Ивана Брлич-Мажуранич - Удивительные приключения подмастерье Хлапича
А среди всего этого беспорядка метался Богатый корзинщик, заслоняясь от своего товара руками и голося во всю свою могучую глотку: «Ой! Уф! Оф! Ах! Спасите! Помогите! Ай! Ой! Вау! У а! Ой-уй-уф-о!»…
Но тут лопнула ещё одна веревка и корзинки, лукошки и короба ещё гуще посыпались на его голову. Не выдержав такого напора, Богатый корзинщик упал на землю, прикрывая голову руками и жалобно, совсем по-бабьи причитая:
— Ой-ой-ой! ой-ой-ой! ё-ё-й!
Тем временем, дело дошло и до большого плетёного сундука. Этот сундук как-то медленно и очень торжественно двинулся сверху вниз и плавно спланировал — прямо на Богатого корзинщика. «Бум!» И уже только ноги хвастливого торговца торчали из кучи.
Корзинки продолжали лететь во все стороны, Богатый корзинщик продолжал вопить и махать ногами и руками, а весь честной народ — хохотал и приговаривал:
— Ну что? Поопадали твои золотые яблочки!
А из-за шатра через маленькую щёлочку смотрела Гита и весело смеялась.
Она-то смеялась, как никто другой. Ведь это она, пробравшись в палатку Богатого корзинщика, перерезала ножом обе веревки.
Её никто не заметил, кроме Хлапича, разумеется. Он-то, конечно, сразу понял, что корзинки начали падать не сами по себе.
Нельзя сказать, чтобы он одобрял эти шалости и проказы Гиты, но в этот раз, глядя как Богатый корзинщик, словно огромный черный жук, мечется между своими золотыми корзинами — не сдержался и начал так хохотать, что сумка чуть не слетела с его плеча.
Тут Гита, еле сдерживаясь от смеха, прошептала: — Бежим, пока нас не поймали!
— Ага! Но не раньше, чем мы продадим корзины этого бедолаги — ответил Хлапич, указывая на Бедного корзинщика.
Гита подбежала к Бедному корзинщику и крикнула: — Если вам взаправду нужно, продам для вас ваш товар! Давайте-ка вашу тарелку! — и схватив железное блюдо, которое Бедный корзинщик приготовил для денег, но на котором ещё не было ни одной монетки, ударила в него, как в бубен и ловко приплясывая, закричала:
— Корзины! Корзины!
А вслед за Гитой и её зелёный Попугай, сидевший теперь на её плече, начал кричать:
— Корзины! Корзины!
И Хлапич начал кричать:
— Корзины! Корзины! Настоящие корзины!
А Гита колотила в железное блюдо из всех сил.
И тут же весь народ, который только что хохотал перед шатром Богатого корзинщика, повернулся к ней. И надо сказать, что одного только вида зелёного Попугая да грохота железного блюда, было достаточно чтобы все поняли, что эти простые корзины куда лучше, крепче, и надёжнее, чем те раззолочённые. Не зря ведь народ говорит: «Не всё то золото, что блестит!»
Вот какие вещи приключаются порой на ярмарках, а впрочем, и не только на ярмарках!
Корзины Бедного корзинщика раскупили нарасхват! Да так быстро, что не взбешённый Богатый корзинщик, даже не успел вытащит свою несчастную голову из собственного сундука…
А Бедный корзинщик, от свалившегося на него нежданного везенья, радовался и смеялся как ребёнок. Похоже, ему казалась, что эта девочка с её красивыми распущенными волосами — ангел, специально сошедший с неба, чтобы ему помочь.
Когда все корзины были проданы, Гита собрала все деньги, сложила их горкой на железное блюдо и вручила Бедному корзинщику. Ах, как он начал её благодарить!
Конечно, он звал ребят в свой бедный домишко, предлагая и ужин, и ночлег. Но Гита и Хлапич, которые не успели пока даже поглядеть на ярмарку — отказались:
— Спасибо вам большое, но нам хочется по ярмарке погулять! Да и, пожалуй, нам надо побыстрее убираться отсюда, пока вон тот жук не вылез из своего сундука…
На том Хлапич с Гитой распрощались с Бедным корзинщиком и ушли. И вряд ли кто-нибудь смог бы их разыскать среди такой толпы народа.
А Бедный корзинщик пересчитал деньги на железном блюде, и было их там, ну, никак не меньше трёх форинтов!
— Пусть Бог благословит этих добрых ребят! И пусть никогда удача не отвернётся от них!
IV
На карусели
Наконец, когда все продавцы охрипли от своего крика, — а это верный признак что ярмарка подошла к концу — Хлапич и Гита оказались в той части площади, где крутились карусели и стреляли маленькие пушки.
Вот где было настоящее веселье! Известно же, что у того, кто хоть раз прокатится на карусели, так закружится голова, что он забудет все! И все свои невзгоды, и все свои печали!
