Витауте Жилинскайте - Путешествие на Тандадрику
— И для сна — вздремнуть часок, а то и подольше, — полусонным голосом сказал удобно развалившийся на лепестке толстый Твинас.
— Настоящие джентльмены не дремлют, о… о… о-о-о-о! — лягушка зевнула так широко, что её бородавка сдвинулась к уху.
А непоседы Кадрилис и Кутас успели перебежать на соседний лепесток того же цветка и затеяли там игру: они скатывались с края, как с горки, вниз, в чашечку, где торчали пестики, напоминающие камыши, — целая рощица пестиков. Приятели стали состязаться, кто из них первым приедет к этим пестиками. Тук! Тук-тук! — стукались они о «камыши», пока один из пестиков от удара не согнулся и не переломился пополам.
— Корабль к полёту готов, — послышался громкий голос Менеса.
Пилот уже успел спуститься на цветок и глотнуть немного свежего воздуха. Лёгкий ветерок слабо колыхал пустой рукав комбинезона.
— Командир Лягария, поторопите всех, пора вернуться на корабль.
— Приказываю… — зычно объявила Лягария.
И это было всё, что она успела сказать.
Ловушка
Так и не проснувшийся толком пингвин завалился на бок и, как мячик, скатился в самую середину цветка. Перевернулась и Лягария, хотя она из последних сил цеплялась лапами за поверхность лепестка, чтобы успеть доползти до корабля. Но и «Серебряная птица» наклонилась и, едва не придавив пилота, с грохотом покатилась в центр чашечки, как опрокинутый пустой бочонок. Щенок Кутас, вцепившись в поломанный пестик, расширенными от ужаса глазами смотрел, как гигантский цветок смыкает лепестки, обхватывает ими корабль и пассажиров. Только один Кадрилис, успевший схватиться за край лепестка, висел вверху. Ему необходимо было быстро решить: остаться вместе со всеми в закупоренном наглухо бутоне или выбираться отсюда в одиночку? «Я должен выбраться, — решил он, — возможно, удастся освободить и остальных». Заяц ещё крепче вцепился в поднимающийся лепесток, а когда цветок почти закрылся, Кадрилис ловко перелез на внешнюю сторону. И тут лепестки захлопнулись так плотно, что не осталось ни единой щёлочки — иголку не просунешь.
Кадрилис стоял, пошатываясь, на самой верхушке, но там его подстерегала другая опасность: лапы скользили, а когда заяц хоть как-то пристроился, чашечка цветка вдруг начала наклоняться — уж не затем ли, чтобы стряхнуть его?
— Вот тебе… — пробормотал заяц, примериваясь, не удастся ли перепрыгнуть на соседний раскрытый цветок.
Расстояние до ближайшего лепестка было большим, но у Кадрилиса не оставалось выбора — чашечка наклонялась всё ниже, долго на ней не удержишься. Нет, никогда зайцу ещё не приходилось так туго… ой, вспомнил!
— На-смеш-ник! — воскликнул он.
Тут же припомнив ещё кое-что, заяц сунул лапу в потайной кармашек, вытащил пластиковый мешочек, оттолкнулся и прыгнул…
В это время внутри захлопнувшегося цветка воцарились темнота и смятение.
— Хаос… конец… катастрофа… финал! — надрывалась Лягария, обхватив пестик лапами.
— Мой друг, — всхлипывал Кутас. — Кадрилис остался снаружи! Он может упасть и разбиться…
— Успокойся, — пробасил Твинас, — нам всем сейчас плохо.
— Я не могу успокоиться, — отчаянно всхлипнул Кутас. — Я никак, ну никак не могу успокоиться… Я ничего не могу сделать, чтобы успокоиться, когда мой приятель, наверное, уже разбился…
— Ничего не понимаю, — снова прогудел Твинас, похлопывая вокруг себя крыльями и не находя выпавшую трубку. В суматохе у него совсем вылетело из головы, что она преспокойно лежит в шлёпанце.
— Разве я не говорила, что путешествие плохо закончится? — продолжала бушевать лягушка. — Где этот пилот?
— Я здесь, — прозвучал спокойный голос Менеса. — Каковы будут приказания, уважаемый командир?
— Трубки морёные, ну и выдержка! — восхитился Твинас.
— Спасибо, — поблагодарил пилот, ощупывая в темноте треснувшее стекло очков. — Вы тоже достойны похвалы.
— Да вы с ума сошли! — возмутилась лягушка. — Вокруг хаос, ситуация безвыходная, а они комплиментами обмениваются!.. Где мой саквояж?
— А где Эйнора? — вспомнил Твинас. — Эйнора! — позвал он.
