Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 2
234
Одевается.
235
Завтра.
236
Скоро, поспешно.
237
Дрянь, по́гань.
238
Собака.
239
Место записи неизвестно.
AT 325. Не только в этом, но и во многих других восточнославянских вариантах «Хитрой науки» чародей появляется перед старухой или стариком, или парнем при вздохе («Ох!») неведомо откуда или из-под земли и именуется Охом. Нередко в белорусских и украинских сказках Ох — это черт. Традиционный мотив сказок — Ох выходит из-под земли к человеку, который вздохнул, — послужил основой быличек-легенд, ассоциируясь с поверьями о кладнике — черте. Образ Оха, появляющегося при вздохе человека, встречается и в некоторых сказках неславянских народов СССР (Арм. нар. ск., Ереван, 1964, с. 80—83). Те эпизоды данного варианта «Хитрой науки» сборника Афанасьева, в которых действует бедная старуха и переданы ее переживания, замечательны своей психологической мотивированностью. Диалог щуки и ерша имеет традиционную для восточнославянских сказок устойчивую стилистическую форму.
К отдельным эпизодам сказки Афанасьевым приведены варианты.
К словам «пришли к могиле» (с. 232) — вариант: «кургану».
После слов «Вдруг откуда не́ взялся — явился старец» (с. 232) указан вариант: «В другом списке является черт. Жил бедный мужик, ничего в дому не было, а детей много. Как быть? Всех-то надо накормить да добру научить. Вот придумал мужик раздать сыновей по людям — в науку; повел одного в город, но сколько ни водил — никто не берет даром, а платить не из чего. Крепко осерчал старик да с сердцем накинулся на парня: «Ну, куда тебя, Ванька, девать? Хоть бы черт тебя взял!» На то слово черт не заставил себя долго ожидать — тотчас явился и говорит: «Отдай мне своего сына в науку, а через три года приходи за ним: узнаешь — возьми себе, а не узнаешь — то мой меч, твоя голова с плеч!»
К эпизоду появления Оха с двенадцатью скворцами (с. 233) дан вариант: «В другом списке Ох обращает своих двенадцать учеников собаками. Старуха говорит: «Где тут быть моему сыну: это псы поганые!» Ох вывел одну собаку, ударил ее по спине — и в ту же минуту наместо собаки явился старухин сын».
К словам сына «я буду седьмой с правой руки» (с. 233) — вариант: «у меня из правого уха дымок пойдет».
После слов «горько заплакала и деньгам не рада» (с. 233) указан вариант: «Идет старуха с сыном дорогой широкою. В чистом поле ездят охотники и травят зайцев. Увидал их сын и говорит матери: «Я обернусь хортом (борзой собакою); продавай меня охотникам, только Оха не поминай!» Тотчас ударился о сырую землю, сделался хортом, погнался за зайцем, словил и принес старухе, а сам так и ластился к ней. «Это твой хорт?» — спрашивают охотники. «Мой, господа стрельцы!» — «Не продаешь ли?» — «Давайте пятьдесят рублев». Охотники усмехнулись. «Возьми, говорят, — пять рублев!» — «Ох вы, стрельцы-молодцы! Где такая цена слыхана?» — промолвила с досадой старуха, и вдруг — откуда ни возьмись — выскочил Ох, отдал старухе пятьдесят рублев и взял хорта. (Долго он мучил собаку; наконец она от него убегает, Ох ее преследует — и начинается длинный ряд превращений)».
После слов «а жеребец со двора и пустился в чисто поле» (с. 234) отмечено: «В списке, где вместо Оха выведен черт, нечистый приводит жеребца домой, привязывает его к конюшне и не дает другого корма, кроме горячих угольев. У нечистого была дочь, увидела: стоит бедный конь, морда крепко притянута, а возле чугунный котел с жаром; сжалилась, отвязала его и повела поить, жеребец стал махать головою; махал, махал, пока не сбросил с себя недоузка; а как сбросил — сейчас убежал».
К словам «а тут на плоту» (с. 234) — вариант: «на кладках».
После слов «одно зернышко попало царевне в башмачок» (с. 234) указан вариант: «Долго плавали в воде ерш и щука. Собрались купеческие дети, пошли ловить рыбу, закинули сети и вместе с другой рыбою вытащили и ерша. Только воротились домой, а к ним на двор идет Ох: стал торговать рыбу и дает цену высокую. Купил: «Доберусь, думает, до ерша». А ерш выскочил из лоханки, ударился о́земь и рассыпался маком; одно зернышко попало в башмак купеческой дочери...».
К словам «Зернышко... сделалось ястребом» (с. 234) — вариант: «орлом».
240
Записано в Нижегородской губ.
