Виктор Калугин - Литературные сказки народов СССР
— Хватит, дурак! — перебил старик. — Все в твоей сказке было и может быть. А я тебя просил рассказать про то, чего не бывает. Ну-ка, поди сюда!
И как только средний брат приблизился, старик поднял руку с железным пальцем и как даст ему щелчка. Тот сразу упал. Старик мигом схватил его и — под пень.
Не дождавшись возвращения братьев, отправился их искать самый младший. Долго брел он по лесу, вышел, наконец, на огонек, видит — сидит у костра старик и железным пальцем жар разгребает. А под пнем оба брата лежат, только головы наружу торчат.
Недолго думая, подскочил младший брат к старику и вцепился ему в бороду. Хотел он старика наземь повалить, да не тут-то было. Не успел он и глазом моргнуть, как старик поднял его и тоже под пень засунул. Да еще приговаривает:
— Не горячись, парень, не горячись! Видишь, твои братья тихо, спокойно себя ведут. Ну, и ты успокойся. А если расскажешь мне сказку про то, чего не бывает, тогда отпущу и тебя, и братьев, да еще огонька вам дам.
— Хорошо, расскажу! Дай только с мыслями собраться.
— Ладно, собирайся с мыслями! — согласился старик.
Подумал немного младший брат и начал:
— В прошлом году посеяли мы с отцом на озере бобы. Один боб рос, рос да и вырос до самого неба. Послал меня отец на небо за солью. Ухватился я за бобовый стебель и давай лезть вверх. Начал я лезть вечером, а до неба добрался только к утру. Купил я соли и пустился назад. Вдруг, откуда ни возьмись, выскочил из хлева козел и перекусил бобовый стебель. Что делать? Прыгнул я вниз, взял копу (шесть десятков) яиц, разбил их, сварил из скорлупы веревку, вернулся на небо, привязал веревку за край облака и стал спускаться. Спускался я, спускался, вдруг вижу, веревки не хватает. Вытащил я нож из-за голенища, и — чик, — отрезал верхний конец веревки, привязал к нижнему и счастливо спустился на самую маковку костела. Посмотрел я сверху, думаю, — спрыгну. Прыгнул и угодил на большой камень. Увяз я в камне по колена, не знаю, что дальше делать. Подумал немного и решил оставить ноги в камне. Побежал я домой за топором. Вернулся, вижу — рыжая собака мои ноги в камне гложет. Замахнулся я топором на собаку, а она — гав, гав! и — бежать! Только со страху свои бумаги оставила…
— А что было в тех бумагах? — нетерпеливо спросил старик.
— Да ничего особенного. Там было написано, что твой отец у моего отца свиней пас.
— Неправда, этого не было, это вранье! — закричал старик и поднял было железный палец.
— Потише, потише, дедушка, — сказал младший брат. — Ты ведь и просил рассказать про то, чего не было. Выходит, что моя взяла.
Делать было нечего. Пришлось старику всех трех братьев отпустить и дать им огонька…
Шестеро Беззубых и один Косоглазый
В деревне Коротконогих, неподалеку от озера Ложки, под горой Молоток, жили шестеро Беззубых и один Косоглазый.
Только не ладили Беззубые с Косоглазым.
Однажды Беззубые шли лугом и увидели быка Косоглазого. Напали они на этого быка и убили его.
А Косоглазый, не дождавшись вечером быка, пошел его искать. Искал, искал и нашел его убитым. Снял он с быка шкуру, взвалил его на телегу и повез домой.
На другой день он поехал с женой на ярмарку. Там он помог жене забраться в шкуру и научил ее, что надо делать.
Как только на ярмарке собрался народ, встал косоглазый на телегу и закричал:
— Эгей! Когда баба внутри, мой бык поет и пляшет. А когда баба снаружи, мой бык молчит. Эгей, купите!
Народ все побросал и обступил Косоглазого:
— Ну-ка, бычок, попляши! — сказал Косоглазый.
Бык стал плясать.
— Ну-ка, бычок, скажи, что ты ел сегодня?
— Солому… — промычал бычок.
— Ишь ты, диковинка какая! — зашумел народ.
Тут нашелся в толпе кузнец. Не торгуясь отвалил он за говорящего быка тысячу золотых и спрашивает у Косоглазого:
— А что это значит: когда баба внутри, мой бык поет и пляшет, а когда баба снаружи, мой бык молчит?
— Загадка не мудреная, — ответил Косоглазый, — сейчас все поймешь!
С этими словами он велел жене вылезть из бычьей шкуры.
— Сам видишь теперь: когда баба снаружи, бык ничего не смыслит, молчит.
Понял теперь купец, что его обвели вокруг пальца, и ушел несолоно хлебавши.
