Аглая Дюрсо - Весь мир - чулан
— Кладовкин… Кладовкин… Кладовкин…
— Да ладно, не оправдывайтесь, — махнул рукой вернувшийся к жизни Трезор и огляделся: — Вижу, вы и маяк упустили!
Друзья переглянулись: ну конечно же! Кладовкин лишился чувств в самом начале и пропустил все интересное, захватывающее и ужасающее!
— Друг! Трезор! — кинулся обнимать Кладовкина Топ Дорожкин. — Да я тебе таких сокровищ принесу из странствий! Да я тебе всё что угодно! Такой ты дорогой мне друг!!!
— Эх, — махнул рукой Кладовкин, — вам только верь. Хотя бы весла соберите, а то вообще все добро разбазарите! — сказал он своим друзьям и поковылял вперед, потирая ссадины и что-то бурча про очередной испорченный костюмчик: — И где это я так в Темноте изорвался?!
— Кладовкин, да это же маяк! — не выдержал несправедливого бухтенья друга Механюк.
— Все-таки генератор не выдержал, да? Ну тогда и ладно, — примирительно сказал Кладовкин. — Зачем мне испорченный маяк?
— Да, совсем не нужен, — торопливо согласился Механюк, с опаской поглядывая в дальний угол с лазом.
— Давай помогу, — совсем уж добродушно сказал Кладовкин. И взял половину блестящих весел у Механюка.
— А я тебе помогу, — радостно вызвался Топ. И подхватил сундучок с рацией.
* * *Когда друзья взобрались на родную столешницу, Страшилка-Певунья играла победный марш. А все друзья Канючки выстроились в шеренгу, встречая победителей.
Трезор Кладовкин с болью в сердце отметил, что новые друзья Канючки — это его старые соседи! Это к ним он возвращался вечерами и рассказывал про дневные события!
— Ура! У нас никогда не будет Темноты! — ликовала Канючка.
Ее поддерживали только безмолвные друзья.
А остальные — нет.
Из часового домика наверху вылезла сонная кукушка и сказала заплетающимся языком:
— Ку-ку…
Певунья уже пожелала спокойной ночи:
— Конец радиовещания…
И Прищепка задремала у ног Топа… Даже старичок, пастушок, балерина, трубач и собачка стали просительно поглядывать на Кладовкина: им уже не терпелось оказаться в родной темной сокровищнице и забыть всю дневную суету! А ночь все не наступала.
Друзья хотели спать. Но только они пытались разглядеть какой-нибудь сон, как у них перед глазами вставали ужасные картины. Картины мира, не укрытого Темнотой.
Канючка сначала веселилась. Потом хвасталась, потом стучала каблучками. А потом стала хлюпать носом и обижаться на всех подряд. Даже на лампу:
— Ну я же при свете спать не могу!!! Всхлипнула и замолчала.
— Тс-с-с! — сказал Механюк. — По-моему, нам что-то Темнота шепчет.
Все прислушались. А Кладовкин покосился на свое сокровище — масляную лампу, болтающуюся под крышей мира, — и хитренько сказал:
— Я понял, что нам Темнота говорит!
— Что? — потирая глаза, зевнула Канючка.
— Она говорит, что мы ей слишком щедрый подарок подарили, — вслушался в тишину, а потом «перевел» ее Кладовкин. — Темнота говорит, чтобы мы его забрали себе!
— Темнота, а Темнота! — закричал в даль Топ Дорожкин. — Предлагаю честное соглашение: днем мы тебе подарок дарим, а ночью ты нам его возвращаешь, ладно?
Все жители буфета прислушались.
— Только, это… ты, Темнота, давай приходи к нам по ночам. Чтобы мы спокойно могли поспать под твоим присмотром, — застенчиво попросила Канючка.
— Кажется, она согласна, — прошептал счастливый Кладовкин. И кинулся спускать свою дорогую лампу на столешницу.
— Кажется, она вернулась, — прошептал счастливый Топ Дорожкин. Он закрыл глаза и почувствовал, как Темнота гладит его своей мягкой пушистой рукой, закрывая от всех страшных подробностей мира.
— Спокойной ночи, Темнота! — прошептал Кладовкин, задувая лампу.
Глава 5
Как победить колдунью Осень-Плаксу
Никто не знает, где живет всю Зиму, Весну и Лето злая колдунья Осень-Плакса. Потому что Зимой, Весной и Летом о ней вообще никто не вспоминает. А потом уже поздно: она вылезает из своего логова, и прогнать ее некому — и Весна ушла, и Лето.
На самом деле колдунья Осень-Плакса живет в чулане. Зимой она дрыхнет в самом дальнем углу, за веником, Весной просыпается и смотрит в дырочку от сучка: как там Весна ее дочиста убранные деревья и газоны опять завешивает всякими бирюльками, модной в этом сезоне бижутерией. Летом она пробует варенья и соленья, которые сносят в чулан и расставляют ровными рядами на полках. Это армия колдуньи Осень-Плаксы. Когда все полки наполнятся стеклянными воинами с начинкой, пора начинать военный поход!
