Карл Сэндберг - Страна Рутамята
Вот объяснение того, что папы и мамы в стране Рутамяте говорят своим подрастающим дочерям: «Никогда не брыкайся ножкой в туфельке в сторону луны, если это время Бальной Луны, когда один конец месяца похож на носок, а другой – на пятку ножки танцовщицы».
7. Одна история
Козел Пламень и Гусь Плюх спали под открытым небом. Над ними стояли низкие сосны, а прямо над соснами были звезды. Домом служила белая песчаная отмель, песчаный пол их дома спускался к Большому Озеру Шумящих Вод.
В вышине над песчаной отмелью, над шумящими волнами была обитель туманных людей, творящих туманные картины. Серыми и голубыми, чуть-чуть с позолотой, а чаще с серебром, были эти картины.
В вышине над обителью туманных людей, творящих туманные картины, в вышине над ними, были звезды.
Звезды всегда надо всем и выше всего. Козел Пламень снял рожки. Гусь Плюх отстегнул крылья. «Вот тут-то мы и устроимся на ночлег, – решили они, – вот тут у соснового ствола на песчаной отмели рядом с шумящей водой. В вышине надо всем будут звезды – как всегда выше всего».
Козел Пламень положил под голову рожки. Гусь Плюх положил под голову крылья. «Лучше места не найдешь», – решили они, скрестили на счастье пальцы – так всегда делают, чтобы отогнать зло – улеглись рядком и заснули. Пока они спали, туманные люди рисовали свои картины, серые и голубые, чуть-чуть с позолотой, а чаще с серебром. Вот что рисовали туманные люди, пока Пламень и Плюх спали. А надо всем сияли звезды – как всегда выше всего.
Они проснулись, Козел Пламень надел рожки и сказал: «Уже утро».
Гусь Плюх надел крылья и сказал: «Начался новый день».
Они сели и огляделись. Там, где всходило солнце, медленно поднимаясь над горизонтом, там, где шумящие воды Большого Озера смыкались с восточным краем неба, показались люди и животные, черные или темно-серые, почти черные.
Первой шла большая лошадь с открытым ртом, откинутыми назад ушами и кривыми как два серпа ногами.
Шел верблюд с двумя горбами, так медленно и величественно, как будто у него впереди была вечность.
Шел слон без головы, на шести коротких ногах, а за ним множество коров. Шел мужчина с дубинкой на плече и женщина с корзиной за спиной.
Так они вышагивали, и казалось, они идут в никуда. Они шли медленно, как будто у них куча времени, а больше им и делать нечего. Как будто им определено делать именно это, определено давным-давно, вот они и вышагивают.
Временами голова лошади слабела и опускалась, а потом поднималась снова. Временами горбы верблюда слабели и опускались, а потом поднимались снова. Иногда дубинка на плече у мужчины вырастала и тяжелела, и он шатался под ее тяжестью, а потом его ноги становились больше и крепче, он выпрямлялся и шел дальше. Иногда корзина за спиной у женщины росла и тяжело повисала и женщина шаталась под ее тяжестью, но потом ее ноги становились больше и крепче, она выпрямлялась и шла дальше.
Это было эффектное зрелище, цирковая программа, представление, развернутое на востоке неба перед глазами Пламеня и Плюха.
«Что это такое, кто они и почему они пришли?» – спросил Гусь Плюх у Пламеня.
«Ты спрашиваешь потому, что хочешь, чтобы я тебе ответил?»
«Да, я в самом деле хочу правдивого ответа на свой вопрос».
«Разве отец или мать, дядя или тетя, знакомые или родня не говорили Плюху что это, да как это?»
«Ни что это, ни кто это, никто мне не говорил».
Гусь Плюх выставил пальцы и сказал: «Смотри, пальцы не скрещены – значит, я не вру».
Тогда Козел Пламень начал объяснять Плюху, что значит это представление, этот грандиозный циклопический спектакль на востоке неба на фоне солнечного восхода.
«Люди называют их тенями, – начал Пламень. – Это всего лишь имя, слово, легкий кашель и пара звуков».
«Одним тени смешны и вызывают только хохот. Другим тени – как дыхание губам. Выдох и ничего не происходит. Это как воздух, который нельзя засунуть в карман и унести с собой. Он не плавится как золото и его не сметешь как золу. Для многих он ничего не значит».
«Но есть и другие, продолжал Пламень. – Но есть и другие, знающие толк в тенях. Дети пламени знают в них толк. Дети пламени понимают, откуда взялись тени и что это такое».
«Давным-давно, когда Творцы Мира сотворили круглую землю, настало время заселить ее животными. Но они не решили, каких сотворить животных. Они не знали, какой формы животные им нужны».
«Тогда они решили попрактиковаться. Они не стали сразу делать настоящих животных. Они сделали только их очертания. Это-то и есть тени, на них-то мы с тобой, Козел Пламень и Гусь Плюх, смотрим сегодня утром, они-то и проходят там, за шумящими водами на востоке неба, там, где восходит солнце.
