Ион Крянгэ - Румынские сказки
Цугуля и у него спросил то же, что у двух других, и этот ответил, как и они. Взял с собой Цугуля и третьего, и поехали они с богом дальше.
Потом повстречался им ещё человек, один ус — белый, а другой — чёрный. Одет он был в девять тулупов и кричал, что умирает от холода, хотя был полдень и солнце пекло как в июле.
Этот тоже захотел, чтоб Цугуля его с собой взял. И снова двинулись они всё вперёд, да вперёд, без оглядки.
Как стало смеркаться, встретили они на пути ещё одного; этот человек вглядывался в небо, с луком в руках.
Цугуля спрашивает его:
— Что ты тут делаешь, братец?
— Да вот, — говорит тот, — комар один взвился высоко до самого ветра буйного, а я хочу того комара подбить стрелой.
— Ну и богатырь же ты, дружище, — говорит ему Цугуля, — если можешь попасть в этого комара, мы-то его и не видим вовсе.
— Да что тут такого! Вот Цугуля, сын старика и старухи: он убил колдунью с дочерьми и зятьями, — отвечает стрелок.
— Это я и есть, — говорит Цугуля.
— Коль это ты, возьми меня с собой — может, я и пригожусь тебе.
Поехали они дальше и добрались до красивой долины, за ней высились горы, поросшие деревьями и травами, от них на душе становилось веселей. И повстречали они опять человека: он бормотал себе что-то под нос и махал палкой. Как махнёт, так сразу невесть откуда появляется добрая сотня птиц.
Спросил его Цугуля, что он за богатырь, что творит такие чудеса; а тот в ответ: настоящий богатырь — Цугуля, который совершил великие подвиги.
Узнав, что говорит он с самим Цугулей, этот человек тоже пошёл вместе с ними.
Так ехали они и ехали, долго ли, коротко ли: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. И куда бы ни попадали они, всюду спрашивали про стрирского царя. В городах и сёлах, где бы ни останавливались они на ночь, всюду люди встречали их радушно, заслышав имя Цугули, и с радостью давали им приют.
И вот в одно прекрасное утро завидели они башни крепости, где жил стрирский царь. Прибавили они шагу и к вечеру добрались до городских ворот.
На следующий день поутру встали они, приоделись, прибрались и возблагодарили господа, что живыми и невредимыми добрались до места.
Рассказал тут Цугуля своим товарищам, зачем пришёл, а они ответили, что если не отдаст царь дочь добром, то заберут они её силой, ибо не понапрасну же они пришли сюда с Цугулей-богатырём.
Отдал Цугуля царю грамоты, а тот и говорит:
— Готов я отдать тебе дочь, если сослужишь ты мне хорошо те службы, какие я тебе задам. Иначе полетит твоя голова с плеч — ты уж не прогневайся. Даю тебе срок до завтра: подумай — решишься ли ты на это, или нет.
— Решусь, государь, — отвечает Цугуля. — Приказывай.
— Так вот, к завтрашнему дню изволь съесть все хлебы, что выпекут в девяти печах, — велит царь.
— Повели только выпечь их побыстрее, — отвечает Цугуля.
Порешили, когда начать испытание. Назначили и стражу, чтоб следить за Цугулей.
Вечером явился Цугуля с товарищами. Цугуля и говорит Голодному:
— А ну, покажи себя, брат Объедала.
— Положись на меня, — отвечает тот. — Возьмите-ка себе по караваю, чтоб было и вам чем перекусить.
И начал он запихивать себе в рот по десять караваев зараз, глотает, словно за спину кидает, так что прикончил все девять печей ещё до полуночи. Потом подобрал все ломти да корки, что от товарищей остались, в мгновенье ока сожрал — и ну вопить:
— С голоду помираю! С голоду помираю!
Стража-то только рот разинула, увидев, как Объедала весь хлеб проглотил. Пошли они к царю и рассказали, что видели.
Подивился царь. Потом велел выкатить девять бочек вина и приказал Цугуле выпить всё до рассвета.
Цугуля говорит второму:
— Твой черёд, братец, ты всё жаждой мучился.
— Только и всего? — спрашивает тот.
Вытащил затычки из нескольких бочек зараз и как начал тянуть — вино словно в землю ушло.
Выпил всё и начал орать:
— Умираю — пить хочу! Умираю — пить хочу!
Когда доложили сторожа царю, что случилось, встревожился он и велел затопить самую большую печь девятью возами дров. А потом приказал Цугуле и его товарищам войти в эту печь.
Посмотрел Цугуля на зябкого и говорит:
— Настало и твоё время, брат Усач.
— Как залезете туда — задрожите и зубами от холода застучите, — отвечает тот.