Ночью Осень вылетает в щели крыши и принимается на радостях отплясывать на верхушках деревьев и на ковре из травы. Утром верхушки становятся желтыми, а трава покрыта холодными бусинами.
Уставшая от ночных развлечений Осень хочет проскользнуть через щелку в крыше в свой родной чулан и там хоть немного отоспаться. Но за ночь на свежем воздухе она так вырастает и расправляется, что никак не может пролезть обратно в чулан, как ни старается. Она начинает стучать по крыше ветками, но кто же ей теперь, такой здоровой, может помочь? Тогда она начинает нервничать и злиться. А когда злятся колдуньи, ничего хорошего не жди. Она прыгает по деревьям и в ярости обрывает с них листья, она стучит ветками и пугает птиц в гнездах. Птицы тяжело вздыхают: «Ну эта беспокойная жительница чулана все равно не даст нам жизни. Надо сматываться». И улетают.
Эй, вы куда?! — возмущенно кричит Осень-Плакса.
Она ведь так рассчитывала на дятлов: они могли бы не пугаться, а продолбить побольше щелку в крыше.
И тогда колдунья Осень-Плакса принимается плакать. Ну совсем как Канючка. Только Канючка маленькая и от ее слез страдают ее близкие друзья: Механюк, Трезор Кладовкин и Топ Дорожкин. А от плача Осени-Плаксы страдают все без исключения. Даже резиновые сапоги. Даже табуретки, уж на что дубовые! Они промокают, стоя в углу за лопатами, и кряхтят: «Эх, опять ревматизм замучает!»
— Слышали? Табуретки скрипят! Значит, Осень пришла! — говорит наблюдательный Механюк.
— Не пришла, а вышла, — поправляет его Топ Дорожкин. — Чувствуешь, как она на крыше топает?
— Главное, чтобы Канючка не заметила, — опасливо поглядывая на стеклянную дверцу буфета, шепчет Кладовкин. — А то они на два голоса до Зимы рыдать будут.
И тут они слышат из-за приоткрытой дверцы… безутешные рыдания Канючки! Нет, это кошмар какой-то, что опять случилось?
— У меня дверца разбухла и не закрывается! — причитает Канючка, высовываясь в щелку. — Наверное, Осень пришла!
— Да что ты, Канючечка! — утешает ее Кладовкин. — Топ Дорожкин говорит, что она не пришла, а вышла, он сам видел!
— Ой-ёй-ёй! — причитает Канючка. — Беда-то какая! Зачем вы ее выпустили? Теперь мне точно будет страшно, холодно и простудно! Иди, Топ Дорожкин, поймай ее и спрячь за веник!
— Кхе-кхе, — растерянно сказал Топ. Такого поворота событий он никак не ожидал.
— Что ты говоришь, Канючка? Как можно Топа туда посылать? — возмутился Кладовкин.
— Тогда сам сходи! — не унималась капризная Канючка.
— Кхе-кхе, — аж поперхнулся Кладовкин.
— Милая Канючка, — терпеливо стал объяснять Механюк, — никак нельзя отправлять туда Топа и Кладовкина. Слышала, они сказали «кхе-кхе»? Они же простужены! А Осень их совсем заморозит!
— А-а-а! — прямо завыла Канючка не хуже Осени- ведьмы. — Да это же уже эпидемия. Мы все погибнем, и некому нас спасти!
— Есть кому! — бодро ответил Механюк, схватился за гирю и взмыл наверх, на крышу буфета, туда, где стоял его дом — часы с кукушкой.
Дело в том, что первой Осень зачуяла бабушка. Она одна из великанов верила в существование Осени, потому что ей приходилось часто читать своим внукам сказки. Это она кропотливо уставила все полки чулана банками с вареньями и соленьями, чтобы выдержать долгую осаду Осени, а также Зимы, которая тоже ведьма будь здоров и у которой характер тоже крутой, но она пока спит в погребе. А еще бабушка разложила на крыше буфета золотистые круглые луковицы и серебристые чесночины. Видимо, она все еще любила буфет, хоть и пользовалась теперь шкафом из ИКЕА, и она не хотела, чтобы буфет простудился мокрой Осенью или холодной Зимой. Ведь всем известно, что лук лучше всего помогает от простуды, а чеснок — от ведьм.
И вот теперь Механюк жил в самом здоровом климате. И решил здоровьем поделиться. Он походил по крыше буфета, перескакивая с одной луковицы на другую, и выбрал самую золотую и самую здоровую. Положил ее в шапку, туда же опустил самую. серебряную чесночину, надел шапку на голову и для надежности завязал тесемки.
Когда он спустился на столешницу к своим друзьям, они с уважением посмотрели на его раздутую голову. — У, какая у тебя голова большая стала, теперь ты точно придумаешь, как нас спасти! — с надеждой сказал, Кладовкин (Канючка все это время рыдала — видимо, Кладовкин мечтал спастись от нее).
