Памела Трэверс - Мэри Поппинс
— А в следующий раз во что они превратятся? — поинтересовалась Джейн, покосившись на пальцы миссис Корри.
— Ха! В том-то вся и штука! Я никогда не знаю заранее, что это будет! «Играю втемную», как, помнится, сказал своей матери Вильгельм Завоеватель, когда она пыталась отговорить его идти войной на Англию.
— Да, вам, должно быть, уже очень много лет! — с тайной завистью произнесла Джейн, думая о том, что и она когда-нибудь станет такой же старой и будет помнить о том, что сказал своей матери Вильгельм Завоеватель, собираясь идти войной на Англию.
Миссис Корри запрокинула назад свою маленькую седую головку и залилась веселым смехом.
— Много лет! — сказала она наконец. — Да я совсем еще цыпленок по сравнению с моей бабушкой! Вот ей действительно много лет! Хотя и я, конечно, кое-что повидала на своем веку. Помню, когда этот мир только создавался, а мне, между прочим, тогда было уже больше двадцати…
Внезапно она остановилась и, прищурившись, взглянула на ребят.
— Ну и ну! Я тут все болтаю и болтаю, а вас и обслужить-то некому! Полагаю, моя дорогая, — повернулась она к Мэри Поппинс, — вы, как всегда, пришли за имбирными пряниками?
— Вы абсолютно правы, миссис Корри, — вежливо ответила Мэри Поппинс.
— Так — так. А Фанни и Анни вам что, ничего не дали?
Джейн отрицательно покачала головой.
— Нет, мамочка, — заныла из-за прилавка мисс Фанни.
— Мы как раз собирались, — испуганно промямлила мисс Анни.
Выпрямившись, миссис Корри свирепо уставилась на своих дочерей. После чего тихим, но наводящим ужас голосом произнесла:
— Собирались? Неужели? Ах, как интересно! А кто, милая Анни, позволил вам раздавать мои имбирные пряники? А?
— Никто, мамочка. Но я их и не раздавала. Я только думала…
— Ты только думала! Замечательно! Так вот попрошу тебя в следующий раз не думать! Здесь обо всем думаю я!
И миссис Корри разразилась громким, визгливым смехом.
— Нет, вы только посмотрите на нее! Вот рева-корова! Маленький ребеночек! — запищала она, показывая на свою дочь пальцем.
Повернувшись, Джейн с Майклом увидели, что по щеке мисс Анни катится большая слеза. Однако они не сказали ни слова. Несмотря на свой маленький рост, миссис Корри сумела сделать как-то так, что все присутствующие чувствовали себя не только маленькими, но совсем-совсем крошечными. Правда, когда она отвернулась, Джейн все же ухитрилась передать Анни свой носовой платок. Взгляд великанши исполнился благодарности. Она поднесла платок к глазам, и огромная слеза тут же промочила его насквозь.
— А ты, Фанни, ты тоже «думала»? — обратилась между тем миссис Корри ко второй дочери.
— Нет, мамочка, — ответила, дрожа, мисс Фанни.
— Что ж, тем лучше для тебя. Открой-ка вон тот шкаф!
Трясущимися пальцами великанша открыла стеклянный шкаф.
— А теперь, мои дорогие… — голос миссис Корри вдруг совершенно изменился. Она так весело улыбалась и так приветливо подзывала ребят к себе, что им стало даже немного стыдно за свой страх. Было совершенно ясно, что она может быть и очень-очень доброй.
— Не хотите ли, мои ягнятки, подойти поближе и сами выбрать пряники? Сегодня они пеклись по особому рецепту, который мне дал Альфред Великий. А он, насколько я помню, был прекрасным кулинаром, хотя, если честно, один раз все-таки сжег пряники. Итак, сколько вам?
Джейн с Майклом вопросительно посмотрели на Мэри Поппинс.
— Каждому по четыре, — сказала она. — Итого — двенадцать. Дюжина.
— Если дюжина, то пусть уж лучше будет чертова дюжина! Тринадцать! — весело перебила ее миссис Корри.
Джейн и Майкл выбрали тринадцать пряников — самых больших и самых аппетитных. На каждом из них сверху красовалась яркая звезда из позолоченной бумаги. Все руки у ребят оказались заняты вкусными, ароматными имбирными пряниками. Майкл, не удержавшись, откусил от одного уголок.
— Ну как? Вкусно? — пропищала миссис Корри, и когда Майкл в ответ кивнул, пустилась в пляс. Она танцевала старинным шотландский танец и от удовольствия то и дело кричала своим тоненьким, писклявым голоском:
— Чудесно! Прекрасно! Ура!
Вдруг она остановилась и лицо ее стало очень серьезным.
— Но знайте, я просто так их не раздаю. За пряники надо платить! С каждого из вас причитается по три пенса.
Мэри Поппинс открыла кошелек и достала три трехпенсовика.