Тень лошади на востоке неба, с открытым ртом, откинутыми назад ушами, кривыми как серпы для жатвы ногами, эта тень одна из тех, что сделаны давным-давно для пробы, раньше, чем настоящие лошади. Тень лошади оказалась негодной и ее отбросили. Никогда не увидишь двух одинаковых теней. Каждая из них оказалась негодной, каждая была отброшена потому, что недостаточно хороша для того, чтобы быть настоящей лошадью.
Этот слон без головы, так важно ковыляющий на шести ногах, этот важный верблюд с двумя горбами, один больше другого, эти коровы с рогами спереди и сзади – все они не годятся и отброшены прочь потому, что недостаточно хороши для настоящих слонов, настоящих коров, настоящих верблюдов. Их сделали для пробы в самом начале мира, куда раньше, чем настоящие животные смогли встать на ноги и есть, и жить, и быть здесь, как все мы.
Вот, мужчина. Посмотри, как он шатается с дубинкой на плече. Посмотри на его длинные, доходящие до колен, а то и до лодыжек, руки. Посмотри, как тяжелая дубина на плече тянет его вниз, пригибает к земле. Это одна из самых старых теней человека. Она оказалась непригодной, и ее отбросили прочь. Ее сделали только для пробы.
Вот женщина. Посмотри на нее, она замыкает процессию, шагающую за шумящими водами на востоке неба. Посмотри – она последняя, она в самом конце. На спине у нее корзина. Иногда корзина растет, и женщина шатается от тяжести. Тогда ее ноги становятся больше и крепче, и она снова поднимается и идет, тряся головой. Она такая же, как другие. Она тоже тень и никуда не годится. Она была сделана для пробы давным-давно в самом начале мира.
Послушай, Плюх. Я раскрываю тебе тайну детей пламени. Я не знаю, понимаешь ли ты. Мы спали рядом на песчаной отмели, подле шумящих вод, под сосновым стволом, а над головой у нас были звезды, поэтому я рассказал тебе то, что среди детей пламени отцы рассказывают своим сыновьям».
Днем Козел Пламень и Гусь Плюх гуляли по песчаному берегу Большого Озера Шумящих вод. День был голубым, с огненно-голубым, как синее пламя, солнцем, пронизывающим воду и воздух. На севере шумящие воды были голубовато-зеленые, цвета морской волны. На востоке пурпурные прожилки сменялись васильковыми. На юге воды были серебристыми, снежно-голубыми.
Там, где утром на востоке неба маршировал теневой цирк, показалась длинная вереница маленьких синичек-лазоревок.
«Только дети пламени знают толк в синеве», – сказал Плюху Козел Пламень. Этой ночью они снова спали на песчаной отмели. Козел Пламень снова снял свои рожки и положил их под голову, а Гусь Плюх отстегнул крылья и тоже положил их под голову.
Дважды за ночь Козел Пламень шептал во сне, шептал звездам: «Только дети пламени знают толк в синеве».
8. Две истории о кукурузных феечках, Голубых песцах, Пылайнах и разнообразных приключениях, происшедших в Соединенных Штатах и Канаде
Если ты посмотришь, как маленькие кукурузные ростки вылезают из чернозема и потихоньку превращаются в высокие кукурузные стебли, а маленький худенький полумесяц летнего кукурузного початка становится полной осенней урожайной луной, ты догадаешься, кто помогает кукурузе расти. Конечно, это кукурузные феечки. Если бы не они, на кукурузе не было бы ни одного початка.
Это знают все дети. Все мальчики и девочки знают, что без феечек кукуруза никуда не годится.
Видел ли ты, как в конце лета или в начале осени ветер колышет большое кукурузное поле, где-нибудь в Иллинойсе или Айове?
Оно напоминает большой длинный ковер, расстеленный для танцев. Как следует присмотрись и прислушайся и заметишь, как танцуют, а иногда даже и поют, кукурузные феечки. А когда погода такая сумасшедшая, что разом светит яркое солнце и дует холодный северный ветер – а такое иногда случается – будь уверен, что увидишь сотни и тысячи кукурузных феечек, марширующих по огромному серебристо-зеленому ковру в грандиозном шуточном параде. Они маршируют и поют, но, чтобы услышать их пение, надо очень сильно прислушиваться. Они поют так тихо и нежно, что слышно только плю-скрю, плю-скрю-скрю, и каждая песенка тише взмаха ресниц и нежнее мизинчика младенца из Небраски.
Чик-Чирик, маленькая девочка, живущая в одном доме с автором этой книжки, и Цвики-Вик, другая маленькая девочка из того же дома, так вот Чик-Чирик и Цвики-Вик задали один вопрос: «Как нам различить кукурузных феечек, если мы их увидим? Если мы встретим кукурузную фею, как мы ее узнаем?» Вот что автор ответил Чик-Чирик, которая старше, чем Цвики-Вик, и Цвики-Вик, которая младше, чем Чик-Чирик:
