Роберт Греч - Муц-Великан
— Не беспокойся, великан! — начал Полная-Чаша, нисколько не меняя, своей важной позы. Ты не проберешься и не можешь пробраться во дворец, ибо ты — большой преступник.
Муц заблеял козлиным голосом, а Буц захихикал.
— Ты подбил народ на мятеж, ты угрожал нашим могучим толстосумам, ты оскорбил нашего великого всемогущего короля Пипина…
Муц засмеялся, а Буц захихикал.
— Ты сорвал пряничный балкон с Замка Веселья. Ты — разбойник.
Муц перестал смеяться и блеять. Он покраснел от макушки до воротника и молвил тихонько:
— Разве это был разбой? Я, просто, хотел полакомиться.
— Ну, ты, видимо, не знаешь наших законов, — ввернул Полная-Чаша. — Слушай, я должен тебе сказать кое-что по поручению короля. — Полная-Чаша повысил голос:
— Ты и тот… Хутцебуц, что сидит на твоем плече, вы будете наслаждаться марципаном, шоколадом и другими прекрасными вещами, если только ты обещаешь мне две вещи: ничего не таскать вниз к лилипутам, так как это вызовет кровавое восстание, и не покушаться на собственность толстосумов.
Муц дрожал от нетерпения, ему очень хотелось отведать марципана. Но Буц шепнул ему на ухо:
— А что будет с лилипутами? Разве ты не помнишь, что хотел избавить их от всех бед?
И тотчас же внутри Муца послышалось эхо:
— А что будет с лилипутами? Разве ты не помнишь, что собирался освободить их от всех бед?
Советник Полная-Чаша остался недвижим; он только злобно смерил Буца взглядом, как бы желая сказать: «погоди, тебя мы еще поймаем», но заставил себя улыбнуться и лукаво заметил:
— Да… Гм… что я хотел сказать… в остальном… как уже было сказано… о лилипутах мы должны поговорить в другой раз… когда король почувствует себя лучше, дней через…
Он поднял глаза к небу, стараясь быстро сообразить, когда сможет явиться вызванное с Бурных гор войско — дней через пять.
— Через пять дней мы поговорим обо всем. Ты увидишь, — Полная-Чаша хитро улыбался, — через пять дней многое изменится. Многое! Через пять дней все изменится. А до этого времени вас будут кормить марципаном.
Тогда Муц повернул голову к Буцу, и нос Муца очутился перед носом Буца. Муц смотрел на Буца и подмигивал. Буц смотрел на Муца и подмигивал, а когда они оба перестали улыбаться, Полной-Чаши-уже не было на валу. Зато со стороны замка, из кустов на склоне горы, вынырнул лилипут в шароварах и светлой курточке, — обер-гофмейстер короля. Он, видно, пробрался сюда каким-нибудь тайным подземным ходом и, приблизившись к Муцу, спросил:
— Ну, как дела?
— Все великолепно! — рассмеялся Муц.
— Согласен ты дать те два обещания?
Муц быстро кивнул головой в знак согласия. Лилипут кивнул в ответ и повел обоих по зарослям и камням вверх в пещеру на склоне горы.
Пещера была выше Муца и имела широкий вход, наподобие ворот. Каменные стены отсвечивали зеленым, синим, фиолетовым, а пол был покрыт соломенными плетенками.
Пока Муц и Буц подробно осматривали странное помещение, обер-гофмейстер исчез.
С вершины показалось четыре других лилипута, в светлых ливреях с блестящими пуговками. Один нес корзинку с марципаном, второй — с шоколадом, третий — с патокой, четвертый — с пряниками. Безмолвно поставили они эти лакомства в пещере, безмолвно исчезли в зарослях, и безмолвно Муц и Буц набросились на лакомства.
О, как стали они жевать, грызть, сосать!
— Буц, доволен ли ты, что не оставил меня в Беличьем бору? — гордо спросил Муц и отправил в рот целую палочку марципана.
— Буц, доволен ли ты, что освободил меня? И Муц взял в зубы шоколадную свинку.
— Буц! Разве ты не получаешь благодаря мне прекрасные вещи? — И Муц с треском раскусил пару красных карамелей.
Но Буц не мог отвечать: у него был рот полон сладостей, и он блаженно вращал глазами.
Как Муц проводил время
Муц и Буц ели и чавкали. Они работали челюстями добрый час, но корзинки все еще не хотели пустеть. Животы их все набивались и до того переполнились, что им пришлось лечь. Вскоре обнаружилось, что оба лакомки съели больше, чем следовало. Еще до того, как опустели корзинки с марципаном и шоколадом, им стало не по себе. Так уже однажды было с Муцом на масленицу, когда он объелся до того, что не мог и нюхать сладостей. Кроме того, вместе с сладким, в их зубы забралось что-то в роде зубной боли. Они стали отчаянно ковырять в зубах и Муц снова убедился, что человек устроен совсем не так, как следовало бы.
