Такэдзи Хирацука - Папа большой, я маленький
— Пейзаж можно и не показывать, а вот школу я бы посмотрел, — сказал я.
— Нет, малыш, вечерний пейзаж стоит того, чтобы им полюбоваться. Ах, простите, уже стемнело. Взгляните: всё оделось вечерней дымкой — и здания, и деревья в аллеях, и река, и мост. Заходит солнце. Гаснет день. Как красиво! Словно прекрасный сон… Словно прекрасный сон… Словно… Да ты, никак, спишь, малыш?
«Я сплю! Я сплю!» — подумал я и вправду заснул.
— Не спи, малыш! — Мама потрясла меня за плечо, но я только промычал что-то в ответ.
— Оставь его. Пусть спит, — донёсся до меня голос отца откуда-то издалека, из вечернего тумана.
— Что это? Мне снится сон? — спросил я.
— Какой сон? Разве ты не видишь город в сизой вечерней дымке?
Я открыл глаза. Передо мной стоял странный человек.
— Ты кто? — спросил я.
Человек засмеялся.
Голос был как у папы, а лицо совсем другое. Я вгляделся в него. Это был учитель из страны Что-хочу-то-и-делаю, тот, который назвался гидом. Однако он выглядел как-то странно. Лицо его было вымазано мелом, как у клоуна.
«Чудно как-то! — подумал я. — Зачем понадобилось учителю скрывать, кто он? Намазался мелом… Думает — не узнают. Когда сразу видно, что это он».
Но больше всего меня удивила его шляпа. Это была треуголка, с белым флажком на макушке.
— Что это? — спросил я.
— Это — знак капитуляции, — гордо пояснил учитель.
И зачем ему понадобилось прикреплять на шляпу этот флажок? Может, он и не учитель вовсе? Но человек сказал: «Пойдём, посмотрим школу». И я решил: «Нет, всё-таки учитель».
— А где она? — спросил я.
— А вот…
И мы вдруг оказались в классе.
Что это? И учитель, и ученики стояли вверх ногами.
— Заниматься надо только так, — сказал их учитель.
— А вы не устаёте? — спросил я.
— Ещё как! Поэтому и учитель, и ученики в школе страны Что-хочу-то-и-делаю очень усталые. Видите ли, когда стоишь на ногах, голова делается совсем пустой, и в неё лезет всякая чушь. А так кровь приливает к голове, думать некогда.
— И это называется заниматься?
— А ты сообразительный! — похвалил меня учитель, весь красный от натуги. — В школе страны Что-хочу-то-и-делаю учиться — значит думать только о тяжёлой голове.
В это время послышался стук упавшего тела. Это свалился без чувств один из учеников.
— Учитель! Взгляните, какой он бледный.
— Вот молодец! Отличный ученик!
И учитель, подойдя к нему вверх ногами, ласково погладил упавшего мальчика.
— Он будет первым слугою короля, — сказал он.
ПРИДУРКОВАТЫЙ МИНИСТРЗа моей спиной послышался кашель. Я оглянулся. Классная комната вмиг исчезла. Передо мной стоял мужчина в мешковатой одежде. Он ухмылялся.
— Кхэ! Я привратник из замка короля страны Что-хочу-то-и-делаю! — прокричал он. — Все, кто хочет попасть на приём к королю, должны ответить на мои вопросы. Ответишь на один вопрос, откроются первые ворота. На второй — вторые. Всего в замке двадцать ворот…
— Знаю, знаю. «Двадцать ворот»![14] — крикнул я.
И сразу же передо мной, хлопая в ладоши, появилось двадцать привратников.
Тут я заметил, что рядом нет ни мамы, ни папы.
— Господин привратник! Вы не видели папу и маму?
— Папу?
— Маму?
Привратники изумлённо переглянулись.
— Вы не знаете, что такое папа и мама?
— В стране Что-хочу-то-и-делаю никто этого не знает, — сказал человек, одетый в сверкающее золотом платье, открывая первые ворота.
— Король! — вскричал я, поражённый его великолепием.
— Не спеши! Я не король. — Кончиком пальца мужчина почесал голову в золотой короне. Из-под короны выглянуло большое лохматое ухо. Мужчина торопливо засунул его под корону.
Я сразу понял, что это ослиное ухо. Осёл в короне! Что-то я уже слышал об этом.
— Кхэ! Кхэ! Я министр. Запомни хорошенько: в стране Что-хочу-то-и-делаю нет ни пап, ни мам. Здесь живут только Одни-Одинёшеньки. И ты станешь Одним-Одинёшеньким, раз пришёл сюда.
— Не хочу! Не стану! Не буду! — заорал я во всё горло и затопал ногами.
— Какой непонятливый! Какой строптивый ребёнок! Нехорошо так вести себя, — рассердился министр.
— Где мой папа? Где моя мама? Отведите меня немедленно к моим родителям. Немедленно! — продолжал я вопить.
— Какой невоспитанный! Похоже, он не знает, что в стране Что-хочу-то-и-делаю нельзя делать всё, что тебе хочется.
И министр исчез, как привидение.
Привратники тоже исчезли. И гид исчез.
«Что это? Я сон, что ли, вижу?» — подумал я.
— Ну да, ты видишь сон. Я пришла помочь тебе досмотреть его, — сказала мама.
— А папа где?
— Папа ушёл вперёд. Наверно, он уже у короля. Пошёл спросить, сможет ли король принять тебя.
— Если он принял папу, то почему же не сможет принять меня?
— Видно, очень трудно получить аудиенцию у короля.
— Почему?
— Не знаю. Должно быть, мы не такие важные господа, чтобы попасть к нему на приём.
— Подумаешь какой!
— И всё же в стране Что-хочу-то-и-делаю многие изо всех сил стараются стать знаменитыми, чтобы попасть во дворец.
— Совершенно верно! — подтвердил появившийся неизвестно откуда гид. — Пойдёмте вперёд. Итак, я сказал вам, что во дворце короля двадцать ворот. На самом деле их нет. Это привратники говорят, что они есть и будто сами они — министры. Настоящие министры вовсе не они, а старушка в Часовой башне, хозяйка фруктовой лавки, художник…
— И ещё кто?
— И я.
— Как?! Вы — министр?
— Тише! Не говори так громко. Мы не хотим, чтобы кто-то узнал, что мы министры. Настоящие министры не появляются с важным видом в золотых одеждах. Они находятся в самых неподходящих местах, и лица у них придурковатые. Так ведут себя министры страны Что-хочу-то-и-делаю. Поэтому даже король не знает, что мы министры.
Гид настороженно огляделся.
— К счастью, нас никто не слышал. Теперь ты знаешь, что я настоящий министр. Пойдём к королю. Но и там ты не говори, что я министр.
— Почему я не должен говорить этого?
— Почему, почему! Не говори, и всё.
И гид торопливо двинулся вперёд.
Мы с мамой пошли за ним. И тут я заметил, что мы проходим сквозь толстые стены дворца, как призраки.
— Так можем проходить только мы, министры, да наши почётные гости, — пояснил гид. — Ну вот, за этой стеной — покои короля, — сказал он и прошёл сквозь стену.
Мы с мамой последовали за ним.
— Как темно!
Было темно, как под землёй, и холодно, будто в леднике. Посредине комнаты стоял король страны Что-хочу-то-и-де-лаю. Лицо его белело в темноте, словно маска, повешенная на стену.
Король не то смеялся, не то плакал. Немигающим взглядом он уставился на меня.
— Ты зачем пришёл? — спросил король.
Голос был добрый и дрожал от страха.
«Где-то я слышал этот голос, — подумал я. — Ах, да это же папа!»
Тут маска упала с лица короля.
— Папа, это ты?
— А кто же ещё! Видишь, я — король.
— Как? Ты — король страны Что-хочу-то-и-делаю? — удивился я.
— Ну да. А ты не знал?
— Настоящий король? Может, ненастоящий, как министр в золотом одеянии?
— Это… — начал было папа, но из-за занавеса за его спиной протянулась рука и закрыла папе рот.
Папа промычал что-то невнятное.
— Папа! — закричали мы с мамой.
Всё кругом потемнело, было слышно, как кто-то тяжело ворочается в темноте.
— Папа! Папа! — закричал я изо всех сил.
Вдруг вспыхнул свет.
— Папа! — вопил я.
КОРОЛЯ ПОРАЖАЕТ ГРОМ— Что случилось, малыш? Ты видел сон?
Из-за москитной сетки в свете лампы на меня глядело улыбающееся лицо папы.
— Ну конечно, кошмары снятся, — сказала мама. — Страшный был сон, малыш?
— Немножко.
— А всё оттого, что папа наплёл тут всякую чушь.
— Вот как! Значит, я виноват, что малыш видит дурные сны?
— Разумеется.
— Что же тебе приснилось, малыш? — спросил папа. — Он видит сны, а я отвечай… Тогда не буду больше рассказывать о стране Что-хочу-то-и-делаю.
— Да уж лучше не рассказывай. Играй один в свою нелепую страну.
— Так… Похоже, я стал Один-Одинёшенек, — огорчился папа.
Мама что-то ответила, но я не расслышал. Заснул снова, и сквозь сон до меня доносились обрывки разговора, будто поднимались мелкие пузырьки из воды.
«Обо мне говорят, — подумал я. — Взрослые всегда говорят о нас, детях, как-то непонятно».
— Какой душный вечер! — донеслось до меня. — Просто дышать нечем…
Это сказала мама.
Папа промолчал.
— Такая погода особенно вредна детям, — продолжала мама.
— Наверно, гроза будет, — заметил папа.
— Только этого не хватало! Пронеси, Господи…
Это было всё, что я услышал, потому что опять заснул.