Итак, пушки палили, карусели вертелись… — все кроме одной.
А была это самая красивая карусель, вся разукрашенная маленькими серебряными колокольчиками.
А дело было в том, что от хозяина этой карусели сегодня сбежали два его работника. Один должен был продавать билеты, а другой зазывать народ и всячески показывать какое это удовольствие — кататься на деревянных лошадках и лебедях. Конечно, оба работника должны были непрестанно крутится на карусели.
Не бог весть, какая сложная работа и хозяин, наверное, мог бы её выполнять сам, но он был так толст, что не мог взобраться ни на одну деревянную лошадку, ни на одного деревянного лебедя.
— Вот как здорово! — захлопала в ладоши Гита. — Мы могли бы взяться за эту работу и заработать себе ужин и ночлег!
Так они и поступили. Когда Хозяин карусели увидел красную рубашку, зеленые штаны и блестящую картуз, и лаковые сапожки Хлапича, да ещё зелёного Попугая и расшитый серебром наряд Гиты — он так обрадовался, что и слова вымолвить не мог! Эти дети выглядели прямо, как готовые заправские клоуны, наряженные будто специально под эти карусели — и он тут же принял их на службу!
Хозяин сразу же запустил механизм, а Хлапич и Гита сели каждый на свою лошадку. Затрубила труба: тра-та-та! Зазвенели колокольчики: динь-динь-динь! И серебряная карусель закружилась, завертелась, точно заводная юла.
Вот это была радость — так радость! Гита стояла на своей лошадке и раскланивалась налево и направо. Хлапич зычным голосом кричал:
— Только два крейцера!
А карусель, сияя серебром и звеня всеми колокольчиками, крутилась вместе с ними.
Люди, побросав другие карусели, валом валили к ним, ведь нигде не было такой красивой девочки с распущенными волосами, в сияющем серебром наряде, и такого веселого парня, в сверкающих лаковых сапожках.
Продолжалось всё это до самой ночи. Всем было очень весело на этой карусели, а веселее всех — её хозяину, собравшему целый мешок денег.
Хлапич непрестанно носил ему блюдо полное монет. Так много кататься на карусели, как довелось в этот день Хлапичу, не приходилось, наверное, никогда в жизни, ни одному ученику сапожника. Да и где бы кто взял денег на такую забаву? Думаю, что это даже халифу, было бы вряд ли по карману.
Только пёс-Бундаш, следя за каруселью никак не мог понять, с чего это Хлапичу вдруг понадобилось столько вертеться?
Было уже поздно, а карусель всё вертелась и вертелась, а людей было всё больше и больше. Поэтому Хлапич и Гита очень удивились, когда карусель замедлила свой бег, а Хозяин карусели заорал:
— Большое всем спасибо! Уже поздно! Пора и честь знать! Завтра мы продолжим! До свиданья, всем!
Люди стали расходится, а хозяин карусели принёс огромный брезент. Гита, Хлапич и он сам накрыли карусель, и больше не было видно ни лошадок, ни лебедей, ни тысячи колокольчиков — теперь карусель выглядела, как огромный гриб.
Потом Хозяин карусели отвёл Гиту и Хлапича в шатёр, где продавали еду.
Гите и Хлапичу уже не казалось на ярмарке так же весело, как днём. Было пусто, только несколько мужчин, все с длинными усами, сидели возле этого шатра.
Хозяин карусели заказал ужин для всех и вскоре Гита, Хлапич и Бундаш принялись за еду. Но ужин этот проходил в полном молчании — дети страшно устали, а всё вокруг выглядело как-то невесело и даже угрюмо.
Когда с ужином было покончено, Хозяин карусели расплатился и все они пошли обратно, но тут Хозяин сказал:
— Однако, до свиданья, ребятки, всем спасибо!
Хлапич и Гита были удивлены. Они-то думали, что хозяин карусели примет их на ночлег.
Хлапич даже сказал это ему.
Но Хозяин карусели ответил, что внутри карусели есть только одна кровать — для него, а для Гиты и Хлапича там просто нет места.
Это была правда, ведь хозяин карусели был так толст, что и сам еле помещался между мотором и стеной.
— А рядом с лошадками и лебедями я вам спать не позволю, не полагается! — сказал хозяин карусели и ещё добавил, — ничего, не зима теперь… а базарная площадь вон какая большая… спите где хотите! Пока! Спокойной ночи! До свиданья!
Сказав это, он отвернул полу брезента, и исчез под ним, где-то в недрах карусели. Больше дети его не видели.
Говорят, что той же ночью толстый Хозяин карусели неловко повернулся во сне и сломал механизм, заставлявший двигаться деревянных лошадок и лебедей. На починку у него ушли все деньги заработанные в тот удачный день — ну и поделом ему! Не надо быть таким жадным и не надо обижать никого, особенно, своих помощников!
