Сакариас Топелиус - Зимняя сказка (сборник)
Но почему же колдун, который мог одним движением опрокинуть целую стену в избе, не мог разорвать мешка? И вправду — почему? Я и сам не знаю. Может быть, старый колдун вывихнул себе ногу или натер ее в то время, когда скакал на одной ноге? А может быть, он все-таки был не такой уж хороший колдун? Право, не знаю.
Долго ли Бирребур сидел в мешке, этого я тебе тоже не могу сказать — в газетах об этом ничего не писали. Но солнце, как ты сам понимаешь, на следующий день взошло, как всегда, и в том месте, где ему положено. Это уж мне известно точно. Слышал я еще, что добрый кузнец Паво обещал своему пленнику отправить его при случае по железной дороге к Берингову проливу, в те места, где он жил. Колдуну пришлось согласиться, так как на одной ноге, сколько ни скачи, в такую даль все равно не доскачешь. А по железной дороге путешествие будет недолгим — ведь у паровоза теперь семимильные сапоги!
Но даже если ехать по железной дороге, солнце все равно не поймать. Железная дорога так же, как колдуны, боится воды, а солнце имеет дурную привычку вечером садиться в море.
И вот всякий раз, когда я вижу, как дети ловят солнце осколком зеркала и солнечные зайчики разбегаются во все стороны, я вспоминаю двух неудачливых колдунов Бурребира и Бирребура, которые хотели поймать солнце. Попробуй-ка поймай его!
Жемчужина Адальмины
Жили когда-то король с королевой, и была у них дочка Адальмина. А если у девочки отец — король и мать — королева, значит, это не просто девочка, а принцесса.
Когда принцесса Адальмина родилась, на ее крестины, как это принято в сказочных королевствах, были приглашены две феи — розовая и голубая. Обе феи пришли с подарками для новорожденной.
Розовая фея подарила принцессе большую жемчужину. Жемчужина была такой красоты, что все только диву давались. Никто никогда не видел ничего подобного. Но это еще не все! Жемчужина была к тому же волшебная.
— Знайте, — сказала розовая фея, — что вместе с жемчужиной я дарю принцессе красоту, ни с чем не сравнимую, несметное богатство и ум, который всех затмит. Пока принцесса владеет жемчужиной, она с каждым днем будет становиться все красивее, все богаче и умнее. Но если она потеряет жемчужину, она потеряет и все остальные мои дары.
Тут вышла вперед голубая фея и сказала:
— Принцесса Адальмина получила такие прекрасные подарки, что лучше, кажется, и не придумаешь. Но все-таки и у меня найдется для нее подарок. Правда, я сделаю его с одним условием: пока у принцессы будет жемчужина, а вместе с ней красота, богатство и ум, мой подарок она не сможет получить. Если же она потеряет свою жемчужину (и вместе с ней потеряет блеск красоты, богатства и ума), тогда она получит от меня, взамен всего утраченного, одну-единственную драгоценность — доброе сердце.
Сказав это, феи простились и исчезли, как два облачка в ясном летнем небе.
Король и королева были не очень-то довольны подарком голубой феи.
— Что-то голубая фея поскупилась, — сказал король. — Не все ли равно, какое сердце будет у нашей маленькой принцессы? Самое главное, чтобы она была красива, богата и умна. Если все будут восхищаться ее красотой, завидовать ее богатству и преклоняться перед ее умом, она будет самой счастливой принцессой во всем свете. И уж я постараюсь, чтобы наша дочка никогда не потеряла чудесную жемчужину, тогда ей не понадобится бедный подарок голубой феи. Да разве же это подарок для королевской дочери — доброе сердце? Ведь это все равно что бросить мелкую монету нищенке на дороге.
Так говорил король. И королева была с ним совершенно согласна.
В тот же день король приказал сделать для принцессы золотую корону. За работу взялся лучший мастер золотых дел. Трех дней не прошло — и корона была готова. В середину самого высокого зубца короны вставили волшебную жемчужину. Она так прочно сидела в своем гнезде, что ее и силой нельзя было бы вырвать из короны. Но мало этого! Корона была сделана очень хитро: она росла вместе с принцессой и всегда была ей как раз впору. А всякому другому, кто попытался бы надеть ее, она была бы или велика, или мала.
Корону надели на голову принцессы Адальмины, и с тех пор принцесса никогда не расставалась с ней — она и спала в короне, и играла с куклами в короне, и ела в короне.
