В. Медведев - Баранкин, будь человеком!
– Ну что ты, Малинин, – сказал я, – помнишь, нам Нина Николаевна рассказывала про трутней и рисунки показывала…
– Не помню, – сказал Малинин, – и ты не можешь помнить…
– Это почему?
– Потому что на этом уроке мы с тобой вместе изобретали новый язык…
Это правда, на том уроке мы с Костей действительно оба не слушали Нину Николаевну: в это время мы изобретали новый язык. Задача была трудная, нужно было изобрести такой язык, который на всем земном шаре понимали бы только два человека – я и Костя Малинин. Ясно, что нам было не до Нины Николаевны и не до трутней…
– Подожди, Малинин, – сказал я, – но ты же иногда посматривал на доску?
– Ну и что?
– Так, может, ты хоть случайно запомнил, как выглядят эти трутни?..
– Ничего я не запомнил, – сказал Малинин, снова потягиваясь и зевая.
– А ты, может, мне это нарочно говоришь, чтоб не превращаться в трутней?
– Да честное слово!!!
Это был ужасный удар. Ни я, ни Малинин не имели ни малейшего представления о том, как выглядят трутни, в которых нам следовало превратиться…
Это что же получается? Значит, перепревращение отменяется?! Значит, перепревращение не состоится?! А как же ОНО может состояться, Баранкин, если ты не представляешь, как выглядит ТО, во ЧТО ты должен перевоплотиться! И зачем только я на том уроке занимался посторонним делом! Эх, Баранкин, Баранкин! Нину Николаевну надо было слушать, а не новый язык изобретать!
– Тру… тру… тру… – вдруг ни с того ни с сего забормотал Малинин себе под нос. – Вспомнил, вспомнил… Пчелки такие маленькие… с кры… с кры… с кры…
С этими словами Малинин как-то странно закачался и стал валиться набок.
– С кры… с кры… с кры… с крыльями! – подхватил я. – Правильно, Малинин!..
Вспомнил! Теперь и я тоже вспомнил рисунок трутней, что висел на доске в нашем классе… Это были пчелы, такие маленькие пчелы нашего, мужского, как говорится, рода с небольшими прозрачными крылышками…
Все!!! Вот теперь наконец-то мы отдохнем с Костей по-настоящему, как полагается! Отдохнем от всего на свете. Все надежды, весь мой энтузиазм и даже впустую растраченные силы – все, все вернулось ко мне!
– Вставай, Малинин! – закричал я на Костю. – Нечего тебе тут разлеживаться! Работать надо! – сказал я, подразумевая под словом «работать» то самое единственно необходимое, единственно правильное, единственно недурацкое превращение в трутней, которое предстояло нам сейчас совершить. – Вставай же, Малинин! – завопил я не своим голосом, весь дрожа от нетерпения и желания пополнить Костиной и моей персоной ряды трутней на земном шаре.
Однако мои радостные крики почему-то не произвели на Костю никакого впечатления.
Малинин, все еще продолжая лежать на боку, что-то забормотал мне в ответ, но я не понял ни одного слова.
– Что ты говоришь? – спросил я его.
– Хр-мы… – сказал Костя.
– Костя, да что с тобой? – закричал я на Малинина изо всех сил и стал трясти его за лапку. – Ты что?.. Ты притворяешься, что спишь, что ли? Значит, не хочешь все-таки превращаться в трутней! Ну и черт с тобой! Я и один могу!
– Хр-мы! – отозвался Малинин и тут же начал чуть слышно бормотать такую чепуху, что я сразу понял: Костя не притворяется, он спит!
Костя Малинин спит! Он уснул. Вспомнил про трутней и уснул в последний момент! Уснул в такую минуту! Перед таким превращением! Уснул по всем ужасным правилам и законам природы, по которым осенью засыпают все настоящие бабочки… Уснул и даже не предупредил меня, а еще говорил, что этот «закон» на нас, на человекообразных бабочек, не распространяется, а сам взял и уснул, как та самая «спящая красавица», которую склевал воробей… Хорошо, что поблизости нет воробьев… Нет! Пока нет, а долго ли им появиться? Надо будить Костю Малинина, скорей будить… Будить, пока не поздно, пока не появились проклятые воробьи!
Я теребил Костю за лапы, я толкал его в бок, я дергал его за крылья, но все было напрасно – Костя Малинин не просыпался. Мне стало не по себе.
– Костя! – заорал я. – Проснись сейчас же! Слышишь? Или мы с тобой на всю жизнь поссоримся!
– Хи-р-ры… – сказал Костя Малинин.
«Если он заснул как человек, то я его, конечно, разбужу, – подумал я, – а если он заснул, как бабочка, до самой весны, да еще по расписанию, то я… то я!.. его все равно разбужу! Я должен его разбудить во что бы то ни стало! Надо ему… Что ему надо?.. Нет, надо его!.. Что его надо?.. Знаю!.. Надо его облить водой!..»
