Лаймен Баум - Лоскутушка из Страны Оз
— Дай-ка мне попробовать, — попросил Вузи.
И Косматый тотчас же вытряхнул на ладонь еще одну таблетку и протянул зверю. Тот проглотил ее в мгновение ока.
— Ты съел обед из шести блюд, — пояснил Косматый.
— Тьфу! — произнес неблагодарный Вузи. — Я не почувствовал никакого вкуса. От такой еды никакого удовольствия.
— Мы едим, чтобы поддерживать жизнь в нашем теле, — наставительно произнес Косматый, — и от этой таблетки пользы столько же, сколько и от обычного обеда.
— Ну и что! Я люблю пожевать пищу, насладиться ее вкусом, — не сдавался Вузи.
— Ты ошибаешься, мой бедный друг-зверь, — с жалостью объяснял ему Косматый. — Ты только подумай, как устали бы твои челюсти жевать столь обильный обед. А его сконцентрировали до маленькой таблеточки, которую ты проглотил одним махом, — и порядок!
— Жевать не утомительно, а приятно, — возразил Вузи. — Я всегда тщательно прожевывал пчел, когда они мне попадались. Дай-ка мне, Оджо, хлеба с сыром.
— Что ты! Что ты! Ты и так съел большой обед! — замахал руками Косматый.
— Может быть, — отрезал Вузи, — но я попробую обмануть себя и немного пожую хлеба с сыром. Наверное, я и правда наелся, если в этой таблетке действительно содержится все то, о чем ты говорил. Но в еде для меня главное — это вкус, и я хочу знать, что же именно я ем.
Оджо исполнил просьбу зверя, но Косматый укоризненно покачал своей косматой головой и сказал, что не встречал такого упрямого животного, как Вузи.
Тут они услышали топот, и перед ними предстал Граммофон. Похоже, с тех пор, как они расстались, на его долю выпало немало приключений, ибо полировка на столике потускнела, а на дереве появились трещины и царапины, придававшие музыкальному ящику малоприятный вид.
— Господи! — воскликнул Оджо, не спуская глаз с Граммофона. — Что с тобой приключилось?
— Ничего особенного, — отвечал тот унылым, печальным голосом. — После того как мы расстались, в меня швыряли такое количество предметов, что их хватило бы на хороший универмаг.
— Тебя поломали и ты больше не можешь играть? — спросила Лоскутушка.
— Нет, я по-прежнему могу услаждать слух окружающих прекрасной музыкой. Как раз на мне сейчас отличная пластинка, — сообщил Граммофон, явно повеселев.
— Плохо, — заметил Оджо. — Против тебя как машины мы ничего не имеем, но вот то, что ты — машина музыкальная, нас сильно огорчает.
— Зачем же, по-твоему, меня вообще изобрели? — обиженно спросил тот.
Все стали вопросительно переглядываться, но никто не знал ответа на этот каверзный вопрос. Наконец Косматый сказал:
— А я бы послушал, как играет Граммофон.
— Все это время мы были очень счастливы… — вздохнул Оджо.
— Понимаю. Но отдельные мелкие несчастья позволяют особенно ценить счастливые минуты. Скажи-ка, друг Фонни, что за пластинка на тебе?
— Популярная песня. Во всех цивилизованных странах люди от нее без ума.
— Значит, она превращает людей цивилизованных в людей безумных? Но это же опасно!
— Они без ума от радости, — поспешил пояснить Граммофон. — Послушайте. Вы будете в восторге. Благодаря ей ее автор стал богатым человеком. Называется она «Моя Лулу».
И Граммофон заиграл. Сначала послышались прерывистые, причудливые аккорды, а затем мужской и весьма гнусавый голос запел:
Я люблю свою Лулу.
Как ночь, черную Лулу!
Для меня она
Во всем мире одна-а-а!
— Эй, прекрати сейчас же! — закричал Косматый, вскакивая на ноги. — Что это за безобразие?
— Это самая модная песня, — угрюмо отозвался Граммофон. — Страшно популярная!
— Популярная?
— Ну да. Из тех, слова которых запоминают даже слабоумные, а мотив могут пропеть или просвистеть и те, кому медведь на ухо наступил. Потому-то такие песни и популярны. Настанет время, когда они вытеснят все прочие.
— Пока, к счастью, время это еще не настало, по крайней мере у нас, — сказал Косматый суровым тоном. — Я и сам немного пою и не потерплю, чтобы меня брали за горло темные личности вроде Лулу. Сейчас я разберу тебя на части, господин Фонни, и разбросаю их по лесам и долам этой страны во спасение тех, кого ты можешь повстречать, если тебе и впредь будет позволено разгуливать на свободе. Исполнив этот тяжкий долг, я…
Но не успел он докончить фразу, как Граммофон сорвался с места и стал улепетывать прочь. Вскоре он исчез из виду. Косматый снова сел на траву. Вид у него был довольный.
