! Моя Долл — королева Норфолка! И все знатные господа ей кланяются и угождают! — Она даже ослабела от радости и принуждена была опереться о стол, чтобы не упасть. — Ваше Величество, неужто правда?
Нолличек кивнул:
— Объясняю. Я, мамань, хочу жениться. И женюсь на твоей дочери. Объясняю дальше. Триста шестьдесят четыре дня в году она будет наряжаться и украшаться, как ей заблагорассудится, знаться и дружить, с кем пожелает, будете есть и пить что душе угодно.
— И беляши можно есть? — спросила Долл.
— С утра до вечера!
— И шёлковое платье по субботам надевать? — уточнила Мамаша Кодлинг.
— У Долл будет по шёлковому платью на каждый день недели.
— И мы тоже сможем жить во дворце? — оживилась Полл. — Мы ведь не просто семья, мы её друзья, она хочет с нами знаться и дружить.
— Ну конечно, Полл, — улыбнулся Нолличек. — Можете проводить с ней весь год напролёт одиннадцать месяцев и тридцать дней. Но на тридцать первый… — Тут голос у короля внезапно посуровел. — На тридцать первый день двенадцатого месяца Долл запрут в комнате, полной льна, и она спрядёт все кипы, чтоб соткать полотно и сшить из него простыни полотенца и носовые платки для короля. То есть для меня.
— Ой, — выдохнула Мамашал Кодлинг.
— Ой, — хором сказали четверо её сыновой.
— А не спрядёт, — воодушевившись, продолжал Нолличек, — я велю отрубить ей голову.
— Ой, — выдохнула Мамаша Кодлинг.
— Ой, — хором сказали четверо сыновей.
— Мне это не понравится, — сказала Долл.
— Разумеется, чему ж тут нравиться? Поэтому ты не допустишь казни и всё спрядёшь в срок. С головой ты куда красивее.