Узнали Беззубые про удачу Косоглазого, пришли к нему и говорят:
— Слыхали мы, что ты разбогател, лопатой золото загребаешь. Расскажи нам, как ты свое богатство добыл?
Косоглазый почесал в затылке и говорит:
— Вы убили моего быка, чтобы мне навредить. Только вышел мне не вред, а польза. Вчера я снял с него шкуру и продал ее на ярмарке за тысячу золотых.
Беззубые вернулись домой, закололи всех своих быков, содрали с них шкуры и на другой день повезли в город.
Когда они стали за шкуры просить по тысяче золотых, народ над ними стал смеяться:
— Да что вы, белены объелись! Виданное ли дело, за дырявую шкуру по тысяче золотых заламывать?
— Гнать их с ярмарки! Приехали только издеваться над нами! — закричали купцы.
Едва успели Беззубые собрать шкуры и рады были целыми вернуться домой. Поняли они, что Косоглазый их обманул, и решили ему отомстить.
Сшили они кожаный мешок, поймали Косоглазого, засунули его в мешок, завязали и потащили в реку топить.
На мосту старший Беззубый говорит:
— Погодите, давайте сначала отдохнем, подкрепимся малость, а потом и утопим его.
Оставили мешок на мосту, а сами в трактир пошли.
А Косоглазый в мешке брыкается и кричит что есть силы:
— Развяжи мешок, покажу занятную вещь. Развяжи мешок, покажу занятную вещь.
Услыхал Косоглазого старый пастух, пожалел его и выпустил из мешка.
— Ну, теперь покажи мне занятную вещь! — сказал пастух.
— Наберись малость терпения, добрый человек, — ответил Косоглазый, — скоро увидишь.
С этими словами Косоглазый выкорчевал из земли старый пень и засунул его в мешок. Вложил еще туда большой камень, завязал, а сам с пастухом спрятался под мостом.
Скоро вернулись Беззубые, подняли мешок, раскачали и швырнули с моста в омут, приговаривая:
— Вот тебе, обманщик! Что заслужил, то и получил!
А Косоглазый, живой да целехонький, выскочил из-под моста, забежал вперед и давай пасти стадо того же пастуха.
Увидели Беззубые Косоглазого и рты разинули от удивления.
— Откуда ты, Косоглазый, взялся? — спрашивают. — Ведь мы тебя в реку бросили!
— Право уж сам не знаю теперь, на небе или в райских лугах я был… — ответил Косоглазый. — Потому что на дне я такую красоту повидал, что и передать невозможно! А больше всего мне понравились эти овечки, которых я сейчас домой гоню.
— А осталась ли там хоть еще одна такая овечка? — спрашивают Беззубые.
Махнул рукой Косоглазый:
— Что вы! Я и десятой доли не взял! Если не верите, могу вам показать!
Пошли Беззубые следом за Косоглазым. Пригнал он на мост все стадо и обернулся к Беззубым:
— Видите, сколько там шелковистых овечек! — и показал отражение овец в воде.
— Видим, видим, — закричали Беззубые.
Раньше всех бросился в воду самый старший из Беззубых.
Его товарищи услыхали, как он в воде булькает, и подумали, что это он овечек зовет: «буре, буре»…
— Ох, он самых жирных овец из реки повытаскает! — заволновались Беззубые и, словно лягушки, стали прыгать в воду.
Добрый час они в воде барахтались, насилу выбрались, чуть не утонули.
С тех пор Беззубые перестали мстить Косоглазому.
Хитрый Ромас
Жил-был человек по имени Ромас. Земли у него было мало. Каждую весну он терпеливо убирал все камни со своей полоски и выкорчевывал все пни. Но те, словно заколдованные, все ломали его соху да борону.
Присел однажды Ромас на груду камней отдохнуть. Сидит и проклинает свою горькую жизнь.
— Черт бы побрал эти пни да камни! Нету от них житья!
Не успел Ромас вымолвить это проклятие, как вдруг откуда ни возьмись выскочил из оврага барчонок:
— Добрый день, хозяин. Что поделываешь?
Понял Ромас, что накликал нечистого, и говорит:
— Каждую весну дикие гуси на мое поле садятся и по стольку яиц кладут, что я и собирать не успеваю.
И Ромас показал на камни, которые были рассыпаны по всей его полоске.
Глянул барчонок на камни и спрашивает:
— А почему ты не кладешь эти яйца под наседок? Подумай только, сколько ты набрал бы перьев да мяса!
— Пробовал! Один раз вылупилось шестьдесят гусят. Накинулись они на поле, склевали весь ячмень и овес, только-то и пользы было от них.
— Продай мне эти яйца, — говорит барчонок.
— Купи.
— А сколько хочешь?
— Соберешь их за ночь да вывезешь с поля, все твои будут, — сказал Ромас.
Барчонок согласился. Вышел Ромас утром в поле, а там уж ни камешка не осталось.