Когда к вечеру в пещеру безмолвно явились дворцовые слуги со второй порцией сладостей, Муц и Буц решительно отмахнулись от них, до того они пресытились.
— Жаркое из зайца!.. — заказал Муц. Но видно, жаркое из зайца было неизвестно в Лилипутии, так как слуги принесли обильную порцию жареной лилипутской рыбы, потрохов майских жуков и прикатили ручную тележку с паштетом из улиток.
Муц с большим усердием принялся за рыбу и вспомнил при этом про малюсеньких рыбок, которых он часто ловил с Максом Хабеданком в шмеркенштейновской речке. А с шмеркенштейновской речки мысли его перенеслись к шмеркенштейновскому пруду, у которого по вечерам бродили аисты. А от аистов сделали скачок в самый Шмеркенштейн.
О чем думает теперь мать? отец? сестра? Как ему, вообще, выбраться отсюда домой? В каком направлении лежит его дом? — Муц не имел обо всем этом никакого понятия. Он только знал, что находится на расстоянии в несколько тысяч миль от родины, что сидит у входа в пещеру и то внизу, на склоне горы, лежит столица лилипутов, крыши и башни которой тонут в вечерней темноте.
Ах, как уныло и тяжко стало снова на душе у Муца! Он постарался принять непринужденный вид, чтобы не осрамиться перед Буцом и стал усиленно думать о том, как бы вернуться домой. Но ничто не приходило ему в голову, и он, по всей вероятности, совсем пал бы духом, если бы вечерняя тишина не настроила обычно несловоохотливого Буца на рассказы.
Все его истории начинались так:
— Однажды, когда я еще был беглецом, мне пришлось…
Муц снова приободрился и начал болтать о Шмеркенштейне, о великих людях своей родины и о разных шмеркенштейновских вещах, которые показались Буцу до того чудесными, что у него мечтательно засверкали глаза.
Быть может, они не болтали бы так беззаботно, если бы знали, что происходит в королевском дворце. Там сидел Пипин, окруженный советниками, и все они ломали головы над тем, как бы поймать великана живьем. Нельзя ли поймать его еще до прибытия войска в столицу? Уже в тот же вечер были разосланы верховые гонцы. Они объехали, с тайным посланием, всех толстосумов. В послании говорилось: «От имени короля предлагается толстосумам и их семьям успокоиться, так как великан, вне всякого сомнения, будет скоро пойман».
И когда бледная луна повисла над дворцовой горой, когда Муц, похрапывая, спал в пещере, а Буц, растянувшись, лежал рядом с великаном, зажав в руке дубинку, — пещеру окружили королевские полицейские. Они подкрались со всех сторон к обоим спящим с длинными веревками в руках.
Но ухо у Буца за его долгую жизнь беглеца стало столь же чутким, как у индейца. Не успел первый полицейский поставить ногу на шуршащую соломенную плетенку, как Буц вскочил, разбудил Муца громким «алло!» и так стал тузить дубинкой первого попавшегося полицейского, что все они, сломя голову, убежали в ночную тьму.
На другой день Пипин со своими советниками снова сидел на том же месте, и снова они ломали себе головы. Советника Полная-Чаша опять осенила счастливая мысль.
— Я узнал от главного полицейского, — сказал он, что в ту ночь, когда мы поймали великана, он был безобразнейшим образом пьян. Поэтому он так крепко спал и его так легко было связать. Следовательно…
И советник Полная-Чаша хитро сверкнул глазками.
На другой вечер Муцу и Буцу снова пришлось пережить новые неожиданности. На сей раз молчаливые слуги принесли не только жареную рыбу и паштет из улиток, но и заманчивую бутылку. Содержимое ее отливало золотом и напомнило Муцу другую знакомую бутылку, а вместе с тем, и веревки, тюрьму, чью-то глупую голову и всякие другие неприятности. Поэтому он схватил бутылку за горлышко, широко размахнулся и швырнул ее с горы. А Буц готов был поклясться:
— Бутылка означает новый ночной визит полицейских.
И когда, действительно, в полночь полицейские снова проникли в пещеру, им пришлось еще хуже, чем в прошлую ночь.
И снова на том же месте заседал король со своими советниками. Теперь они ломали головы над вопросом:
— Чем занять великана до прихода войска?
А Муц ежедневно прогуливался по столице, проделывал штуки, очень не нравившиеся королю, и возбуждал всяческие волнения. Правда, лилипуты не осмеливались подняться до пещеры Муца — суеверный страх перед королем держал их в отдалении от дворцовой горы. Но стоило Муцу с Буцом на плече появиться в квартале бедняков, как народ выбегал из некрасивых жалких домиков и приставал к нему с просьбами. Приходили женщины и жаловались на горькую нужду, которую они терпят вместе со своими детьми. Являлись калеки и показывали свои увечья. У одного не было руки, у другого — ноги; один был скрючен, другой слеп.