Одну монетку она дала Джейн, другую — Майклу, а третью оставила себе.
— А теперь, — попросила миссис Корри, — прикрепите их на мой плащ. Эти трехпенсовики предназначены именно для этого.
Джейн с Майклом взглянули повнимательнее на ее длинный черный плащ и поняли, что он весь усыпан монетками по три пенса, как бывает усыпан сверкающими пуговицами наряд циркового клоуна.
— Ну, подойдите и прикрепите! — повторила миссис Корри, потирая руки от удовольствия. — Смелее! Они не отвалятся!
Мэри Поппинс подошла и приложила трехпенсовик к воротнику ее плаща. К удивлению. Джейн и Майкла трехпенсовик тотчас же намертво приклеился к темной материи, из которой был сшит плащ. Тогда они сделали то же самое. Джейн где-то у правого плеча, а Майкл посередине. Их монеты тоже моментально приклеились.
— Вот удивительно! — невольно вырвалось у Джейн.
— Пустяки, моя дорогая! — захихикала миссис Корри. — Ничуть не удивительней других вещей, которые я умею делать! — и она многозначительно подмигнула Мэри Поппинс.
— Боюсь, миссис Корри, что нам пора идти, — отозвалась Мэри Поппинс. — Сегодня на ланч заварной крем, а я еще должна успеть его приготовить. Эта миссис Брилл…
— Отвратительная кухарка? — перебила ее миссис Корри.
— Не то слово! — презрительно бросила Мэри Поппинс.
— Тэк-тэк… — прогнусавила миссис Корри и с умным видом приложила к носу палец. Потом сказала:
— Ну, дорогая мисс Мэри, мне было очень приятно вас повидать… Думаю, что и моим девочкам тоже, — она кивнула в сторону двух больших скорбных фигур, стоящих в отдалении. — Надеюсь, вы скоро придете еще… Э-э, вы уверены, что донесете пряники? — спросила она, повернувшись к Джейн и Майклу.
Те кивнули.
Тогда миссис Корри подошла поближе. В ее лице было что-то странное и таинственное.
— Вот что я хочу спросить, — задумчиво произнесла она. — Что вы сделаете с этими бумажными звездочками?
— О, мы их обязательно сохраним! — ответила Джейн. — Мы всегда так делаем!
— Ага! Значит, вы их собираете! А где же вы их держите? — миссис Корри прищурила глаза, и стала еще таинственней.
— Ну, — сказала Джейн, — мои, например, лежат под носовыми платками в верхнем левом ящике комода. А звездочки Майкла…
— А мои — в коробке из-под ботинок. На нижней полке в гардеробе, — перебил ее Майкл.
— Так, вверху в комоде и в обувной коробке… Так-так… — задумчиво повторила миссис Корри, будто хотела получше запомнить услышанное. После этого она обменялась с Мэри Поппинс многозначительным взглядом и слегка кивнула ей головой. Мэри Поппинс кивнула в ответ.
— Все это очень, просто очень интересно, — бодро воскликнула миссис Корри. — Вы даже не представляете, как я рада, что вы собираете эти звездочки! Я обязательно это запомню! А у меня, между прочим, память очень хорошая. Я помню даже, что подавали на обед у Гая Фокса[2] каждое второе воскресение месяца. А теперь — до свидания. Приходите еще. Да побыстрее! Побыст-ре-е… По-быст-ре-е…
Голос миссис Корри, казалось, становился все тише и тише, пока не умолк совсем. Очнувшись, Джейн с Майклом обнаружили, что находятся на улице. Они снова шли вслед за Мэри Поппинс, которая по-прежнему изучала свой список.
Они остановились и посмотрели назад.
— Но, Джейн! — удивленно вымолвил Майкл. — Его здесь нет!
— Вижу! — ответила Джейн, изо всех сил тараща глаза.
И действительно, магазина на месте не было. Он бесследно исчез.
— Как странно! — сказала Джейн.
— Точно. Но… но пряники и впрямь очень даже ничего, — отозвался Майкл, откусывая от одного из них солидный кусок. — Даже очень ничего!
Вскоре они так увлеклись, выгрызая из своих пряников различные фигуры — людей, цветы и даже чайные чашки, — что совершенно забыли о том, насколько странным и необычайным было все, что с ними приключилось.
Вспомнили они об этом лишь ночью, когда свет в Детской был погашен и им полагалось давно спать.
— Джейн! — тихо позвал Майкл. — Джейн! Я слышу, как кто-то на цыпочках поднимается по лестнице. Слышишь?
— Тс-с-с! — прошипела Джейн из своей кровати. Она тоже слышала чьи-то шаги.
Через некоторое время дверь, тихо скрипнув, отворилась, и кто-то проскользнул в комнату. Это была Мэри Поппинс, одетая в пальто и шляпу. Не составляло ни малейшего труда догадаться, что она собралась куда-то идти.