— Кто-то другой, похоже, выполнит за меня разборку Граммофона, — усмехнулся он, — ибо такой музыкальный ящик вряд ли долго протянет в Стране Оз. Как отдохнете, друзья, давайте пойдем дальше.
Путешественники шли по диким, безлюдным местам. Поля не обрабатывались, да и за дорогой из желтого кирпича никто не присматривал, отчего выбоины попадались все чаще и идти было нелегко. По обеим ее сторонам рос низкий колючий кустарник, потом стали попадаться большие камни и скалы.
Но Оджо и его друзья продвигались к цели, за шутками и веселым разговором забывая тяготы пути. К вечеру они пришли к скале, из которой бил прозрачный родник. Рядом стояла заброшенная хижина. Косматый остановился и сказал:
— Пожалуй, стоит остановиться на ночлег здесь: тут и крыша над головой, и вода. Дальше дорога будет неважной, и главные трудности у нас еще впереди. Так что давайте переждем до утра.
Так и решено было сделать, и Оджо, отыскав в хижине хворост, развел в очаге огонь. Это привело в восторг Лоскутушку, которая принялась танцевать перед очагом, пока Оджо не предупредил ее быть повнимательней и не поджечь себя. После этого Лоскутушка стала держаться на почтительном расстоянии от огня. А Вузи улегся перед самым очагом, словно большая собака, и наслаждался теплом.
На ужин Косматый съел очередную таблетку, но Оджо предпочел подкрепиться хлебом с сыром, угостив и Вузи.
Наступила темнота, и путники сели в кружок у огня на полу — мебели в хижине не было. Оджо попросил Косматого:
— Вы нам не расскажете какую-нибудь историю?
— Я не мастер рассказывать, — услышал он в ответ, — но зато я пою, как птичка.
— Как ворона? — осведомился Стеклянный Кот.
— Как певчая птица. Сейчас я попробую это доказать. Я спою вам песню собственного сочинения. Только никому не говорите, что я поэт, а то от меня потребуют, чтобы я написал книгу. И не рассказывайте, что я пою, а то меня заставят напеть пластинку для этого кошмарного Граммофона. На это у меня нет времени. Лучше я спою эту песенку для вас.
Я спою песню о волшебной Стране Оз,
Где полно людей, зверей, фруктов и роз,
Где живут волшебники и чудеса творят,
Но жители спокойно об этом говорят.
Страной правит Озма, юная прелестная фея,
Добро любя и зло покарать умея.
Она умна и справедлива,
И подданные ее живут счастливо.
Ее друзья — Дороти из Канзаса,
Где чудес немного, зато проблем масса,
А также Страшила, сделанный из соломы,
Но у него ума палата или же хоромы.
И знаменитый Железный Дровосек,
Добрым сердцем прославившийся навек.
Профессор Кувыркун — вроде бы просто жук,
Но он сильно увеличен и науки друг.
Джек Тыквоголовый выращивает свои головы в огороде
И, как и Деревянный Конь, любим во дворце и в народе.
Трусливый Лев всегда от страха дрожит,
Когда на врагов громогласно рычит.
Может, ему и не хватает отваги,
Но его подвиги не описать на бумаге.
Голодный Тигр мечтает съесть ребенка,
Но его кормят другой пищей — до отвала, как слоненка.
Механический человек Тик-Ток
Ходит, говорит, думает, если завести его впрок.
Я готов и прочих обитателей Страны Оз назвать,
Только как бы слушателям от этого не устать…
Упомяну лишь Желтую Курицу Биллину и девять поросят,
Что в золотом свинарнике сидят.
А теперь наш музей пополнился Котом из стекла,
Зверем Вузи и Лоскутушкой, что всех с ума свела.
Оджо так понравилась песня, что он громко захлопал в ладоши. Лоскутушка последовала его примеру, но ее набитые ватой ладони не издавали звуков. Кот затопал по полу своими стеклянными лапами — осторожно, чтобы не разбить их, а Вузи, который успел задремать, проснулся и спросил, что случилось.
— Я редко пою на публике, боюсь, как бы меня не попросили открыть оперу, — признался Косматый. Ему было приятно, что его усилия оценили по достоинству. — Голос у меня сегодня, правда, не в лучшей форме, но…
— Скажите, эти странные люди и звери и правда живут в Стране Оз? — спросила Лоскутушка.
— Все до одного. Я даже забыл Розового Котенка Дороти.
— Господи! — воскликнул Кот, привстав от любопытства. — Розовый Котенок? Из стекла?