И вправду, подошёл он к раскалённой докрасна печи, выдернул у себя из белого уса несколько волосков и бросил в жар. Сразу устье печи покрылось инеем. Влезли туда Цугуля с товарищами, да и закричали, что замерзают.
Пришёл царь, увидел это — призадумался: как же быть с этим колдуном Цугулей?
Приказал он, по их просьбе, подбросить в печь ещё девять возов дров, да всё без толку — будто жёг он лёд, а не дерево.
А была у этого царя служанка, такая резвая девушка, что борзых обгоняла.
Повелел царь Цугуле послать кого-нибудь из его товарищей вместе с той служанкой к волшебному роднику и принести два кувшина воды. Если вернётся Цугулин друг раньше, отдаёт царь Цугуле дочь свою, а коли прибежит первой служанка, то сидеть Цугуле с товарищами на колу, а самому Цугуле — выше всех.
Согласился Цугуля. Потом позвал своего товарища с жерновами на ногах и говорит ему:
— Что скажешь, дружище, обгоним мы девушку или отдыхать нам на острие кола?
— Попробуем, — говорит тот. — Может, этот вертел для самого царя останется.
Отправились вместе — человек с жерновами и служанка, каждый — с двумя кувшинами. За разговором добрались они и до волшебного родника.
Тут девушка пошла на хитрость. Была она собой недурна и завлекла скорохода: уговорила его положить ей голову на колени, чтоб отдохнул он немного, а она у него в голове поищет. Почесала она ему голову — он и заснул. Как увидела девица, что спит он крепко, взяла лошадиный череп, что валялся неподалёку, подложила его потихонечку ему под голову, набрала воды в свои кувшины — и давай бог ноги. И след её простыл.
Цугуля с товарищами стоял на пригорке и смотрел на дорогу, что вела к волшебному роднику. Вот завидел он девушку — бежит как ветер. А человека с жерновами не видно, не слышно. Цугуля и спрашивает меткого стрелка:
— Глянь-ка, друг, не видишь ли где нашего товарища?
— Спит да похрапывает, положив голову на лошадиный череп, — отвечает стрелок.
Натянул он лук, наложил стрелу и — бац! Угодил прямо в череп и вышиб его из-под головы спящего. Тот подскочил, озирается, а девицы нет как нет.
Живо набрал он воды в кувшины и пустился скорее мысли, по десять перегонов зараз прыгал. Нагнал он девицу в самых воротах дворца и, пробегая мимо неё, разбил её кувшины своими жерновами.
Поднёс он кувшины царю, а тот спрашивает;
— А девушка где?
— Идёт вослед, — отвечает Цугуля.
Пришла и девица и рассказала царю всё как было.
Ночь напролёт не мог заснуть царь, всё ломал себе голову. На другой день один царский советник, зная, чем царь так озабочен, подсказал, какую надо задать Цугуле задачу. Понравился царю совет, позвал он Цугулю и говорит:
— Всё ты выполнил, Цугуля, что я тебе приказал. Сослужи мне ещё одну службу и тогда иди с миром.
— Приказывай, да только поскорее, пресветлый царь, не то другой царь, тот что послал меня, разгневается за такую проволочку, а этого мне вот как не хочется.
— Сделай так, чтобы за ночь разродились пятьдесят бесплодных женщин.
— Ну, это что за дело! — говорит Цугуля. — Приведите-ка их поскорей сюда!
Приказал царь привести пятьдесят женщин и поместить каждую в особой горнице. Посмотрел Цугуля на своего друга-колдуна и говорит ему:
— Покажи-ка, мудрец, какая сила в твоём волшебном посохе.
— Мог бы царь задать задачу и потруднее — это пустяки, — отвечает тот.
Прошёл он по горницам, пошептал что-то каждой женщине, стукнул их легонько посохом по спине и ушёл. До утра все они родили, одна за другой.
Пришёл наутро царь, услышал, как орут дети — хоть уши затыкай, — схватился за голову и тотчас повернул обратно. Но когда перешагивал он порог этого дома, удирая к себе во дворец, колдун и его стукнул своим посошком, и вдруг неведомо откуда взялся выводок утят, и они с кряканьем побежали за царём.
Засмеялись и царица и царские советники, как увидели царя с утятами.
Испугался царь проделок Цугули, не осмелился больше испытывать его силы и решил отдать ему дочь.
Собравшись в путь, забрал Цугуля царскую дочь и отправился. Со всем почётом провожал его царь с войском, с трубами и барабанами до самых крепостных стен.
Попрощался Цугуля с царём и поехал своей дорогой, расставаясь со своими товарищами в тех местах, где повстречался с ними.
Едет он и примечает, что царская дочь грустит. Спросил он её чего она печалится, а она в ответ:
— Руки я на себя наложить готова оттого, что отдаёшь ты меня царю, который тебя послал, а не берёшь себе в жёны.