AT 725 (Нерассказанный сон) + 325. Первый сюжет играет здесь роль рамочного обрамления для основного сюжета — «Хитрая наука». Такая сюжетная контаминация является для восточнославянских сказок традиционной (ср. текст № 253). Мотив любовной связи царевны с купеческим сыном, облик которого ночью принимает перстень, взятый ею у служанки, здесь и в тексте № 250, напоминает сказку Страпаролы, так же как эпизод, в котором царевна по требованию отца оказывается вынужденной разлучиться с перстнем. К словам «и выпустил тридцать сизокрылых голубей» (с. 235) Афанасьев привел вариант: «Выпустил тридцать белых лебедей и посыпал им зерна; все смирно клюют, а один кругом похаживает, то того, то другого пощипывает и гонит прочь от корму».
Варианты: к словам «мелким жемчугом» (с. 236) дан вариант: «горохом»; к словам «наступлю на жемчужинку» (с. 236) — вариант: «на горошинку», к словам «оборотился в петуха» (с. 236) — вариант: «в голубя».
241
Место записи неизвестно.
AT 725 + 325. Сюжет «Хитрой науки» не развернут и основным является сюжет о нерассказанном сне, хотя и он изложен неполно.
После слов «сделался... Иваном-царевичем» у Афанасьева (с. 237) дано: «В другом списке Иван купеческий сын приплыл к берегу, оборотился кольцом и попал царевне в руки, слюбился с нею и сделался ее мужем».
242
Место записи неизвестно.
AT 449 (Жена колдунья). В AT учтены немногочисленные сказки этого типа, записанные в Восточной Европе и на ближнем Востоке, в Индии. Русских вариантов — 30, украинских — 9, белорусских — 14. В указателе Аарне-Андреева под особым номером *449 A выделены те нередко встречающиеся в восточнославянском фольклорном материале сказки типа 449, в которых муж, превращенный женой-колдуньей в собаку, находит приют у пастухов, спасает царских детей, возвращается с наградой к жене и превращается женой в воробья. Эта разновидность сюжета имеется и в западнославянском материале, и в сказках неславянских народов СССР (Башк. творч., I, № 84, 91, 93; Тат. творч., I, № 54), но сформировалась, как полагают исследователи, на восточнославянской культурной почве. История сюжета связана с «Тысячью и одной ночью» (ночь 2-я. Рассказ третьего старца). Рамочное обрамление сюжета о жене-колдунье (рассказ рыбака) нередко встречается в восточнославянских и других национальных вариантах сюжетного типа 449. Исследования: Polivka J. Pohádkoslovne studie. S. 67—106; Андерсон В. Роман Апулея и народная сказка. Казань, 1914, т. I, с. 376—487, 612—633.
243
Приманка для птиц, западня.
244
Место записи неизвестно.
AT 449. Вариант, как и предыдущий, обрамлен рассказом о чуде, насыщен подробностями, связанными с русским бытом. В основном примыкает к разновидности сюжетного типа — «Царская собака» (АА *449 A) — о службе собаки-оборотня у барина, о превращениях заколдованного мужика в ворона и воробья, жены в кобылицу. Необычна для сказок типа 449 та роль, которую играет колдун, любовник.
После слов «в поле ушел!» (с. 240) Афанасьевым дан вариант начала сказки: «Пошел мужик на охоту, забрался в дремучий лес, и попадается ему большущий медведь; выстрелил мужик из ружья и убил медведя наповал. С утра вышел из дому, а дорога была дальняя — крепко ему есть захотелось; вот он вынул нож, отрезал медвежью лапу, развел огонь и стал варить ее в походном котелке. Вода вскипела, обед поспел, вынул мужик хлеба и только было за еду принялся — вдруг лиса бежит. Мужик схватил ружье да за нею, выпалил, — а лиса увернулась и была такова!» «Ну, черт с нею, только даром заряд потерял; пойду-ка лучше пообедаю». Подходит к старому месту, а возле котелка медведь стоит — совсем живехонек, и все лапы целы. «Что за чудо, — говорит мужик, — ведь зверь-то ожил!» — «Это что за чудо! — отвечает зверь. — А ты пойди на село...»
После слов «в холе держал и с своего стола кормил» (с. 240) указан вариант: «Однова ехали мы с барином нашею деревнею; захотелось мне посмотреть, как моя жена с своим другом поживает. Прибежал я в избу. Увидал меня колдун, ударил плетью: «Был ты, — говорит, — пес поганый, а теперь будь воробей». Сделался я воробьем, вылетел в окно и пристал к другим воробьям. Летом мы в полях кормились, а зимой повадились летать в амбар к богатому мужику — в слуховое окно; а в амбаре было всякого зерна заготовлено! Тут меня изловили...» (Конец такой же, как и в тексте № 254).