Кажется, о чем еще хлопотать?! И все-таки король и королева так боялись, что Адальмина потеряет свою жемчужину, что строго-настрого запретили ей выходить за ворота королевского сада. И куда бы ни пошла принцесса, всюду за ней неотступно следовали четыре камердинера и четыре камер-фрейлины. Но даже этого королю и королеве показалось мало. Всем придворным и слугам было приказано ни на минуту не спускать с принцессы глаз, а не то им придется иметь дело с бородатым палачом в красном балахоне и с его страшным топором. А с палачом шутки плохи.
Тем временем принцесса росла, и все предсказания розовой феи сбывались. Красотой своей принцесса Адальмина затмила всех красавиц во всех королевствах. Даже самые прекрасные цветы в саду склоняли перед ней свои головки и говорили: «Во всем свете нет никого лучше тебя!»
О богатстве нечего и говорить. Пол в покоях принцессы был из перламутра и серебра, стены из хрусталя и зеркал, а потолок из золота, усыпанного алмазами. И как все это чудесно сверкало, искрилось, переливалось при свете солнца! Но ярче всего сияла красота самой принцессы. Принцесса Адальмина ела из золотой посуды, спала на золотой кровати, носила золотые платья. Жаль, что золото нельзя есть (оно слишком твердое для зубов), а не то принцесса ела бы золото.
А как она была умна! Ей ничего не стоило разгадать самые хитрые загадки, над которыми бились все министры короля. С одного раза она могла выучить самый трудный урок. Только заглянет в книгу — и все знает. Королевские мудрецы считали для себя честью, если принцесса удостаивала их разговора, и все они в один голос говорили, что такой умной принцессы, как Адальмина, на свете никогда не было, нет и не будет, сколько бы свет ни простоял.
Все это отлично, и можно только радоваться и красоте, и богатству, и уму, но при условии, что ты не теряешь от этого голову. Вот в чем все дело! А как же не потерять голову, когда король и королева с утра до ночи говорили о том, какая их дочка прелестная, восхитительная, очаровательная, замечательная. Со всех сторон Адальмина только и слышала, что она в тысячу раз прекраснее, богаче и умнее всех людей на свете, и она охотно поверила, что все на свете в тысячу раз хуже, чем она.
Бедная Адальмина! Это было уродливым пятном на ее прекрасном лице; это было как нищенская заплата на ее богатых платьях; это было самой большой глупостью, хоть она и славилась своим умом. И это чуть не погубило ее.
Розовая фея одарила принцессу Адальмину красотой, богатством и умом. А что подарено — то подарено. Но вот злостью, завистью, жадностью ее как будто никто не награждал. Злой, завистливой и жадной она стала сама.
Если Адальмина видела в саду красивый цветок, она спешила растоптать его, потому что красивой могла быть она одна. Если она видела на какой-нибудь принцессе платье, украшенное алмазами и драгоценными камнями, она чуть не лопалась от злости, потому что богатой должна быть она одна. Если она слышала, что кого-нибудь хвалили за ум, она заливалась горькими слезами, стучала кулаками и успокаивалась только тогда, когда ей говорили, что она все-таки самая умная. Все боялись Адальмину, и никто не любил ее. Король с королевой одни в целом королевстве все ей прощали. А она платила отцу с матерью тем, что ни во что их не ставила.
Однажды, когда принцессе минуло уже пятнадцать лет, она гуляла в саду, окруженном высокой оградой. А за оградой начинался лес.
«Почему бы мне не погулять в лесу?» — подумала принцесса. И она направилась к воротам.
Но ворота были крепко заперты, и никто не смел открыть их. Кому охота иметь дело с палачом!
Все четыре камердинера и четыре камер-фрейлины, всегда сопровождавшие принцессу, в первый раз отказались выполнить ее желание. А ведь она привыкла, чтобы всякое ее желание исполнялось.
Принцесса так разгневалась, что стала бить своих слуг по лицу, а потом — никто и глазом моргнуть не успел — перелезла через ограду и бросилась в лес.
Четыре камердинера, четыре камер-фрейлины и вся королевская стража кинулись за ней вдогонку. Но она бежала так быстро — все дальше и дальше в глубь леса, — что они скоро потеряли ее из виду. Наконец принцесса Адальмина убедилась в том, что за ней никто уже не гонится, и присела у ручья, чтобы немного передохнуть.
Первый раз в жизни она узнала, что такое усталость, и ей захотелось пить. Но поблизости не было никого, кто с поклоном поднес бы ей воды в хрустальном стакане на золотом блюде. А пить все-таки хотелось, и ей пришлось наклониться над ручьем и черпать воду пригоршнями. В воде, словно в зеркале, отражалось ее лицо, и принцесса Адальмина, как всегда, стала собой любоваться.