Эйнора же была в корабле и теперь висела в кресле вниз головой. Кукла не знала, да и не могла знать, что случилось: события застигли её во время сна. Когда корабль перевернулся, дверь захлопнулась, трап втянулся и снаружи в салон не проникало ни звука. Если бы не ремень безопасности, Эйнору ожидал бы печальный конец… Когда она катилась вместе с кораблём невесть куда, в голову ей пришла мрачная мысль: уж не пилот ли заманил всех в западню? Кукла, висящая вниз головой, как летучая мышь, открыла глаза, но ничего в кромешной темноте не увидела…
Среди цветочных стеблей
Случилось самое худшее: до соседнего цветка оказалось слишком далеко, и Кадрилис не допрыгнул. Он падал вниз, в бездну, которую так и не разглядел, свесившись с лепестка. Но, падая, заяц поднял над головой пластиковый мешочек, тот наполнился воздухом и превратился в своего рода парашют — до этого даже хитроумный Твинас не додумался бы!
Видавший виды мешочек не лопнул (чего Кадрилис опасался больше всего), и заяц спускался всё ниже, ниже, ниже, в таинственный полумрак… ещё ниже и… плюх! Беда обычно не приходит одна: кругом стояла вода! Оказывается, стебли торчали прямо из воды, вернее, из плодородного ила под ней — вот почему растения выросли такими высокими, красивыми и ароматными! Это открытие одноухий сделал, когда его ноги уже погрузились в воду. Если бы не надутый воздухом мешочек, пришлось бы зайцу навеки распрощаться и с этой, и с другой планетами: густая жижа засосала бы его по самый кончик уха и не отпустила бы. Но мешочек не дал увязнуть, он сразу же вынырнул и остался плавать вместе с зайцем на поверхности воды.
А тут ещё напасть: из мешочка вдруг стали с бульканьем вырываться пузырьки воздуха! Одноухий понял: как только воздух выйдет из его спасательного круга, ему конец. Перед лицом смертельной опасности нужно действовать без промедления! Кадрилис ухватился обеими лапами за горловину мешочка, стиснул её, несколько раз перекрутил, зажал зубами, вытащил из потайного кармашка моток ниток и перетянул скрученные пластиковые края. Хотя мешочек успел немного сдуться, из него получился приплющенный надувной матрац. Кадрилис лёг на него животом и стал грести лапами вперёд, не слишком удаляясь от цветка, в котором томились его друзья.
Везде из воды торчали стебли цветов — ни дать ни взять стволы сосен. Раскрытые лепестки не пропускали свет, и внизу царили вечные сумерки, а воздух был тяжёлый, как в бане. Только там, где стоял закрывшийся цветок, вниз падал столб света. По поверхности воды змеились водоросли, колыхались продолговатые листья растений.
«Сорву-ка я парочку листьев, буду грести ими, как вёслами», — придумал Кадрилис. Доплыв до ближайшего листа, он ухватился за него, потянул… и тут лист резко вынырнул из воды и звонко шлёпнул зайца по лапам.
— Не дерись! — заорал перепуганный заяц и, увидев, что лист собирается ударить его ещё раз, метнулся в сторону.
Отгребая подальше, он зацепил ногой тонкую водоросль, та тоже вылезла из воды и хлестнула его, словно кнутом, — у Кадрилиса даже в ушах зазвенело.
— Вот… тебе… — выдавил одноухий, отплывая подальше.
Горький урок пошёл впрок: заяц понял, что здесь нельзя трогать растения, их нужно аккуратно огибать, если хочешь сохранить шкурку. Спасаясь от агрессивных обитателей планеты, Кадрилис отплыл далеко в сторону и спохватился, лишь потеряв из виду стебель своего цветка. Отыскать его, возможно, было не трудно — нужное место освещалось столбом света, но, подумав, заяц решил, что кружение вокруг одного цветка ни к чему не приведёт. Вскарабкаться вверх по гладкому стеблю ему не под силу, да и прикасаться к растению опасно.
— Вперёд! — подбодрил Кадрилис себя и поплыл, не имея ни малейшего представления, в какой стороне берег и есть ли он вообще, а если и есть — сколько до него плыть. Он плыл, стараясь не касаться растений, изредка посматривал вверх, где видел только лепестки цветов. Заяц с тревогой думал, что ему уже никогда не взобраться на ту высоту, с которой он так необдуманно спустился. В мрачных сумерках в голову лезли тяжёлые мысли, одна тоскливее другой; ухо поникло чуть не до самой воды, лапы едва шевелились, от усталости слипались глаза. Кадрилис не почувствовал, как пластиковый плот врезался в цветок.
Стебель тут же вздрогнул, и его чашечка стала наклоняться, лепестки ощерились, как пасть хищника… В ужасе зайчишка принялся загребать всеми четырьмя лапами и юркнул за другой стебель, при этом не прикасаясь к нему. Спрятавшись, он слышал, как неподалёку вынюхивают алчные лепестки, как они плещутся в воде в поисках беглеца и как несолоно хлебавши лениво поднимаются наверх…