Я слетел с камушка к луже и стал набирать через хоботок воду и тут услышал приближающиеся из-за кустов голоса ребят из нашего класса…
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ
– Несправедливо! – сказал Костя Семенов, появляясь из-за куста. – Мы здесь все работаем, а Баранкин с Малининым где-нибудь в кино сидят…
Все зашумели, а я подумал про себя: «Вам бы такую картину показать, какую мы с Костей видели…»
– Правильно говорит Семенов! – сказала Вера Большова. – Если работать, так всем, а не работать, так тоже всем…
– Баранкин с Малининым сбежали, а Смирнов и Пенкин вообще не явились! – сказал Семенов.
«Вот еще не вовремя приперлись сюда, – подумал я, прячась за кустик травы. – Интересно, долго они собираются здесь торчать или нет?..»
– Да выгнать этого Баранкина из школы, и все! – закричала Эрка не своим голосом. – Хватит с ним нянчиться!..
– Куда его выгнать? – сказала Фокина. – На улицу, что ли?
– Почему – на улицу? – ответила Кузякина. – Перевести в триста пятнадцатую школу…
– А почему в триста пятнадцатую?.. – спросил Костя Семенов.
– Потому что мы с этой школой соревнуемся… Вот и пусть Баранкин там получает двойки! Нам это будет даже выгодно!..
– Значит, ты, Эра, предлагаешь перевести в другую школу Юрины двойки? – сказала Фокина. – А что с Баранкиным делать?
– Ладно, вы тут разбирайтесь, а мы пошли газировку пить! – сказал Костя Семенов.
– Надоело про этого Баранкина слушать, – добавил Валя Чреваткин. – Пошли.
– Юннатов прошу остаться! – сказала Фокина.
Ребята ушли, а девчонки расселись на полянке вокруг Зинки Фокиной, хихикая и о чем-то переговариваясь между собой.
– Тише, девочки! – сказала Зинка Фокина, раскрывая толстую книгу. – Не отвлекайтесь, пожалуйста! Темой нашего сегодняшнего занятия являются…
– Бабочки! Бабочки! – заверещали девчонки все вместе, размахивая сачками.
– Правильно! Бабочки! – подтвердила Зинка и стала листать книгу.
Бабочки? Это что значит? Это значит… Я и Костя – тема сегодняшнего занятия… Ну, знаете! Я чуть было не поперхнулся той самой водой, которой собирался опрыскивать Костю Малинина. Вот тебе раз!.. Теперь мне понятно, зачем эти юннатички-лунатички с собой сачки притащили: чтобы ловить нас, бабочек. Пожалуй, в таких условиях будить Костю даже опасно… Я выпустил из хоботка воду. Проснется еще, крыльями как замахает спросонок, а девчонки его тут цап-царап… Что же с ним делать? Вот задача! Спрятать его, что ли?.. Вон клочок газеты. Взять и прикрыть его бумагой, чтоб никто не видел… Я вцепился в клочок газеты и стал тащить его в сторону Кости Малинина.
Зинка Фокина поправила очки, откашлялась и стала читать ужасно противным голосом:
– «Бабочки – одно из интереснейших явлений в мире насекомых…»
Я остановился на минуту, чтобы передохнуть, и с новыми силами поволок обрывок газеты через дорожку (самое опасное место! Как бы не заметили!). Перетащив бумагу через дорожку, я залез в траву и оглянулся. Все было как будто бы в порядке. Костя Малинин продолжал как ни в чем не бывало храпеть во сне. Девчонки сидели смирно. Фокина продолжала бубнить:
– «… Большое значение бабочки имеют и для хозяйственной деятельности человека…»
– Ой, Зиночка! Бабочка! Бабочка! – закричала вдруг одна из юннаток нечеловеческим голосом.
Я повернулся на голос и замер.
– Где? Где бабочка? Какая бабочка? – загалдели сразу все девчонки.
– Да вот же! Возле лужицы в траве! Неужели вы не видите?!
Зинка Фокина закрыла книгу, впилась в траву глазами и насторожилась, как собака-ищейка. Я от ужаса просто вспотел.
«Все пропало! – мелькнуло у меня в голове. – Кого-то из нас заметили! Но кого? Меня или Костю?.. Только бы не Костю, только бы не Костю!..»
Наступила тишина. Я стоял как дурак возле клочка газеты, утирая лапой пот со лба, и глядел на девчонок. Мне казалось, что они все смотрели на Костю Малинина, а я стоял как дурак и смотрел на них (а что я еще мог делать?).
– Так, – сказала Фокина, поправляя очки и глядя куда-то в мою сторону, – капустница из семейства белянок. Не обращайте внимания, девочки! Такая бабочка у нас в коллекции есть!.. – Она снова уткнула свой нос в книгу, а я от радости даже разозлился.
«У них в коллекции есть такая бабочка, как я!.. Как же!.. Держите карман шире! Юннатики-лунатики!»
Я сделал лапой «нос» девчонкам, которые после слов Фокиной сразу же потеряли ко мне всякий интерес. Впрочем, теперь мне это было на руку, теперь я мог, не привлекая к себе внимания, в два счета загородить Костю клочком газеты от глаз девчонок.
